– Ты должен посмотреть, – радостно вмешалась Линда. – Я научилась загружать свои сюжеты. Вчера поместила милое видео: очаровательный котенок испугался часов с кукушкой!
– Линда, это же не новость! Сайт сделан не для этого!
– То есть ни журналистов, ни редакторов? – уточнил я.
– Вот именно! Никаких наемных писак, требующих оплатить их расходы на путешествия по всему миру ни дорогостоящих студий, ни оборудования, ни медиамагнатов, защищающих интересы своих политических союзников или финансистов.
Я поразмыслил, а потом все же указал на момент, который во всей этой идее казался мне сомнительным.
– Но откуда ты узнаешь, что это правда?
– Правда?
– Ну да. Те рассказы, что будут размещать люди. Как можно проверить, не выдуманные ли они?
– Если это выдумка, – решил Гэри, – ты всегда можешь сообщить другим членам сообщества в комментариях, и человек утратит доверие. Или они сами могут исправить свои ошибки. Это как Википедия, но для текущих событий. Тебе нравится эта идея, уж поверь мне! Ты и я – мы перевернем мир!
Ощущения от информации про веб-сайт Гэри только углубили беспокойство, которое поселилось во мне с того самого момента, как мой мозг впервые нажал Control+Alt+Delete. Как можно быть уверенным в подлинности сведений? Я постоянно боролся с тоненьким внутренним голоском, вопрошавшим, а точно ли меня зовут Воган, действительно ли я был учителем и на самом ли деле мой брак неудачен.
Наконец мы добрались до того здания, где я жил непосредственно перед амнезией. Я узнал, что после того, как ушел из дома, и до того, как поселился на четвертом этаже «Больницы короля Эдуарда», я сменил несколько временных адресов, последним из которых был дом одного богатого семейства, уехавшего в Нью-Йорк на три месяца и просившего присмотреть за их жилищем.
– Какой роскошный особняк! И весь в моем распоряжении?
– Ага, но тебе это не нравилось. Тебя напрягала ответственность за всю эту дорогущую мебель и прочую ерунду. Ты вечно нудел: «Гэри, не кури траву в доме! Гэри, прекрати таскать одежду из шкафов! Гэри, не писай на грядки с зеленью!» Короче, был несколько взволнован, так сказать…
Когда я исчез, мои вещи остались в особняке, но Гэри с Линдой упаковали их и перевезли к себе, в том числе, кстати, и мобильный.
– Между прочим, среди твоего барахла я отыскал забавное жесткое порно.
– Да ты что?! – ахнула Линда.
– Не волнуйся, он шутит. – Я уже научился различать дурацкие подколки Гэри.
Богатое семейство вернулось в родные пенаты и, возможно, все еще продолжало выуживать сигаретные окурки из бассейна с тропическими рыбками, так что меня здесь вряд ли ждали.
– И ты совсем не узнал это местечко? Невероятно! А ты вообще что-нибудь помнишь?
– Признаться, у меня в голове все время крутится одна картинка. Смутное воспоминание, как я, юный, весело смеюсь вместе с какой-то девушкой. Мы прячемся под каким-то навесом или вроде того, но все равно мокрые, и нам это безразлично. Но я не могу никак вспомнить, кто она такая, как выглядит и где это все происходило. Помню только, что был невероятно счастлив, по-настоящему счастлив.
Гэри и Линда молча переглянулись. Мы свернули на длинную улицу сразу за Клапэм-Коммон. Среди викторианских построек – несколько уродливых кварталов 1950-х, где послевоенные здания плохо маскируют бреши, оставленные люфтваффе в нумерации домов. Дом номер 27, угловой, казался лучшим на этой улице – мансардные окна, маленькая башенка, чуть возвышавшаяся над общим уровнем здешнего Лондона.
– Узнаешь?
– Погоди, не подсказывай… я здесь родился? Но здесь же нет памятной таблички!
– He-а, попробуй еще раз.
– Я тут жил?
– Ну, теплее…
В эту минуту входная дверь отворилась, ослепительная рыжая шевелюра блеснула в осеннем солнце, в мусорный бак полетел пакет.
– Ох! Кто это? – прошептал я. – Она прекрасна!
Женщина выдернула пару увядших гераней из ящика на окне, поправила выбившуюся прядь волос, помедлила, словно оценивая погоду.
– Она знакома со мной? Мы можем выйти поздороваться?
– Воган, черт меня побери, да ты покраснел! – воскликнула Линда. – Гэри, нам лучше не задерживаться здесь. Не нужно, чтобы она нас увидела.
Гэри и без напоминаний уже прибавил газу.
– Постойте, вы же ничего не объяснили… Где мы? Кто эта удивительная женщина?
– Это, Воган, дом, где ты прожил двадцать лет, – сообщил мой гид. – А эта женщина – Мадлен. С которой ты уже почти разведен.Глава 5
Первое, что вы видели прямо от входа, – детские воротца, перегораживавшие вход на лестницу, и стильную детскую коляску, сложенную под вешалкой. На всех электрических розетках установлены пластиковые заглушки, а в холле – громадный ковер с Паровозиком Томасом и груда разноцветных кубиков, выстроившихся у стены.
– Извините, вы ждете следующего ребенка или это будет ваш первенец?
– Нет, пока нас только двое, – успокоил Гэри. – Просто Линде нравится покупать всю эту чепуху.
– Мне всегда ужасно нравилось у вас дома, Воган, – щебетала Линда. – Повсюду разбросаны детские игрушки и всякий хлам. Я вечно твердила Гэри, как мне хочется, чтобы у нас было так же.
– Понимаю. Что ж, полагаю, хорошо, когда все подготовлено…
– Видишь, это не жилище, – многозначительно подчеркнула она. – Это дом.
– Ага, не жилище, – встрял Гэри. – Потому что это квартира.
Линда с гордостью продемонстрировала комнату, где я буду жить. В углу стояла ультрасовременная детская кроватка, оснащенная массой всяких крутящихся штуковин с подмаргивающими лампочками. На обоях, в мягком сиянии ночника, резвились забавные мишки, абажур оккупировали герои Диснея. Повсюду Линда рассадила мягкие игрушки, и они будто томились в зале ожидания. Диван, разложенный для меня, определенно портил атмосферу детской; он почти упирался в яркий манеж и пеленальный столик.
Здесь должна начаться моя новая жизнь – в комнате с ночником и «радионяней», чтобы Линда услышала, если я вдруг расплачусь или обмочусь. На потолке я разглядел плакат с цветными буквами в виде мучительно изогнувшихся домашних зверушек. А по шторам, спускаясь с луны, летели на парашютах озорные кролики. Не требовалось особого дара, чтобы предсказать: этот ребенок подсядет на тяжелые галлюциногены.
– Правда, милая комнатка? – Линда очень гордилась собой. – Когда родится Дитя, тебе, конечно, придется съехать…
– Ребенок! – донесся из гостиной рев Гэри.
В гардеробе нашлась мужская одежда. Либо это были вещи, приготовленные для Дитя, когда то вырастет и станет взрослым, либо мои. Я предпочитал банальные джинсы, рубашки и джемперы, как миллионы мужчин среднего класса от Сиэтла до Сиднея. К парочке поношенных костюмов – видимо, школьная спецодежда – было подобрано несколько унылых галстуков, которые и надеть-то страшно.
Линда позаботилась обо всем, даже о новой зубной щетке.
– Ванная здесь, Воган, – думаю, тебе не терпится принять ванну. Если хочешь включить душ, нужно переключить вот сюда…
– Она не показалась тебе опечаленной?
– Кто?
– Мэдди. По-моему, ей было грустно…
– Э-э, да нет, по мне, она выглядела как всегда… Грязную одежду складывай сюда, я потом покажу тебе, как пользоваться стиральной машиной.
– Может, немного озябла – ветер холодный, верно?
– Ага, наверное.
После недельного пребывания в больнице мысль о ванне казалась чертовски привлекательной, и несколько минут спустя я уже срывал с себя одежду в ванной комнате фактически чужих мне людей, чувствуя себя чужаком, вторгшимся в частное семейное пространство. Ее косметика, его бритва; лосьоны, кремы, полотенца незнакомцев. Мне хотелось расспросить их об очень многом, я будто скользнул взглядом по своему прошлому, и волшебное зеркало тут же подернулось дымкой. Когда у нас с Мэдди все пошло наперекосяк? Я ушел от нее? Или она меня выгнала? У кого-то из нас роман на стороне?
Я лежал в ванне, полной душистой пены, так долго, что вода остыла и пришлось добавить горячей. Погрузившись в воду с головой, я отгородился от окружающего мира. Слышал только биение сердца. Вот она, реальность: стук твоего сердца и твои глаза, открытые в мир.
Я медленно вынырнул, взглянул на потолок. Тотальный покой. Голова совершенно пуста. Крошечный паучок прячется в щели оконной рамы. В этот миг все и случилось. Ниоткуда, без всяких ассоциаций или логических рассуждений возникло мое первое воспоминание. Такое яркое, словно я оказался там, прожил все заново в реальном времени, испытал все чувства, услышал звуки, даже погоду вспомнил, – эпизод возродился в моей голове сразу, весь целиком.
Мы с Мэдди, держась за руки, идем вверх по холму, поросшему травой, перепрыгиваем через коровьи лепешки и кроличьи норы, пока не добираемся наконец до вершины; ветер и солнце ласкают наши лица, сливающиеся в очередном поцелуе.
– Итак, куда дальше? – Я смотрю вниз, в сторону моря.
– Не знаю. Поселимся вместе, проживем, может, десять лет в безмятежном счастье, пока я не обнаружу, что у тебя роман с заместителем?
– Заместителем? Почему не с секретаршей?
– Сюрприз! Твой заместитель – мужчина.
– Ах да, я же латентный гомосексуалист. Поэтому-то ты и кажешься мне такой привлекательной…
– Десять лет! Господи, нам же будет почти тридцать, уже старость!
– А я с возрастом планирую выглядеть только лучше. Как тот парень в рекламе «Троя 2000» – «тронутые сединой волосы на висках».
– И голос твой будет дублировать актер-англичанин.
– Именно так.
Не задумываясь о направлении, мы просто брели от холма к холму; рюкзаки и палатка казались совсем не тяжелыми, и мы оптимистично продолжали путь по просторам Ирландии. Это были наши первые каникулы вместе. Погода отличная, на всякий случай у нас есть палатка – что может помешать?
– О нет! Невозможно! – воскликнула Мэдди встревоженно.