– Да, пожалуй (мягко выражаясь!).
– Она настолько хороша?
– Ну, конечно, болван. Ты бы зашатался, взгляни она на тебя своими зелеными глазами. – Но подробностей я тебе не скажу, подумал Боб и решил прикрыться эрудицией. – Помнишь «Эпиталамион» Спенсера? Так вот у нее «внутренняя красота, недоступная зрению».
– Иными словами, она – штучка. Я прав?
Боб улыбнулся.
– А ты не думал, что я могу удачно выбрать, Берн?
– Откровенно говоря, нет. Я хочу сказать, что бы такое она могла в тебе увидеть?
– Я не знаю, – отвечал Боб с непроницаемым выражением. Он встал и направился к себе в спальню.
– Куда ты направился?
– На боковую. – Он закрыл дверь.
В своей крошечной каморке Боб достал листок бумаги с логотипом Брэндфордского колледжа и написал:
16 ноября 1959 (3.45 утра)
Шила —
Каждое мое слово – правда
Боб.
8
Забавно, что они все-таки поженились. Не так скоро, как этого каждому хотелось, но в июне 1960 года, через неделю после окончания Шилой колледжа. Все были счастливы, хотя за долгое время их помолвки мать Шилы, находившая Боба «лучше всех на свете», старалась убедить дочь не спешить с замужеством.
– Вы оба еще так молоды. Почему не пожить немного для себя сначала?
– Я и хочу пожить, мама. Но я хочу жить с ним.
У Дэна Беквита таких сомнений не было.
– Шила чудесная девушка, – говорил он сыну. – Просто чудесная.
Медовый месяц молодожены провели на Багамах, где непривычный к тропикам Боб получил солнечный удар. Молодая жена стала его сиделкой.
– Может быть, это Бог наказывает нас за то, что мы не дождались свадьбы, – сказала Шила, позже почти в это поверившая. Боб только застонал и сказал:
– Намажь меня еще кремом.
Нежно гладя его обожженную кожу, Шила снова подняла вопрос о божественном возмездии за испытанные ими до срока наслаждения.
– Шила, – сказал Боб, похожий на вареного омара, – даже если это и есть наказание, наша любовь на протяжении года того стоит.
Она улыбнулась и поцеловала его в плечо.
– Ай! – вскрикнул мужчина.
Во вторую годовщину их брака Боб спросил свою двадцатитрехлетнюю жену, не сожалеет ли она о чем-либо.
– Сожалею, – отвечала она. – Мне нужно было выйти за тебя в тот же день, когда ты сделал мне предложение.
– Вы все время вместе, – сказал навестивший их Берни. Он приехал из Йеля, где занимался юриспруденцией. – Вам не бывает иногда скучно?
– Нет, – ответил Боб. – А почему ты спрашиваешь?
– Мне иногда становится скучно после двух-трех свиданий.
– Это значит, ты еще не встретил подходящую девушку.
– Черт, Беквит, счастливый же ты.
– Да, мне это известно.
Берни вдохновился и три месяца спустя обручился с Нэнси Гордон, сокращенным вариантом бывшей Шилы Гудхарт. Все ожидали, что из этого получится. Получилось. Меньше чем через год у них родился сын.
Ни Боб, ни Шила не могли припомнить время, когда они были бы врозь. Рука об руку они прогуляли все оставшееся время в колледже. А потом, в Кембридже, где Боб работал над своей докторской диссертацией в Массачусетском технологическом институте, а Шилу взяли на работу в «Гарвард Пресс», бродили рука об руку по берегу Чарлза. Раз или два в месяц супруги приглашали друзей на ужин. Все друзья, как и Берни, жаждали такой же счастливой супружеской жизни.
В отличие от их бывших однокурсников, занявшихся литературой, менеджментом или даже медициной, им не нужно было стесняться в расходах. Правительство оплачивало Бобу преподавание. Армия платила ему каждое лето за разгадываемые им с удовольствием статистические загадки. А с заработком Шилы они даже могли позволить себе такую роскошь, как абонемент на симфонические концерты. Они могли бы и путешествовать, так Бобу нужно было иметь при себе только свою голову, но Шила желала проводить лето в Кембридже. Ей нравилось это место, и она любила свою работу. От печатания писем молодая женщина быстро перешла к правке корректур, затем и к редактуре. В четвертую годовщину их свадьбы Шила повела Боба в шикарный ресторан, настояв на том, чтобы заплатить со своего только что приобретенного личного счета.
– Все, что от тебя требуется, это обещать нам твою следующую книгу, – сказала она, излучая профессиональное удовлетворение.
Следующую? Он еще не написал ни одной. На самом деле, он еще даже не закончил свою диссертацию и чувствовал себя в таком долгу перед издательством за устроенный женой банкет (на общую сумму в двадцать семь долларов и пятьдесят центов), что подстегнул себя, чтобы закончить ее летом. Боб сделал из нее книгу, преподавая осенью, и опубликовал ее в «Гарвард Юниверсити Пресс», прежде чем Шила начала заботиться о следующей годовщине.
Чтобы не дать себя превзойти, Марго вступила в брак (как всегда по собственной инициативе) с Робби Эндрьюсом, из семьи риджфилдских Эндрьюсов, ставший сенсацией года. Великолепие свадебного торжества и медового месяца смогло затмить только великолепие развода шестнадцать месяцев спустя. Направляясь после пережитой травмы в Европу, она посетила Беквитов в их «маленькой квартирке» на Эллери-стрит.
– Боже мой, – прошептала она, когда Боб вышел, унося кофейные чашки, – он так… так я… я не знаю… возмужал. Он поднимает тяжести?
– Нет.
– Так что же он делает?
Шила слегка улыбнулась и пожала плечами. Но Марго уже напала на след.
– Шил, ты краснеешь.
– Разве?
– Да ладно тебе. Ведь с тобой твоя добрая старая Марго. Мне ты можешь сказать. Он – зверь? Он ненасытен?
– Давай сменим тему, а?
– О, бога ради, Шила. Скажи мне, или я умру прямо на твоем новом ковре.
– Ну, пожалуй, мы оба такие.
И тут покраснела Марго.
– Чтобы реагировать на другого человека, когда страдаешь от боли, нужно большое взаимное доверие.
Боб отчаянно торопился зафиксировать это все на бумаге.
– Тебе не надо все записывать, – прошептала Шила.
– Шш-ш, ты слушай, – отвечал Боб, продолжая скрести пером.
Инструктор, стройная, спортивной наружности женщина с голландским акцентом, завершила свои вводные замечания.
– А теперь, дамы, возьмите свои подушки и опуститесь на пол. Господа, вы встаньте над ними.
Десяток беременных женщин послушно сели в круг на пол Кембриджского центра образования для взрослых. Ритье Херманс обучала их правильно дышать во время родов.
Боб относился настороженно к этому новейшему подходу к родительским обязанностям. Что, если я потеряю сознание, думал он. Мужчина смотрел на свою прелестную жену, ритмично вдыхавшую и выдыхавшую у его ног, и слушал дальнейшие инструкции с растущим беспокойством.
– И не забывайте, ваш муж – это ваш тренер. Он регулирует и контролирует ваше дыхание.
– Ты записал это, Боб? – улыбнулась ему с пола Шила.
– Да, любимая.
– Не забудь, потому что я буду делать все, как ты мне скажешь.
Вот прекрасно, подумал он. Теперь я уж точно упаду в обморок. Массируя жене спину, Боб оглянулся по сторонам. Только в Кембридже можно было увидеть такое странное сборище: таксист, пара студентов, нервный нейрохирург и вождь восточно-африканского племени. И даже старикашка (лет, наверно, за сорок) с моложавой женой. Женщин объединяла гордость грядущим материнством и ощущение танцовщиц в слоновом балете. Мужчин объединял страх.
Всех, кроме старикашки. Он настолько вошел в процесс, что даже лег на пол и выполнял все упражнения вместе с женой. Боб почти завидовал отсутствию у старикашки всяких страхов. Вот уж этот свою жену не подведет.
– Смелее, Боб. Ты бы видел их всех под моим углом зрения.
Шила и Боб закусывали бургерами после первой сессии.
– И как тебе вид с пола?
– Я видела, как они смотрели на своих жен. Знаешь, этот тип в коричневом твидовом пиджаке, ты думаешь, он так уверен в себе?
– Да?
– Он даже не уверен, что это его ребенок.
– Ты с ума сошла.
– Поверь мне. Он смотрел на часы чаще, чем на жену. И он бы закурил, если бы Ритье его не остановила.
– А как я справился? – спросил Боб, нуждаясь в поддержке.
– Как я могу судить о тебе, Роберт? Ты самый лучший муж на свете.
Они только что переехали в новый дом в Лексингтоне. Мебель была уже расставлена, но книг было разложено меньше половины. Новый 1966 год начался с арктического холода. Боб смотрел в окно. Не хочется выходить в такую погоду, думал он.
Естественно, что пять часов спустя они уже спешили в Бостон.
– Дыши легче, милая, и езжай осторожнее, – сказал он.
– Я дышу, Боб. Это ты ведешь машину. Так что успокойся.
Он вел машину, но успокоиться не мог. Когда супруги подъезжали, спазмы у Боба в животе совпадали по времени со схватками Шилы. Она стиснула руку мужа, когда он помогал выйти из машины.
– Все будет хорошо, – сказала молодая женщина.
В родильной палате Боб отмечал время схваток на бумаге. Во время каждой он крепко держал жену за руку. Иногда смотрел на часы, потому что не мог вынести вида ее страданий. Шила была такая храбрая.
– Боб, ты чудесный тренер, – прошептала она.
– Теперь я знаю, что у нас все получится. – Этими словами Боб хотел дать понять, что уже не боится упасть в обморок.
Доктор Зельцер велел роженице тужиться, и вскоре показалась маленькая головка.
Мигая от яркого света, Боб смотрел на нее, частью уже в этом мире, частью еще в теле Шилы. Боже мой, думал он. Это же на самом деле происходит. У нас настоящий ребенок.
– Поздравляю, – сказал доктор Зельцер. – У вас прекрасная маленькая девочка.
Поскольку они уже давно решили, как ее назовут, Шила прошептала сквозь слезы:
– О, Боб, это Джессика.
– Она похожа на тебя, – ответил он. – Она – красавица.
И Боб поцеловал мать своего ребенка.
9
– Он сам убрал постель, – сообщила утром матери очарованная Пола.
– Очень мило, – отвечала Шила, на которую это явно не произвело особого впечатления, – но что ты в этом нашла такого изумительного?