— Ну конечно, — охотно согласился Моня. — Если в двух словах, они решили, что с 99.6 %-й вероятностью это деза. Дезинформация, с мутными целями.
— Да ну, бред, — решил поучаствовать в разговоре Рудольф, — какая-то сомнительная операция…
— А вот очень похоже на правду, — перебил его Беня Зайнц и, жестикулируя сигаретой, продолжил: — Некоторые игры разведок могут быть очень просты с виду и иметь далеко идущие последствия. Так, например, СССР в свое время удивительно весело накручивал хвосты американцам. Ну с Аполлоном вы все знаете, — он посмотрел на Рудольфа и пояснил: — Советы первыми запустили спутник, первыми вывели человека в космос и сказали, что теперь построят город на Луне, или что-то вроде того…
— Станцию на Луне, яблони на Марсе, — вставил Моня.
— Неважно. В общем, после Гагарина они плотно занимались ракетами и спутниками, не считая своей орбитальной станции, они даже не почесались про Луну. Да, были исследовательские миссии, но совершенно не сравнить с той истерией, которая творилась в Америке. Американцы запустили на Луну почти четверть своего военного бюджета в первый же год. Очень боялись, что русские их обгонят. Это был прекрасный развод на деньги, промышленные мощности и время лучших ученых, которые в этот момент не участвовали в гонке вооружений. Русские до сих пор лидируют в ракетостроении. А вторая масштабная кампания дезинформации была уже перед самым развалом, и вот она была просто прекрасна, — Беня сделал эффектную паузу и закончил: — Паранормальщина. Трудно сказать точно, но, похоже, КГБ слил американцам информацию, что в России есть десяток спецучреждений, в которых сотни экстрасенсов считывают шифры на запуск ядерных боеголовок прямо из мозгов американских генералов.
— Ха-ха, — засмеялся Цемель. — Я помогал готовить дипломную работу по этой теме одному студенту. Он касался этого вскользь, но да, примерно в восьмидесятые американцы только на гранты по телепатии потратили огромную сумму денег. Это потрясающе, вы только вдумайтесь, Рудольф, всяким сомнительным шарлатанам, изучающим несуществующее, в 1987 году выделили денег больше, чем на исследование проблемы рака!
— А когда случилась гласность и перестройка, оказалось, что все исследования, связанные с НЛО и прочими полтергейстами, действительно проводились в России, — сказал Моня, — но даже не имели грифа «секретно». Это в стране, где даже устройство простейшего копировального аппарата было засекречено! И, разумеется, во всех исследованиях доказывалось, что этого не существует. Силами трех доцентов, заметьте. А в USA целые институты в поте лица пытались догнать русских в их страшной и непонятной технологии чтения мыслей на расстоянии. Да, такого плевка американцы не ожидали. Они, конечно, тут же свернули все программы, но в узких кругах над ними до сих пор много смеются.
— Надо сказать, что по русским это ударило бумерангом, — сказал Цемель. — После перестройки из-за того, что всяких полусумашедших, считающих себя обладателями сверхспособностей, всерьез изучали, население относилось к ним без предубеждения. Вы знаете, чем это кончилось, — Цемель снисходительно помахал в воздухе рукой. — Банки с водой перед телевизором и прочие глупости.
— Чем безумнее ложь, тем легче в нее поверить, — кивнул Рудольф.
— И это не объясняет нашего присутствия, — хмуро сказал Беня, обращаясь к хозяину дома. Видимо, он немного обиделся на Моню из-за того, что тот не счел его достаточно умным, чтобы сойти за «настоящего аналитика». — Раз вы решили, что это утка одной из разведок, то я думаю, что проект был закрыт. А раз мы тут, то, видимо, было что-то еще? Почему мы тут, такие специфические?
— А дальше был труп, — сказал Моня. — У человека была такая хорошая работа, — Моня покачал головой. — Он работал в Моссаде, в самом центральном офисе! В теплом архиве, где не стреляют, представьте себе! Просто прекрасный был молодой человек, все при нем. Ум, внешность, мама, папа, жена и любовница, перспективный работник архива. Он бы далеко пошел.
— А как он умер? — оживился Беня.
— А мы не знаем, — словно и сам удивляясь, развел руками Моня. — Мы его так и не нашли!
— Но как это вы знаете, что он умер?! — возмутился Беня. — Может, он просто убежал. Вы же сами говорите, — Беня начал загибать пальцы, — мама, папа, жена, любовница…
— Полтора литра его крови, прямо на его рабочем месте, — ответил Моня и поднял руку. — Да, да, кровь точно его. Все странно. Он ночью остался на работе, спрятавшись от охранников. Потом кто-то перерезал провода на этаже, потом слышали крик, потом прибежала охрана, — Моня чуть понизил голос и сказал: — И вы же понимаете, его работа такое место, где охрана прибегает быстро, — снова откинулся на спинку своего кресла и продолжил: — Вокруг кровь, человека нет, все непонятно, все нервничают, не знают, что делать. Ну и, видимо, наверху решили проимитировать деятельность, — Моня доброжелательно улыбнулся, обводя руками присутствующих. — Растолкали меня, старого дурака, и заставили устроить адвоката дьявола, как будто мне нечем больше заняться, — Моня помолчал. — И вы уже, наверно, догадались, молодой человек занимался нашим делом. В порядки хобби, знаете ли, искал Пазузу в интернете, можно сказать. Книжку даже написал. Ну она, конечно, не такая популярная, как у Зайнца, но кое-кто купил. А в книжке, как не трудно догадаться, про Пазузу то, что вы и сами сейчас знаете. Он же работал в архиве, вы понимаете, и фактически начал свое расследование. Не знаю, в шутку или всерьез, но он закрутил лихую интригу про некую мегакорпорацию, которая планирует призвать древнего демона, — Моня осторожно размял покалеченную руку. — В общем, это было бы смешно, но это единственное, за что можно бы было его убить. Диагноз от аналитиков прежний. Нас кормят дезой. Но теперь я должен выступить «адвокатом дьявола».
— Но почему мы тут? — спросил Цемель.
— Давайте я объясню, — сказал Рональд. — Видите ли, «адвокат дьявола» — это такой термин. Взят от Римской Католической Церкви. Когда Папа Римский канонизирует своего святого, есть специальный человек который должен найти причины, которые могут не позволить это сделать. В нашей стране, я говорю про Израиль, этот термин появился в результате подведения итогов по изучению провала военной разведки в анализе развединформации накануне Войны Судного дня 1973 года. В общем, решение было найдено в том числе и в организации подразделения, работающего по принципу «вероятная противоположность» — подвергать сомнению любой анализ и предоставлять командованию худшие варианты вероятного сценария, исходящие от аксиомы, что разведка никогда не может дать полную информацию, — Рудольф замолчал.
— Вы не поняли мой вопрос, я не спросил, что мы тут делаем, я спросил, почему мы? — ответил Цемель.
— Вы тут, потому что я вам плачу, — отрезал Моня.
— Если бы вы были тем, кого мы тут не называем, — вмешался Беня, — вы бы собрали человек десять, а может, двадцать всяких студентов, задали им кучу вопросов и ничего не рассказывали. А потом все, что они наговорят, уже внимательно анализировали те ваши люди, которые умеют думать, — Беня, видимо, намекнул, что таких в комнате нет. — Так было бы проще.
— С вами, Беня, будет потяжелее, — согласно кивнул Моня.
— Ладно. Мотив вызова Пазузу довольно очевиден, — сказал Миша. — Тут все просто.
Он помолчал, оглядывая присутствующих.
— Ну, разумеется, никто не знает, кроме Меира, но он будет молчать. Единственная причина, почему люди могут вызвать древнего демона, несущего засуху болезни и разрушения, только одна. Другой демон. Демон худший, чем Пазузу. Демон тьмы. Ламашту, или Ламасу. Это такой специальный демон, убивающий детей.
— Клин клином вышибают? — хмыкнул Рудольф.
— Можно и так сказать, — кивнул Миша. — Или из двух зол выбирают меньшее.
— Хорошо, ладно. Итак, у нас есть древний демон. Что это вообще такое? Давайте определимся, чем он, например, отличается от бога? Нет, стоп. Тогда нам надо будет сначала определиться, что есть бог, а с этим будет еще труднее, — попытался вернуть разговор в деловое русло Рудольф.
— Скорее полегче, — задумчиво пробормотал Михаил.
— Полегче с датами, но потруднее в том смысле, в котором вы и сами поняли, — пояснил Беня и зажег новую сигарету. И тут же положил её в пепельницу. — Вы же понимаете, все это похоже на телешоу. А ведь даже мне не хочется говорить глупости на людях. А Мише это может разрушить карьеру.
— Поэтому мы все подписали договор, в котором есть некоторые слова о неразглашении, и, собственно, я буду следить, чтобы так и было, — успокаивающе сказал Моня.
— Я не боюсь, я просто не хочу скандалов, — сказал Цемель. — Поймите, я серьезный человек, и мне просто не нужно все вот это! Это похоже на дурацкий розыгрыш!
— Я вас понял, их не будет, — ответил ему твердым взглядом Моня.
— А если вас понял я, то мы будем говорить об одном всем нам хорошо известном боге. И я тут же вам могу сказать сразу — вы ничего о нем на знаете! — теперь вскочил Михаил и принялся расхаживать по комнате. — Давайте я скажу так, сейчас бога нет, поэтому и ждем мессию. Будем исходить из предпосылок Зайнца, что боги были, но ушли или умерли. Давайте определимся, когда это было? Ну, можно вспомнить, что у нас был ковчег, он же ковчег завета, рядом с ним первосвященник, который говорит от имени бога. Это было, и есть в библии, но там нет ничего о том, что бог умер или ушел. Но бог точно был, в храме который сам и построил. Он присутствует лично, само помещение храма предназначено для бога, а вот святая святых уже для ковчега. Однако в какой-то момент священник с ковчегом говорит за бога. Ну и точно бога не было, когда нас пленили вавилоняне!
— Давайте примем как крайнюю точку Вавилонский Плен, — закивал Беня.
— Нам не нужен Вавилонский Плен, нам надо знать, что будет если… — начал Моня, но Цемель его перебил:
— Ай, подождите, давайте определимся, когда бог есть, увидим, как тогда дела, и мы поймем, что будет, если он появится снова.