После концерта все делились впечатлениями, и одна из зрительниц сказала: «Боже мой, вы не представляете, как приятно просто послушать музыку без всяких условностей, когда можно не думать, как сесть, что надеть, в какой момент аплодировать! Каждый раз, когда я прихожу в филармонию (раз в пять лет), этот красный бархат на стульях заставляет меня с содроганием вспоминать годы обучения в музыкальной школе и мучительные ожидания академ. концерта в зале с такими же покрытыми бархатом стульями». Даже притом, что я очень люблю ходить в филармонию и получаю отдельное удовольствие от возможности рисовать на этих креслах пальцем причудливые узоры (рекомендую попробовать, когда придете на концерт в следующий раз), я отчасти понимаю эту женщину.
Для многих людей поход на концерт, действительно, не только ассоциируется с чем-то приятным, но и является квинтэссенцией всего скучного, непонятного и полного странных традиций и правил, которые очень страшно ненароком нарушить.
Я очень люблю замечательную книгу Дэвида Пога «Классическая музыка для чайников»[2] и хочу привести ее небольшой фрагмент, чтобы показать, что переживания подобного рода действительно очень распространены.
• «Почему никто не аплодирует? Вот некоторые общие правила, чтобы определить, завершилось ли исполнение:
• Дирижер опустил руки и держит их внизу.
• Все музыканты на сцене опустили свои инструменты.
• Все вокруг стали аплодировать.
• В концертном зале выключили освещение.
• Музыканты покинули сцену и унесли свои инструменты. Вся публика покинула зал.
• Пришли уборщицы со швабрами и начали драить сцену».
Мир классической музыки после обучения в музыкальной школе порой вовсе не становится понятнее. И все так же причина, почему нужно начать хлопать в этот момент, а не в другой, может остаться большой загадкой.
Моя подруга, не музыкант, как очень неприятные вспоминает времена, когда, возвращаясь из музыкальной школы, она должна была садиться за инструмент и заниматься не менее двух часов. На вопрос, почему она должна это делать, мама отвечала ей: «Потому что мне в детстве всегда говорили, что на фортепиано нужно заниматься не меньше двух часов, иначе не будет результата».
Когда я слышу такие истории, хочется воскликнуть: какого результата? Почему тогда только два часа, а не пять? И чем именно заниматься-то? А вы уверены, что ваша учительница была права? И как часто вы сейчас садитесь поиграть на фортепиано и улавливаете ли взаимосвязь между теми детскими уроками и этим желанием?
Когда речь заходит о бессмысленных правилах, всегда вспоминаю фразу из «Алисы в Стране чудес»: «Нельзя, потому что нельзя».
И в такие моменты так и хочется уточнить: а вы точно знаете, куда хотите попасть, если будете долго идти в каком-то неизвестном, но очень важном, по версии учительницы из прошлого, направлении?
Зачастую никто понятия не имеет, куда ведет этот путь, и, проваливаясь все глубже и глубже в этот колодец, человек заодно захватывает летящие рядом отсутствие любви к игре на инструменте, потерю интереса к посещению концертов и множество негативных эмоций, связанных со всем, что относится к музыке.
Образование, сосредоточенное на получении условного, необходимого абсолютно каждому ученику результата, измеряющегося стандартами и правилами, провоцирует возникновение следующей воронки, результат которой таков: единицы из тех, кому годится такой подход (либо те, кто «переборол себя», был достаточно одарен, действительно хотел заниматься музыкой или просто по каким-то причинам не имел выбора), становятся музыкантами, остальные дети (за редким счастливым исключением) сохранят воспоминания о музыкальной школе как о месте, где скучно, тяжело и ничто не напоминает о том, что ассоциируется со словом «творчество».
Ребенок в музыкальной школе гораздо чаще, чем хотелось бы, занимается не творчеством, а реализацией амбиций родителей и педагогов, выполнением слишком сложных задач, которые в силу нехватки времени и желания делает кое-как (за что его ругают и внушают, что он «бездарь»). Но стоит ему принести на урок музыкальную пьесу из компьютерной игры или аниме, педагог заявляет, что на подобную чепуху даже не будет тратить время, потому что «играть мы будем Баха».
Так вот, я обожаю Баха, но, впрочем, люблю и брокколи. Но уверена: если бы меня все детство пичкали пюре из брокколи, противопоставляя его всему, что хотелось попробовать, я бы не готовила его сейчас по своей воле.
Точно так же многие взрослые люди, окончившие музыкальную школу, спустя годы приходят ко мне и говорят: «С выпуска из школы обхожу концертные залы стороной и не прикасаюсь к фортепиано, но недавно подумал, может быть, дать этому навыку второй шанс?»
Конечно, я показываю сейчас очень общую картину. Всегда есть другие примеры замечательных педагогов, внимательных к каждому ученику, цель которых – открыть для него мир музыки во всем многообразии; тех, кто учит не только играть необходимый для сдачи зачета репертуар, но и подбирать и играть по слуху произведения, которые хочет сам ученик; смотрит увлекательные мультики вроде «Фантазии» Диснея и показывает, что классическая музыка – это не закрытый мир для избранных людей; беседует с учеником о том, какие чувства рождает в нем музыка, что ему больше нравится играть и слушать и так далее.
Все это можно сочетать и с некоторыми объективными требованиями, без которых занятия не только музыкой, а чем угодно были бы невозможны! Занятия музыкой требуют умения дисциплинированно двигаться маленькими шагами, анализировать результат, посвящать определенное количество времени игре на инструменте, чтобы он (результат) стал возможен. Но это все можно сделать приятной стороной жизни, создающей новые формы досуга, приносящей много позитивных эмоций.
Я часто думаю о маминых лекциях, когда она рассказывает о том, какое место занимала игра на музыкальных инструментах в XXVIII–XIX веках, показывает фотографии инструментов в интерьерах тех времен и делится сведениями, какие программы было принято тогда играть. Например, вы знали, что 2-е скерцо Шопена – одно из виртуозных произведений, которое сейчас способен исполнить не каждый студент училища, – считалось «гувернантским» и сыграть его могла каждая девушка, обучающаяся игре на рояле, для себя и с целью помочь своим воспитанникам?
Но ведь действительно, если почитать романы Джейн Остин или сестер Бронте, мы увидим, что музыка являлась неотъемлемой и очень естественной частью досуга. Да, ни одна из сестер Беннет, возможно, не смогла бы написать двухголосный диктант (хотя, если честно, думаю, смогла бы) или исполнить октавный этюд Кобылянского. Но вряд ли Джейн Остин писала своему возлюбленному, как терпеть не может играть на рояле Шопена и ждет, когда уже сдаст этот дурацкий академ (тут вы можете со мной поспорить, потому что я не знаю этого наверняка, поскольку в те годы была еще совсем маленькой и мало что запомнила).
Вот что я хочу сказать: когда музыка является частью культуры, досуга и важным способом познания многообразия мира (и внешнего, и мира своих чувств), тогда и цели обучения становятся совсем другими. Они отличаются от тех, которые мы привыкли ставить ученикам, но тоже могут привести к очень хорошим результатам и даже, при желании, вывести занятия на профессиональный уровень (при всей условности этого понятия).
Хочу привести еще один пример. Я очень люблю сериал «Дживс и Вустер», снятый по одноименному роману П. Дж. Вудхауза. Он рассказывает историю аристократа и его слуги, живущих в Англии в 20-е годы ХХ века. Аристократ, простодушный, но добрый дурачок, и слуга-интеллектуал из серии к серии попадают в различные нелепые ситуации, связанные с тетушками, невестами, английскими клубами для джентльменов, что вызывает теплое чувство ностальгии (не спрашивайте, откуда у человека, родившегося в 90-е в Петербурге, ностальгия по английскому быту ХХ века, но разве у вас ее нет?). Так вот, создатели сериала придумали один очень выигрышный ход: Хью Лори, исполняющий роль Вустера, весь сериал играет на рояле. Он исполняет простые джазовые мелодии, параллельно подпевая себе «приятным негромким тенором». И это не только создает удивительную атмосферу его квартир в Лондоне и Нью-Йорке, но и дает возможность увидеть, какими были отношения с музыкой у людей тех времен.
Вустер получает от музицирования огромное удовольствие, он делает это прекрасно, но ему и в голову не приходит сделать игру на инструменте своей профессией. При этом в одной из серий именно музицирование становится камнем преткновения, пробежавшей между слугой и хозяином кошкой: Вустер решает освоить игру на тромбоне (в книге – банджо), а Дживс заявляет, что этого он вынести не может.
Зачем я так долго об этом пишу? Не только потому, что считаю этот сериал одним из лучших из когда-либо снятых, но и потому, что в нем можно наблюдать то отношение к музыке, какое мне мечтается видеть у настоящих ее любителей. И, что любопытно, таким любителем является не только Вустер, но и Дживс.
В сериале есть один забавный эпизод, когда Дживс, занятый бытовыми делами, под аккомпанемент инструмента вступает с Вустером в диалог. Пытаясь разобраться в сложном ритме джазового стандарта Ирвинга Берлина, Вустер говорит: «Этот Берлин что-то явно перепутал, много слов, нот не хватает». На что Дживс, не растерявшись, отвечает: «Я думаю, что мы имеем дело с пунктирным ритмом, если вы сделаете акцент на эту ноту, получится верный ритмический рисунок». И та легкость, с которой герои говорят о музыке, и свобода, с которой относятся к этому, заставляет меня на секунду вспомнить просмотренное недавно на «Авито» в графе «отдам за самовывоз» объявление: «Заберите этот треклятый рояль, который нам всю жизнь испортил». Это может показаться странным, но, поверьте, таких объявлений десятки и именно с подобными комментариями.