Не работает. Не изменяется ровным счётом ничто.
Я холодею и гляжу в огонь, как всего минуты назад смотрела на Юрия III, в пустой документ Word.
Я люблю свою жизнь — нахуй мне ваше попаданчество!
Утро, недоброе, серое, обволакивает. Кисаме смотрит заинтересованно, но мысли держит при себе и быстро, привычно сворачивает лагерь, уничтожает все следы его существования. Я смотрю и запоминаю, по чёткой картинке заключая, что снова интуитивно активировала Шаринган. Не исключено, что на следующем привале то же самое придётся делать мне.
Кисаме делает первый шаг в направлении, которое ничего мне не говорит. Я молча следую за ним — он вскидывает бровь, но сдерживается и никак не комментирует. Списывает на ночное недомогание? Ну и пусть, лишь бы вопросов не задавал.
Уже через несколько минут желудок начинает ныть. Я пытаюсь абстрагироваться, сосредоточить мысли на работе — именно так я зачастую забываю обо всём. Сосредотачиваясь на фанфиках или растениях, моих милых сердцу экспериментах, которые так отчаянно требуют моего присутствия!..
— Завтрак, Итачи-сан? — неожиданно чутко интересуется Кисаме.
— Было бы неплохо, — искренне выдыхаю я и тут же себя одёргиваю: это не Учиха Итачи, он себя так не повёл бы! Кисаме того же мнения: оборачивается, вскидывает брови. Я пытаюсь посмотреть на него строго, но выходит, наверное, опять славянский покерфейс. Однако напарник проникается и вновь глядит на подлесок перед собой. Гены, спасибо!
Мы идём ещё почти час, по моим ощущениям, и наконец в виду появляется просвет леса, оказывающийся дорогой. Встав на неё, мы вскоре добредаем до забегаловки. Как хорошо, что Акацуки, в отличие от шиноби Конохи, предпочитают передвигаться пешочком — не представляю, что бы случилось, если бы мне пришлось бежать. Я люблю гулять, но бег — уж увольте! Я лучше всю генеалогию водорослей заучу, ей богу!
Небольшой домик на обочине дороги внутри оказывается утлый, но приличный. Кисаме взмахом руки подзывает официантку, совсем ещё молодую девчушку, и делает заказ: рис для обоих, мясо, овощи, рыба, если есть. Девчушка, пряча глаза, отвечает, что рыбы нет.
— Тогда навали побольше овощей, — бросает Кисаме и улыбается мне — мол, оцени заботу! Мгновенно вспоминаю, что по канону Итачи был вегетарианцем, и радуюсь: сама почти стала им, проведя много времени с индусами.
Мы усаживаемся за стол в самом углу помещения, где кроме нас только группа похмельных путников. Наблюдая за ними вполглаза, явно не без помощи Шарингана отмечая, что они не шиноби, снова ловлю на себе взгляд напарника.
— Что?
— Вы в норме, Итачи-сан? — в ответ спрашивает Кисаме, открыто и честно, как если бы вправду между ним и Итачи существовали доверительные отношения.
— Конечно, — я пытаюсь выводить учиховские интонации, но сама понимаю, как неправдоподобно звучу. — Что заставило тебя усомниться?
Кисаме неопределённо пожимает плечами и поворачивается к девчушке, принесшей заказ. Та пытается не пялиться, но взгляд её прикован к жабрам на лице Кисаме — как и у меня пару часов назад.
— Нравятся, а? — ухмыляется он, обдавая девчонку волной убийственной Ки — так канон завещал нам эту энергию называть.
— Я… то есть… о… — бормочет девчушка, а я не нахожу лишним сказать:
— Оставь её.
Удивительно, но Кисаме подчиняется полуприказу. Девушка охает и спешит исчезнуть на кухне.
— Скучно с вами, Итачи-сан, — тянет напарник, и я вдруг ловлю себя на почти нежности и желании улыбнуться. Я ведь столько раз описывала отношения Кисаме и Итачи как напарников, более того, находила их наиболее гармоничной парой в Акацуки. И вот теперь сама сижу напротив Кисаме, ловя его акулий оскал.
— Если ищешь веселья, попросись в напарники к Хидану, — вроде как между прочим замечаю я из желания понять таймлайн.
— Вот ещё! — хмыкает Кисаме почти с обидой и принимается за рис. Значит, не совсем уж ранняя Акацуки, раз Хидан в группе. — Я лучше с вами, чем с этим ёбнутым.
— Потому что у него нет груди? — срывается с языка прежде, чем я думаю. Сама я всё время ёрничаю, шучу — но не Итачи. Как я могла выпустить из головы знакомый характер?!
Кисаме так и вообще давится рисом. Кашляет, стучит себя по груди и поднимает взгляд настолько ошарашенный, что я спешу забить рот обжаренными с солью и перцем овощами.
— Что?!
— Можешь оспорить? — я вновь пытаюсь найти Учиху Итачи, но сознание ехидно возвращает лишь себя-родную.
— Нет, но… — Кисаме наклоняет голову, задумчиво ворошит рис палочками. — Странно слышать подобные замечания от вас, Итачи-сан.
— На пороге могилы пересматриваешь поведение, — ворчу я, но это делает лишь хуже.
— На пороге могилы?
— Ты сам знаешь, — резко отмахиваюсь я и вдруг ловлю странное чувство на лице Кисаме. Не могу его трактовать. Делаю знак высунувшейся с кухни девчонке подойти. — Выпить есть?
— Конечно, госпожа, — удивлённо кивает она, задерживая взгляд на хитае на моём лбу. Мы с Кисаме ебучие гении — даже не прячем тот факт, что являемся нукенинами!
Мы с Кисаме?..
— Принеси, — цежу, и девчонка исчезает, чтобы минуту спустя вернуться с токкури и двумя рюмками.
— Итачи-сан? — и как Кисаме умудряется вкладывать в зов по имени любой оттенок, любой вопрос?
— Давай выпьем, — я сама разливаю саке — левой рукой, как всегда, хотя сама и правша. Кисаме на это приподнимает бровь, не оставляя без внимания внезапное предпочтение не-ведущей руки, но я только отмахиваюсь, подталкиваю к нему рюмку.
— За что?
— А нам нужен повод? — рассеянно улыбаюсь я и вспоминаю строчку из собственного фанфика: — За то, что всё ещё живы? И это не достижение. Простое признание того, что мы всё ещё не кормим червей.
— Справедливо, — кивает Кисаме и осушает рюмку. Я следую его примеру, не морщусь, но негодую — и пусть знакомые иностранцы ласково стебут, я не люблю водку. Её нельзя посмаковать, в отличие от моего любимого виски.
— Гадость, — шепчу я.
— Та ещё, — соглашается Кисаме и переводит тему: — Так что за план, Итачи-сан?
В его тоне отчётлива двусмысленность, но я предпочитаю проигнорировать её.
— Возвращаемся на базу.
— То есть, по прежнему? — я облегчённо вздыхаю — до последнего боялась, что напарники на пути в Коноху ради «попытки захвата Кьюби», на деле же чтобы Итачи мог сверкнуть Шаринганами перед руководством деревни и напомнить о своём существовании.
— Зачем что-то менять? — задаю я, как надеюсь, риторический вопрос, на который Кисаме усмехается:
— Ради интереса, Итачи-сан.
Следующие два дня проходят однообразно, в пути. Ещё раз: спасибо, Акацуки, что вы все как один слишком круты и брутальны, чтобы бежать! Забега до Амегакуре я не пережила бы.
База организации расположена в стороне от деревни, в просторном доме посреди топей. Мне не нравится Страна Дождя, но вызывает подспудную ассоциацию с Полесьем, где я никогда не была. Может быть, зря ассоциирую, но сейчас думать об этом некогда — я зомби волочу ноги внутрь дома, нахожу по запахам кухню и грузно валюсь на стул.
— Ебать меня! — возвещает Хидан, крутящийся к плиты. За его попытками сварганить яичницу скептически наблюдает Какузу. — Учиха-чан, ты охуеть вовремя! Готовить умеешь? Сраные яйца не хотят ебашиться в еду.
— И почему меня это не удивляет? — флегматично вопрошаю я и машинально подхожу к плите, отбираю у Хидана сковородку и в несколько движений довожу блюдо до ума. Начинает пахнуть неплохо.
— Охуеть ты гений! — сияет Хидан и тянется, но я увожу сковородку из-под его носа и сажусь за стол. Да, я приучена к еде небольшими порциями каждые три-четыре часа — что из того?
— Эй! — хер знает откуда Хидан извлекает складной металлический кол. — Это моя жратва, сука!
— Ты её готовил? Нет. Ты только бедные яйца распидорасил так, что теперь кому-то придётся кухню мыть, — три пары удивлённых взглядов впиваются в меня. Я вздыхаю. — Кстати об этом, — за два дня я наловчилась проявлять Шаринган по своему хотению, поэтому ловлю взгляд Хидана и приказываю: — Вымой здесь всё.
— С хули?.. — начинает было Хидан, но резко обрывается, салютует и находит тряпку. Кисаме и Какузу смотрят на меня ещё удивлённей.
— Что? Люблю работающих мужчин, — заключаю я и принимаюсь за яичницу, почти убитую Хиданом.
Чуть позже нас с Кисаме вызывает к себе Лидер. Я щурюсь скорее от дефектов зрения, чем от интереса, когда Пейн читает долгую лекцию на тему какого-то задания, факт выполнения которого я не помню. Я молчу и строю славянский покерфейс. Кисаме порой пытается вступить в полемику, но Лидер его жёстко обрывает.
— Нагато, хватит, — наконец не выдерживаю я — неожиданно неприятно слушать, как рычат на Кисаме. — Миссия выполнена. Что теперь сотрясать воздух?
Кисаме буквально давится следующей репликой. Пейн же мрачнеет так, что кажется, немедля разразится гроза.
— Итачи…
— Мне херово, — заявляю я. Стресс вырывается, и я уже не хочу пытаться влиться в поток событий. — Сейчас мне откровенно плевать на все миссии в мире. Можно мы пойдём, мм? — последняя фраза скорее получается в духе Дейдары, но сил ругать себя нет. К чёрту всё, я не хочу этого.
А Пейн тем временем моргает и неожиданно косится на Кисаме. Тот пожимает плечами. Управляемый Нагато труп вновь теряет все отголоски эмоций.
— Пока свободны, — цедит он, и мы выбираемся в коридор.
— Хера се, Итачи-сан, — веско выдаёт Кисаме, глядя почти с благоговением.
— Мне реально херово, — а ещё отчаянно хочется объятий, но Кисаме может не так понять. — Пошли выпьем.
— Читаете мои мысли, — бормочет Кисаме и ведёт куда-то, по всей видимости, в свою комнату. По пути нам на глаза попадается Дейдара — замирает, ощерившись, при взгляде на меня, но я его решительно игнорирую.
— Есть что-то кроме саке? — спрашиваю напарника, когда он заводит и запирает нас в своей комнате. Здесь практически нет мебели, только футон, тумбочка и три полки, и настолько отчётливо это веет Кисаме, что кружится голова.