Но тут что-то под ними треснуло, экипаж резко накренился, а потом, наскочив на камень, развалился, выбросив их словно катапульта.
Они пролетели несколько метров, цепко схватившись друг в друга, упали в глубокую, разлившуюся грязью лужу. Шея бандита хрустнула, голова мотнулась как у тряпичной куклы.
И сразу кто-то подскочил к ним, принялся расцеплять. Елисеев с сожалением разжал пальцы, чувствуя, как их сводит судорогой. Руки были чужие, с трудом подчинялись.
— Документы, — потребовали у него над ухом. — Предъявите документы.
Говорил суровый щетинистый дядька с обветренным лицом и слезящимися глазами. От него пахло табаком и селедкой. Стоявший рядом парнишка в полотняном шлеме оттеснял мигом набежавшую толпу. В руках у него была винтовка с примкнутым штыком.
— А ну разойдись, граждане! Кому говорю?! Парнишка был совсем молодым, его голос срывался, и несколько раз он невольно пускал «петуха», что не добавляло ему серьезности в глазах у собравшихся.
— Вы кто, товарищи? — спросил Елисеев.
— Транспортная милиция.
— Свои, — облегченно прошептал Петр.
— Это мы еще проверим: свои или чужие, — грубо произнес дядька.
Елисеев покосился на бандита. Того уже выволокли из лужи. Милиционер в темной тужурке и с деревянной кобурой маузера на боку склонился над телом, стал щупать пульс. Распрямившись, коротко бросил:
— Готов.
— Только шапки не спешите снимать. Не стоит он этого, — произнес Елисеев. — Я, почему за ним побежал: это он стрелял в патрульных. И в меня палил, и в извозчика…
— Извозчика тоже наповал, — сообщил милиционер с маузером.
— Хреново. Столько трупов в один день!
Дядька взял документы Елисеева и принялся старательно читать. Чувствовалось, что эта наука дается ему с трудом. Закончив, с уважением вернул бумаги.
— Все понятно, товарищ Елисеев. Документы у вас в ажуре. — Он вытянул пятерню. — Будем знакомы, Архипов — начальник отдела транспортной милиции. К нам по какому вопросу приехали?
— В губрозыск вызвали для укрепления. Сотрудников у них не хватает.
— Лихо начали…
Петр пожал плечами.
— Так вышло. Думал, спокойно до места доберусь, а тут пальба, крики, смерти…
Отношение к нему переменилось. Теперь во взглядах милиционеров появилась неприкрытая симпатия.
Архипов осмотрелся.
— Свидетели есть?
— Есть свидетели, есть. Пропустите меня, пожалуйста, — сквозь толпу протиснулась полноватая женщина, одетая по-городскому. Голова у нее была непокрыта. Ветер трепал ее длинные русые волосы.
Елисеев почему-то решил, что она учительница.
— Я все видела, — сообщила женщина. — Этот, — она кивком указала на распростертого бандита, — с патрулем разговаривал, что-то им видать не понравилось. Поскандалили они чуток, а потом он вдруг пистолет выхватил, пальнул несколько раз и побежал.
Женщина нервно всхлипнула:
— Просто ужас какой-то! Посреди белого дня!
— Верно, — выкрикнули из толпы. — Все так и было. Отпустите парня. Если б не он, ушел бы злодей!
— Товарищи, прошу вас пойти с нами. Мы запишем ваши показания. Не волнуйтесь, это ненадолго. А вам, товарищ Елисеев, большое спасибо от лица трудового народа и нашей транспортной милиции! — объявил Архипов. — Я сообщу вашему начальству о том, как вы помогли.
Вместе с учительницей и вторым свидетелем они прошли в крохотную комнатушку, где с каждого сняли показания. Экстренно вызванный следователь только восхищенно качал головой.
— Знаете, кого вы ликвидировали? — спросил он у Елисеева.
— Никак нет. Знаю, что какого-то бандита и все. Он мне не представлялся.
— Это не просто бандит. По нему запрос аж из самой Москвы прислали месяца два назад. Фамилия Пичугин. Убийства, бандитизм, кражи со взломом… В общем, наворотил делов. Еще и у нас двойное убийство совершил. Вовремя вы его остановили, товарищ Елисеев.
Елисеев сообразил, что один из патрульных убит, спросил про судьбу второго.
— Ранен, — сообщил следователь. — Врачи борются за его жизнь. Жаль парня: жена у него, детишек двое. Надеюсь, скоро на поправку пойдет.
— Хотелось бы, — согласился Петр. — А почему Пичугин стрелять начал? Ему бы сидеть ниже травы, тише воды…
— В документах непорядок, — пояснил собеседник. — Подвели его бумаги. Раньше, видимо, прокатывало, а у нас не прошло.
— А что именно было не в порядке? Если, конечно, не секрет…
— Да какой тут секрет! — махнул рукой следователь. — Тем более от вас! Мы же одним делом занимаемся. Как это часто бывает, всему виной мелочь. — Он стал рассказывать: — Липу надо умеючи делать, а хорошая липа и стоит соответственно. Думаю, дурака свалял Пичугин, купил документы по дешевке. А может, тот, кто ему их варганил, от жизни сильно отстал. Такой вариант тоже со счетов сбрасывать нельзя. — Елисеев с интересом посмотрел на следователя, а тот, понимая, что затянул со вступлением, наконец-то сдвинул с места свой рассказ: — На печати он прокололся. Поставил штамп части, которую давно уже расформировали. А один из патрульных прежде как раз в этой части служил. Вот он сразу и заподозрил, что Пичугин не тот, за кого себя выдает. Проявил бдительность, потребовал пройти в комендатуру для разбирательств. Что оставалось Пичугину делать? Только за пистолет хвататься да ноги уносить. Итог вам известен.
В комнатушку с трудом протиснулся Архипов. В руках у него был закопченный чайник.
— Закончили, товарищи?
— Да, все в порядке, — сказал следователь. — Повезло нам, что товарищ Елисеев в нужное время в нужном месте оказался. Иначе удрал бы Пичугин, и лови ветра в поле!
— Тогда, может, чайку попьем? У меня и сахаринчика немного сыскалось. Что скажете?
— Умеете вы уговаривать, Семен Иванович, — засмеялся следователь. — Обязательно попьем, тем более в вашем обществе. Вы только потом товарища Елисеева на службу доставьте, а то некрасиво получится. Заждались его уже там, наверное.
— Непременно довезем, — улыбнулся Архипов. — Я с извозчиком договорюсь.
— Да не стоит беспокойства, как-нибудь сам доберусь, — попробовал отказаться Петр, но все его возражения были отметены сходу.
И следователю, и начальнику транспортной милиции проворный молодой человек пришелся по душе. Так что совсем скоро он сидел вместе с ними, отхлебывая из стакана в медном подстаканнике еще царских времен, обжигающий, чуть сладковатый чай.
Потом Архипов посадил его в пролетку и велел везти молодого человека к зданию губрозыска. В качестве платы протянул талон, по которому казной оплачивались транспортные расходы милиции. Однако извозчик узнал в Елисеева храбреца, который обезвредил убийцу его коллеги, и брать талон категорически отказался.
— Обижаешь, начальник! Не надо мне ничего. Забирай свою бумазейку назад. Я с этого парня и копейки не возьму. С меня не убудет, а он пущай не думает, что мы — публика неблагодарная, — заявил он. — Заодно и город могу показать. У нас, конечно, не Москва или Питер, однако посмотреть есть на что. Ну что, поехали?
— Поехали, — не стал спорить Елисеев.
Не так часто доводилось ему ездить в пассажирском экипаже, да еще и бесплатно. Все больше на простых деревенских телегах.
К будущему месту службы Петр прибыл к пяти часам вечера.
Глава 4
Губрозыск занимал здание старинного купеческого особняка, выходившего узким торцом к улице. Над дверями висела табличка «Губернский уголовный розыск». Неподалеку от входа пустовала коновязь.
У дверей стоял скучающий боец ЧОН с винтовкой. От нечего делать, он вертел головой по сторонам.
Завидев вылезавшего из коляски Елисеева, боец напрягся, взял винтовку на изготовку.
— Вы по какому вопросу, товарищ?
— Мне бы к начальнику пройти.
— Нет его, по делам уехал, — сообщил часовой.
— А кто за него остался?
— Товарищ Колычев. Елисеев обрадовался.
— Тогда я к нему.
— Проходите, — разрешил боец.
Петр толкнул массивную дверь, оказался в длинном и темном коридоре. Доски под его тяжестью заскрипели. На скамейках, установленных вдоль побеленных стен, сидели люди: потерпевшие или те, кого вызвали для допроса. При виде Елисеева все, словно по команде, вскинули головы.
— Здравствуйте, — слегка опешив от неожиданного внимания, произнес Елисеева.
— Вы к кому? — спросил его дежурный, сидевший за обшарпанным столом.
Петр хотел ответить, но сейчас же зазвонил телефон, и дежурный схватился за трубку:
— Губрозыск, дежурный по городу Федотов… Говорите адрес… Медленнее, пожалуйста. Воскресенский проспект, дом три, все верно? Принято. Отбой.
Он бросил взгляд на настенные часы и что-то записал в большой прошнурованной книге. Потом, вспомнив об Елисееве, спохватился:
— Простите, вы к кому, товарищ?
— К Колычеву.
— Вторая дверь направо, — сказал дежурный и потерял к нему интерес.
— Спасибо, — поблагодарил Петр.
Колычев сидел в маленькой прокуренной комнатушке с узким зарешеченным окном. Из всей мебели два стола, несколько стульев и несгораемый шкаф, поверх которого лежали пухлые папки.
— Петр! — обрадованно приподнялся Колычев. — Здорово, герой!
«Губрозыск занимал здание старинного купеческого особняка…»
Елисеев смущенно потупился.
— Брось барышню изображать! Проходи, не стесняйся! Из транспортной уже звонили, рассказали о твоих подвигах. Лихо ты, говорят, Пичугина кончил. Прямо голыми руками. Чуть голову не оторвал…
— Случайно вышло. Я его живьем, гада, взять хотел, — признался Петр.
— Все равно, молодец! Не сплоховал. Выходит, не зря я тебя товарищу Янсону сватал! — горделиво произнес Колычев.
Многие начальники уголовного розыска по традиции были переведены из ЧК. Не стал исключением из правила и начальник Железно-рудского губро, бывший латышский стрелок Янсонс. Правда, буква «с» на конце его фамилии постепенно исчезла, и теперь начальника величали чуть короче — товарищ Янсон. Прежде Елисееву не доводилось с ним сталкиваться лично, но все отзывы были только положительными: угрозыском заведовал человек ответственный, строгий, но справедливый, вдобавок, с неплохим опытом оперативной работы.