Шлюпки втыкаются носами в низкий, поросший зеленью берег. Сквозь листву видно вдалеке здоровенное серое здание с белыми окнами и тремя громадными арками – та самая ГЭС. В спину смотрит беленая высоченная замковая башня. Простреливаемое место, неприятно. Высадка проходит быстро, но в берцы я ухитрился воды черпануть, теперь буду чавкать при ходьбе башмаками, как клоун на арене цирка. Поторопился прыгать, еще и внушение за это получил от майора. Все внимание ушло на то, как вылезти из военно-морского спасательного жилета, невзрачного вида и немаркого цвета – он не рыжий, а какой-то коричневый уже от старости. А таскать было обязательно – строгий приказ пока на воде – корячиться с жилеткой. Спина вся взмокла…
Идем как-то странно – то, что не по берегу – понятно, в застройке и зелени нас не так видно, но я тут раньше сроду не был, дема старые, сквозь выбитые давно громадные окна какая-то колоннада старинная в зале, заброшки. Жилые дома. Что странно – зомби практически нету – попалась пара ползунов – и все. Идем, прикрываемые морпехами – наша задача начнется – когда до ГЭС доберемся. Трава здоровенная, кусты разросшиеся, деревья и пустые оконные проемы – все вроде и привычно, но холодок по спине. Видимость мала, секторов перекрытых полно.
Рассчитывая что каждое окно жилого дома – это человек в нем живущий – есть такая старая метода прикидки населения в городах – получается, что мертвяков тут должно быть много. Но их тут нет, да и кости попадаются редко – вывод простой – где то они есть и нас ждут. А что такое толпа зомби мы все тут знаем. Да вообще бегущая толпа – страшная сила. Тем более, что первые ряды бегущих даже живых прикрывают от пуль следующих, этакий щит из мяса, доказано несколькими мятежами еще в гитлеровских концлагерях, а тут да с мертвячиной…
Инженерные штуковины, которыми щедро оделили десант, пока никаких угроз не выявили. Это тоже настораживает – запомнил крепко – если все идет отлично в начале десанта, то как бы конец плох не получился.
Енот, оставшийся на корабле как агент связи, а на деле – как он сам важно сообщил – присматривать, чтобы водоплавающие без нас не удрали – коротко кодово сообщил, что сейчас будет «Бум».
Понятно, бомбометное корыто сейчас выходит на дистанцию прямого удара по базе наших партнеров. А мы останавливаемся. Воняет гарью.
Впереди – за углом небольшого домика сгоревшее вдрызг и расхлестанное бронежелезо. По цепочке вызывают электрика – следом и мне приходится идти, мы в этом рейде – пара.
Понимаю, что это воняющее пережженым железом, горелым пластиком и еще всяким, что остается после уничтожения огнем, было раньше БМП на гусеничном ходу – сидит почти брюхом на земле, бандажи колес сгорели подчистую. Таких раньше не видел – угловатые формы и сплюснутая башенка с пушкой – все незнакомых, чужих очертаний. Здоровенная махина, так бы сказал, что вообще это танк – но пушечка маленькая – миллиметров 40 калибром скорострелка и в корме здоровенная дверь полуоткрытая, явно для десанта.
- Наша – шепчет побледневший электрик.
- Не, не наша, у наших силуэт другой – чуть было не ляпаю я, но успеваю вовремя промолчать. Больно уж напарник побелел.
- Точно? – тихо спрашивает командир роты морпехов.
- Да, точно – электрик непроизвольно принюхивается.
А чего нюхать – горелыми костями отлично в этом мерзком букете запахов шибает. Дверца для десанта приоткрыта. Морпех осторожно подсвечивает в брюхо сгоревшего монстра фонариком. Так-то дыр в корпусе полно и через них косо бьют лучики света, но такая контрастность как раз мешает что-либо разглядеть в горелом хаосе салона. В нем-то и целом сразу не разберешься, столько напихано всякого нужного оборудования. а когда все это продырявлено, разорвано и сгорело в придачу - тем более.
- Один был, за пушкой.
Нехорошо. Значит прошел бой после того, как парламентер от соединенных морфочеловекосил убыл. И, судя по сгоревшей трофейной машине – не шибко удачный. Мне приходится придержать его за рукав – он уже рвется поперед батьки в пекло, там где семью оставил. Мы должны ждать. Разведка из морпехов уже ушла веером. В том числе и поглядеть в направлении, куда смотрит ствол пушки погибшей машины.
По гильзам судя – молотила эта пушечка обильно.
А по дырам в броне – по ней прилетело тоже от души.
Морпехи кучкой, прикрывая друг-друга образуют периметр. Один залезает в сгоревшего монстра. Сижу, глядя на короб из брони и мысленно ежусь – очень не нравится мне с таким агрегатом бодаться, страшна для пехотинца машина шведского танкопрома.
Вернулась галопом группа, что бегала в направлении директрисы огня пушечки. Даже отсюда вижу – запачканные камуфляжной краской морды выражают крайнее изумление. Машут мне руками. Кряхтя встаю с корточек и пригнувшись пробираюсь к ним. Командир роты докладывает, что на берегу опрокинутый второй бронированный агрегат – следует набор английских букв и цифр, обозначающих эту модель, но это все пролетает мимо понимания. Мне на это плевать.
Вот что важно – под бронетехникой обнаружен биообъект, идентифицируемый как один из морфов, на которых получена ориентировка перед операцией. Морф зафиксирован опрокинутой техникой и сам выбраться не может. Потому контактерам из приданного усиления – выдвинуться и проверить.
Так, из всей кучи морфов идентифицировать могли Мутабора или его кошку. Говорит явно в мужском роде начальник, значит – Мут под БМП.
Почему-то сразу снова вспотел…
Так, а остальные где? И вообще- что тут происходило. Задаю вопрос командиру. Тот чуток прикидывает – отвечать или нет, тем более военному человеку и так все тут понятно должно быть, но медик как бы не совсем человек и не военный – потому кратко информирует – тот объект, что в реке – отвлекал, второй вылез вон оттуда из-за дома и в борт захваченного чужими собрата расстрелял. Куда ушел потом – неясно – но следы гусениц заветрились – с неделю назад тут все творилось. Серега кивсет согласно – он тоже глянул.
По возможности прикрываясь кустами выбираемся на довольно крутой берег. В воде кверху рубчатыми колесами лежит странно знакомая бронемашина. Ну точно – БТР-80!
- Это же наш!
- Не наш, эстонский – и камуфло и вон знаки.
Тьфу, на разных языках я с армеутами говорю. И когда они мне его назвали – ухо не поняло английскую транскрипцию, типа как трудно сразу просечь, что такое назвали, как не понимал от гламурных пациенток что такое манерное «Би Им Вай».
Корма в воде, ленивое течение тянет радужные полосы. Сидящий поодаль от бронированного гроба морпех предостерегающе стопорит мой спуск ладонью. Показывает, куда надо смотреть.
Осторожно заглядываю под бронетранспортер держась все же поодаль.
- Здравствуйте, девушки! – вырывается на автомате.
Блонду сложно узнать – она возмужала. Или применительно к дамской особи - воздамела? Но это точно она глядит из щели между берегом и бронемашиной.
Шипит.
Так, ручонки с впечатляющими когтями свободны, а ноги ей придавило крепко.
- Помощь, время, груз, освобождение! – мозг вспоминает как вести речь с этими существами. Правда я никогда с Блондой не беседовал. Но раз ребята говорили что она понимает Мутабора – то стоит попробовать. Женщины они такие – скрытные и себе на уме.
Блонда шипит, скаля зубы. От их вида становится неуютно. Но вырваться она не может, тут каменистый берег – хотя борозды от когтей и на нем видно.
С облегчением возвращаюсь обратно – на открытом со всех сторон берегу чувствовал себя как-то неуютно и девонька-умертвие и опрокинутый бронегроб и открытость для возможного стрелка – все вместе как-то было неприятно.
После доклада решили, что есть время подумать, а цель – все же ГЭС.
Инженеры говорят, что ничего не замечают, что говорило бы о присутствии там живых. И мертвых – тоже. Странная безлюдность.
Перебираемся через забор из бетонных плит и оказываемся в яблоневом саду. Вот – не ожидал никак, что у ГЭС такой сад вокруг. Хотел спросить у электрика – но вижу, что не время – он на взводе и пределе градуса кипения. Потому как все не ясно – и тем более с его семьей, которая вообще-то не шибко интересует начальство и командование десанта – у них свои цели, помасштабнее.
Словно в подтверждение откуда-то очень издалека доносится странный гул. Не пойму, что это такое, но опекающий Серега знает – бомбометное корыто дало залп. И это отзвук.
Электрик как на иголках. Шепетом говорит, что света нету – то есть электростанция выключена, если можно так сказать (его предупредили ехидные Енот с Ильясом, что в присутствии доктора нормальную мужскую терминологию техническую лучше не употреблять, бо док такое не понимает. Электрик принял это на полном серьезе).
То, что тут был бой – я и сам вижу – проволочное заграждение – густое и толково поставленное – смято и раздавлено чем-то гусеничным и тяжелым и явно больше не элетрифицировано. Стенки станции в осыпи пулевых дырок и сам вижу следы от малокалиберных осколочных – этакие выбитые звезды разрывов, замечатленные в камне и известке. Стекла высажены напрочь.
Электрика приходится удерживать буквально силой. План станции выучен перед десантом, начинаем аккуратно осмотр. Я попутно удивляюсь своей простоте – почему-то считал, что внутри будет темно и мрачно, а тут светло и просторно. И пусто. И да – все стоит колом, электричества нет. И людей и зомби – тоже. У входа валялось несколько старых мертвяков – тоже недельной давности – но опять же странно – целые все, а по уму – их бы сородичи уестествили бы до костей.
Внутри тоже была стрельба и в нескольких местах следы крови – но не сказать бы, что обильные. Как любят говорить военные люди, описывая стычку с неясным результатом – потивнику нанесены потери, наблюдаются следы волочения с присутствием крови. Гильз валяется много и разных – и наши попадаются и в основном все же натовские.
Единственного мертвяка наблюдательный Серега нашел в раздевалке, в шкафу. Как этот здоровяк ухитрился туда втиснуться – не понятно. Мы сильно повозились, выдергивая его вонючий труп оттуда. Рожа уголовная, еще и поддуло его в тепле, этакий битюг-качок. По форме – как уверенно сказали морпехи – из кайтселита. Сломана нога, обе берцовые кости, кобура без пистолета, ремешок от