Атакованный даже и не подумал прикрыться и удар снес его с ног. Тут доперло, что видел у машины - из рук у долбанутого выпали курицы, которых он держал за лапы.
Четыре штуки, да и у машины еще. Уже без голов. Конец курятнику Маланьи!
Пнул по башке еще раз, перевернул оглушенного на живот и вполне ловко стянул запястья.
Не успел встать на ноги - опять Калган заблажил.
И кто-то грозно заорал:
- Капец тебе, падла!
Не раздумывая, лег брюхом на землю - клиренс у УАЗа был высокий - увидел в просвет ноги. Четыре штуки, совсем близко - перед капотом, практически.
Калган тонко завизжал, грохнули выстрелы.
Начал бахать сам, целя по ногам. Брызнуло пылью и кровью.
Потом, когда обстрелянные попадали на землю - добавил до конца магазина, больше всего боясь, что какая-нибудь дурная картечина пропорет что важное в брюхе автомобиля или порвет колесо.
Вскочил, на бегу заряжая пустой автомат, выпрыгнул из-за машины, готовый к чему угодно.
И затормозил. Корчился тот уродец, что от Калгана получил пулю в плечо, второй - в одной майке, бесстыже голый ниже пояса уже только кровавые пузыри носом пускал. Интересно, где штаны потерял? Кровищи натекло уже - густо влепил по лежащим.
Глянул на свои собственные домашние шлепанцы - один в пыли подошвой кверху, второй на грязной ноге помирающего. Засопел носом от нехорошего предчувствия.
- Живой? - спросил скорчившегося за торпедой в три погибели ауешника.
Тот застонал жалобно, не ответил, но ветровое стекло целое, по капоту катится от дуновения ветерка знакомая яркопестрая бумажка - пыж своеделанный не далее, как вчера.
Холостыми влупили.
Придурки.
Выдернул ключ из замка зажигания, попробовал найти пистолет, не получилось. Открыл дверцу и 'Макаров' сам выпал на дорогу.
Подобрал, обтер от пыли, набил патроны в пустой магазин, не забывая оглядываться. Вроде тихо. И на перестрелку никто не прибежал. Ученые уже.
Пихнул Калгана в плечо. Потом посильнее.
Тот медленно поднял голову. Глаза уже с поволокой, мутные какие-то. Кожа белая и словно полупрозрачная. Спросил его прямо в ухо:
- Твои кореша могли кого из с вами прибывших к себе взять в помогалы?
- Не, это ж впадлу, они не бродяги, а фраера - с трудом прошелестел помошничек.
- Почему они тебя нахер послали? Я думал помощь будут оказывать, ауе-муе...
- Не знаю...
Врет, определенно. Ну да Витя не в соломе найден, тоже, бином Ньютона! (Хотя что это за фигня такая, этот самый бином, сюрв как-то не удосужился узнать раньше, а сейчас ему это и тем более было не нужно, так, фигура речи).
Ясно ж, что этот Калган был псом у главаря, Балрога этого. То есть Балдоха! Хотя какая сейчас разница. Раз его взял с собой атаман этой ублюдочной шайки, значит на него рассчитывал и выстрела в бок от него не ожидал. Считал верным. А оставшиеся трое - скорее всего и сами посчитали себя с усами.
Балдох решил убрать Витьку и занять его место. А оставшиеся трое решили, что неплохо самим стать Балдохами. Уж один-то точно решил, да и остальные его поддержали. И в остатке банды явно оказался валетка, который решил стать королем теперь. Может, вернись оба ауешника живы и здоровы - оно бы и по - другому пошло, как раньше, но, когда один и калечный...
И пристебай из козырной шестерки стал швалью по всем раскладам. Он еще и подстрелен. Чего за таким ухаживать? Кому он нужен, когда вот она - Власть и Веселуха!
Виктор подумал, что в общем рано открыл карты, надо было чуть еще поговорить, помурыжить если, конечно, не совсем плох трехлапый.
Рано он ему расклады дал. Надо было помариновать, чтоб сам дошел - хозяина хлопнули, а лох оказался не лох, а злой и лютый мочила, который по всем понятиям его просто должен грохнуть. Ибо дуплет в спину не прощают.
И должен был Калчак выть и плакать, осознавая, что вариантов-то нет. И не за то молить, чтоб не убили, а чтоб прямо сейчас не убили и придется за это со своими ближниками драться.
Чтобы до завтра хоть дожить. Целый день пожить! Подарок!
Так и надо было сказать что мол, ты сдай всех, а там будем тебя решать. Ибо пока максимум что можно пообещать за расстрел своих - смерть не как у Бултыхая, а просто пуля в башку. И закопать потом, а не бросить свиньям.
Или альтернатива - отвезти на встречу с бывшим хозяином. Пока он только на это может заработать. Чтоб прожить день и помереть легко.
Но тут можно было и пересолить. От черного отчаяния проще пальнуть в угрозу.
Это надежда ведет к рабству, а отчаяние толкает на решительные поступки.
Хотя, может, Виктор и поторопился и надо было попсихоложить. Ну так Витя простоват тащем-то, иначе не корячился бы в этой дыре. Да и не такая сложная натура Калган, чтоб вокруг него извивы плести.
Ведь он стрелял в спину лоху.
И не раз еще выстрелит.
А своему благодетелю и хозяину - Балдоху - он башку не снес хотя мог бы (только такого лидер с собой на мочилово не взял бы, ну так потому и не снес)
Теперь лидер и хозяин убит.
А трехлапый больной пес уже никому не нужен.
И сам по себе не выживет.
Потому скорее всего нового хозяина он будет оберегать столь же честно и стрелять в спину лохам на кого хозяин укажет. И не задумываясь о последствиях - на то новый хозяин есть.
Это дурачки считают себя личностями и считают, что их личности что-то значат и определяют. А все в жизни определяет только занимаемая роль.
Если будешь лох - чужие псы тебя рвать будут.
А станешь хозяин - псы за тебя любого порвут. И личность при этом роли не играет вообще. И да. Псу без хозяина - во сто крат горше, чем хозяину без пса.
С руки будет есть и хвостом вилять.
Но только пока ты - Хозяин. Упустишь вожжи - и все, захрустели на клыках косточки. Закон стаи. Волчий закон. Да и человеческий. Одинаковы они.
Глава 4. Сюрв Виктор. Корона в грязи
Нет, все же правильно все сделал. Тянул бы дольше - черт его знает, что бы дальше было. Надо будет Калгану публично объявить благодарность с подробным объяснением, за что именно - чтобы впредь меньше желающих было к нему с крамольными идеями лезть, с такой-то репутацией остудит.
Калган остался один, Виктору должен как земля колхозу и никому кроме него не нужен - всё одно к одному, на выходе верный пёс.
Но это не точно.
Ухо востро и нос по ветру!
- Одноногий попрыгун
Никуда не убегун.
А вот расстрелянные сейчас уже откидываться будут.
Недобитки вяло корячились у ног, еще булькали кровавыми пузырями. И с них все текло и текло. Оценил орлиным взором окружающее. Ни души, все попрятались, носа не высовывая.
Пришла в голову трезвая мысль: патронов пожег сколько!
Галопом неуклюжим заскочил к себе в отбитый вторично замок. Взлетел по крыльцу, рванул дверь, вбежал в прихожую. Стоявшая там столбом домоуправительница выронила поднос с выпивкой-закуской, что держала в руках и тот с грохотом, брызгами и стеклянным дребезгом грянул об пол. Глаза по девять копеек, руками рот прикрыла с совершенно одурелым видом. Голая совсем, только туфли, да какая-то бархотка на шейке.
- Виииитя!!! - только и смогла выдохнуть очумело.
- Не ждали? - окрысился на бегу хозяин земель.
Заскочил в мастерскую, хватанул пару длинных гвоздей и молоток. Мигом обратно, дура так и стоит, глазами хлопает. Не до нее. Успели эти сукины сыны? Явно успели, даром что ли на вторично главном атамане только шлепки да майка. И синяков на мордашке нет, без сопротивления дала, сучка.
Но все это - фоновые мысли, так, пробегом сзади за кулисами сознания. Свинки зомбовое мясо не любили, а полуживых перестали им кидать еще покойные креативщики - когда бывшая акушерка восстала нежитью и устроила в свинарнике кошмар и погром. Обошлось тогда это креативщикам в потерянную самую толстую свинью и снесенные перегородки. И то потому, что не стало умертвие гоняться за остальными, поймав призовую хрюшку. Потому - поспешить надо.
Хочет Макс свинок - будут ему свинки.
Подтащил поближе курощупа, что оглушенно заворочал отбитой башкой.
Считая секунды, суетливо нашел в УАЗе флягу с водой. Тепловата, но сойдет. Калган явно отключился, смяк на сидении. Плеснул ему в морду - не, не сработало, выдохся до донышка, но носом сопит, живой значит.
Вылил на валявшегося связанного ауешника воды. А, приходит в себя сукин сын!
- Ну что, ублюдок?
- Аах, ты пидор, мудила...
Говоривший прикусил язык, потому что Виктор, в мозгу которого тикали обратным отсчетом часики несильно пнул его в морду. Читал где-то про точки выхода тройничного нерва, вот по одной и целил. Вроде - попал, больно уж дернулся курощуп.
Барон земель мазнул взглядом привычно вокруг, сканируя по привычке местность, усмехнулся грустно параллельно проскочивших неуместным мыслям. Первая - все, кончились у нас куры, вторая - сегодня, наконец, курятинки поем свежей!
- Еще одно грубое слово - и я тебе отрежу яйцо. Потом - второе. И буду тебя стругать, как плотник - бревно. Понял? Буду стругать и стругать, а еще бить - вот так! - и снова пнул.
Лежащий зло запыхтел, но промолчал на этот раз, только под носом пыль взлетала невесомым облачком.
- Понял, говна кусок? Отвечай побыстрее и без вашей хни ауешной, мне тут блатная музыка уже надоела, по-человечьи говори, упырь. Братков видишь? Они сейчас уже отходить будут и потом восстанут. Ты для них вкусный и ближний. Слышь, обед мертвячий, времени у тебя нету уже считай. Хочешь сдохнуть - валяй, ругайся, я уже с месяц никому яйцы не отрезал, боюсь навык терять. Ну?
- Банкуй, твой верх!
Опять несильный, но точный пинок в лицо. В щеку, чтоб об зубы побилась и кровянка в рот потекла. Сколько читал, что при допросах такое помогает ломать 'клиента', пришла пора попробовать.
- Когда решили Балдура своего грохнуть?
- А как укатили вы, так и решили. Он всем надоел - забубнил в пыль курощуп.
- И не побоялись?