И выжили ведь сволочи… Не иначе из Анклава газового приехали на БТР и увидели что и как. И спасли кого-то. И те добром не пылают. И наговорят всякого. Газовщикам тоже все это не с руки. Хотя особенно выгораживать своих же никудышников вроде тоже нет смысла – зачем они их на выселки послали из уютного-то Анклава?
- Просто пригнали грузовик, где была жратва – в основном с истекшим сроком годности консервы из дешевых. Но нам, после щей из крапивы с кошачьим кормом и такое было в радость. Вес жратвы не оговаривался. Если бы прибывшие работали нормально – я бы их кормил. А так они только гадости делали, а ни охранять, ни зомби отстреливать, ни работать – не хотели. С чего мне их кормить?
Тут Витя подумал и раз следователь не спрашивала пока, а просто на него смотрела – выдал:
- Раз вы про закон говорите, то скажите – по какому закону я должен был их кормить? И я никто и они никто. Мне дали еду – я делюсь ею с теми, кто обеспечивает жизнь деревне. И я не барон, и они мне не крепостные. Вольны делать, что угодно. И я волен. Вы же не кормите первых встречных? У вас же нет такой обязанности, обусловленной законом?
- О, как вы заговорили – опять улыбнулась, зараза.
- А как мне еще говорить? Вы же меня не кормите, верно?
- А вам очень хочется, чтобы вас кормили мы? Действительно? – еще более мило разулыбалась красотка.
- Я понимаю, на что вы намекаете. Нет, мне не очень хочется сидеть в камере и получать пайку, если вы об этом. Но получать жратву за работу и службу – принято и у вас. А даром кормить – ну вот не помню исторически чтоб так было.
- Мы не на занятиях истории. А повторения чего-то типа очага мятежа, зазомбления населенного пункта и пожаров нам здесь категорически не желательно. К тому же замечу, что вы пока свидетель, не подозреваемый. Возможно вы эту тонкость упускаете, но она достаточно весомая. Итак, продолжаем.
Тут она посерьезнела и резанула:
- Анклав, что на хранилище газа, сообщил по нашему запросу, что выжил только 1 человек. По его показаниям вы приехали на машине и расстреляли часть населения, заодно устроив несколько поджогов домов. После чего трусливо убежали, когда вооружившиеся вашим оружием женщины решили вам противостоять. Но справиться с поднявшимися зомби из убитых вами они уже не смогли.
Виктор обомлел. Словно чем-то по голове мягким и тяжелым врезали. Типа мешка с мокрыми опилками. Нет, он ожидал, что газовщики устроят подлянку и наговорят всякого – но чтоб свидетели остались. Шустеры – а они были в деревне и при свежих харчах – обычно в такой ситуации не оставляли в живых всяких недоделанных обалдуев. То, что мятежная публика 6 стволами не смогла защититься – его убедило в том, что там были пахорукие придурки. А вона как – выжил какой-то свидетель. И еще как резво показания дает!
Девушка глянула в бумажку и продолжила:
- У вас есть что сказать на показания свидетеля?
Виктор стал собираться с мыслями. Они рассыпались словно горох по полу…
Глава 22. Команда лекаря. На эстонском БТРе
В салоне броневика странное напряжение, висящее словно дамоклов меч. Ребята напряжены, смотрят старательно во все бойницы и приборы наблюдения и хотя все более чем спокойно – ну просто загородная прогулка – а чем дальше, тем почему-то они себя нервознее ведут. А ведь едем как на экспрессе, только голоса городского гида не хватает: Посмотрите е направо – там кусты, посмотрите налево – там поле, оп, нет уже тоже кусты…
Разве что пованивает тут не как в экскурсионном автобусе. И одеколоном не зальешься – оказалось, что это сильно мешает – забитый запахом нос потом долго не работает как надо. А если потерпеть, то как минимум нескольким из моих знакомых это принесло пользу – ацетончик улавливали в воздухе и успевали приготовиться. Тут как раз больше трупниной пахнет. Паскудный запах, но терпеть можно.
- Кингисепп обходим стороной, замертвячен и анклавов не обнаружено – негромко говорит командир. Вовка кивает и мягко вертит руль, тяжеленная стальная гробина куда-то послушно сворачивает. Тихо спрашиваю сидящего рядом Ремера – что не так?
- Дорога кем-то от брошенных машин прочищена, причем кем-то серьезным, гусеничным – дури в агрегате до черта – вон как поперевернуто и смято. И чистили от Эстонии, то есть дорожка для мехгруппы – как ковровая. Тут прикрытия получается никакого – до самого Соснового Бора. Езжай и катись колбаской. А там – сам знаешь, оборона не от танков и БМП. Наших это напрягает – а на деле все еще хуже – сегодня результат десанта прахом прошел, толку нуль. Враг опасный, свирепый, себя проявивший с самой паскудной стороны – и отлично вооруженный. Теперь еще и рассвирипевший – сам догадаешься почему? – не прекращая наблюдения говорит капитан.
- Догадаюсь. Плохо без освещения, горячей воды и тепла осенью и зимой. Элекростанция -то гавкнулась и им ее своими силами не починить. И либо им валить туда, где электричество есть… Либо мерзнуть в темноте. Питаясь ледяными супами и мороженым мясом.
- Какие вопросы остались?
- Только неприятные. Когда они соберутся с визитом и какой будет ударный кулак.
- Раз нет вопросов – продолжай наблюдение. Смотри внимательнее, может что и подвернется толковое.
Как на грех ни черта интересного не вижу. Вид из бойницы однообразный, кусты да лес с полями иногда. Убаюкивает, словно на автобусе рейсовом еду. Зеленое – оно глаз успокаивает. Потому подскакиваю – как все – от крика нашего проводника:
- Стойте! Стойте! Это наш!
Матерый водила не тормозит в пол – мало ли, может засада под приманку – а четко выполняет негромкие команды Брыся, откатываемся чуток подалее и аккуратно занимаем позицию.
- К машине!
Вылезаю последним, как и следует по расчету. Вижу, что встали грамотно, парни уже разбились на пары и контролят периметр. Засады нету – несколько старых, уже прихваченных ржавчинкой машин на обочинах – и одинокий зомбак неподалеку.
- Чисто! - докладывают парни по очереди.
Брысь по привычке контролировать все еще и успевает походя глянуть, что в прицепе. Отскакивает от него как ужаленный, вскидывая автомат, но почему-то не стреляет. Это на него не похоже, штучки в духе режиссера Джона Ву, где персонажи по полчаса тычут друг в друга стволами – не его привычка.
Не опуская ствол и не поворачиваясь к нам делает пару жестов – башенка БТР с дудкой разворачивается в его направлении, вторым жестом явно зовет медика к себе. А, ну да – я же медик-то! Почему-то потею все сильнее. Мне не хочется к нему идти почему-то. Но – надо. А ноги не идут!
И подхожу, не скажу, что на ватных ногах, но что-то ватинное в походке у меня явно есть. Отчасти потому, что только что сиднем сидел и еще не вошел в боевой режим, отчасти потому, что картинка Блонды, скачущей по вертикальным стенкам в прокрашенном кровищей домике упорно стоит перед глазами.
- Что? – шепчу подойдя ближе.
- Сами гляньте! Прикрываю. Только под крупняк не лезьте. Левей держитесь.
Осторожно заглядываю в прицеп. На первый взгляд все как и было, разве что с кайтселитовца крови натекло побольше, растрясло, вероятно… Да нихрена! У Блонды морда в кровище измазана и правая лапа тоже испачкана! Как? Шлем-то из стальных прутьев на голове! О, у мертвого эста в бочине дыра. Сразу и не заметил, а точно не было там дырки!
- Я подошел, когда она напяливала себе на голову снятый шлем. Правой лап… рукой. Увидела меня – сразу сунула лап… руку в вязки. Она сумела высвободить себя, как минимум правую руку, снять шлем, выпотрошить труп и поесть по ходу дела – недоуменно говорит Брысь.
- И вернуть все на место – киваю я. То, что морфиня не проста – я и раньше знал. Но это определенно из ряда вон. Ведь почти прошло все незаметно, мы уверены были, что спеленали ее отлично. А она освободилась – и вернула все как было, если не считать, что вязки не держат и прутья шлема она может гнуть, что для создателей этого «прочного и надежного девайса» будет явной неожиданностью. Еще бы понять – это она маскируется для нападения или показывает свое миролюбие в отношении нас? Хотя, какое там миролюбие может быть от самого свирепого хищника-людоеда в здешних местах!
Черт ее поймет, с женщинами вообще все непросто, мышление у них сильно от нашего отличается, а тут еще и умертвие, да в придачу мутированное в смертоносную тварь.
Какой-то шум за спиной. Енот что-то орет шепотом, но не могу повернуть голову – жду, что эта бышая блондинка сейчас так же стремительно атакует. Эх, знать бы, что у нее там в полулысой голове за толстым слоем разросшейся бронекости. Потому как если она хочет вылечиться – то она пациент и это – хорошо. Но хватит ли у ней ума – потому как пациенты бывают очень разные и иных хотелось бы дубиной по репе, стоп, не о том думать надо.
- Проверю, что с ногами. Контрольте! – бросает мне Брысь.
- Майор, электрик удрал! Побежал к зомбаку! – докладывает Ремер у нас за спиной.
- Сторожите Блонду! Электрик – второстепенно.
- Есть!
Ну это уже куда спокойнее, когда мадам стерегут кроме меня еще и два таких стрелка, как капитан и Серега за крупняком. Морфиня лежит совершенно безмятежно, как лежат плашмя отдыхающие кошки или девы на жарком пляже. Но мне расслабляться не стоит. Мина у нас на прицепе пострашнее морской.
Майор гремит железом – у него есть запасец всякого иммобилизующего. Но к голове Блонды не лезет, возится с ногами. А мне упорно лезет из памяти про лису, отгрызшую себе лапу, которой в капкан попала. Тут же совершенно неуместно всплывает старый анекдот про пограничников на украинско-молдавской границе, спорящих чей это волк, который запутался лапой в проволоке и отгрыз таки себе лапу, но не ту, которой запутался.
Брысь хлопает еще и пару раз из сетемета, накрыв тушку пленницы покрывалом из весьма крепкой сетки. Но теперь и прочность сети вызывает сомнение. Да, нам показывали и расказывали какая это отличная штука – сеть. Преступники в ней спеленутые даже ножом не могли нити порезать. Но то живые урки. Они нашей девушке в подметки не годятся.