уют, бывает громадное — когда во время войны людей десятками тысяч надо вывезти и уже наплевать на все добро. Отступление, бегство, разор сплошной, только б живым остаться.
И тут надо думать, что делать, чтобы не рухнуло все к чертовой матери и потери были минимальны. А как ни кинь — все клин всегда выходит. Отлично у меня в голове засело, что в последних массовых эвакуациях, которые во Вторую Мировую прошли, примеров было масса.
Встали мы несколько лет назад было дело с палатками на берегу у Керчи. Ну остальным-то наплевать, а я прошел по бережку — и сильно удивился, вперемешку кости дельфинов и людей — дельфинов из Азовского моря выбрасывает, видать тут течение такое, а человечьи из размываемого берега сыплются. Невысокий такой обрывистый бережок над пляжем — метра в два высотой. И не деревенское брошенное кладбище размыло — гильзы, ржавые патроны со странными пулями — разъело морской водой медные оболочки, только свинец торчит голый, всякое прочее.
Было тут две эвакуации разгромленных армий РККА из Крыма и одна — с той стороны с Тамани — одна эвакуация немецкая, такая же разгромная с подобными потерями. Маленький Керченский пролив — а для десятков тысяч людей могилой стал, поди его переплыви без ничего... И лежат теперь на дне вперемешку...
Когда бежали из Крыма дивизии РККА (про которые Мехлис вопиял, что без хотя бы 10% славян, составленные только из местных горных храбрецов соединения не боеспособны и бегут при первой же возможности) — то деру задали и тыловики и боевые части вместе, бросая все подряд и обгоняя друг друга. В итоге все совсем получилось плохо — фронт рухнул и потери среди драпающих были ужасающие. Топили переправляющихся на чем попало через Керченский пролив как слепых котят в ведре.
И такое же лютое место было — Севастополь. И для наших и для немцев (молчу о прочих европейцах, от которых под городом здоровенные кладбища многотысячные остались). Когда немцы выложили все свои козыри в третьем штурме блокированного города, командующий обороной адмирал упросил его эвакуировать, а заодно решил эвакуировать и старший командный состав — от майора и выше. И по приказу всех командиров собрали на аэродроме у Херсонеса древнего. А войска, оставшиеся без начальства, потеряли управление и так сильно нарушенное адским огнем тяжелой артиллерии и массы пушек в штурмующих пехотных порядках, зольдаты с собой даже зенитки ахт кома ахт волокли на прямую наводку, ходящим по головам бомбардировщиков и штурмовиков и полной блокадой Севастополя с моря и суши.
В итоге сам адмирал Октябрьский удрал, а оборону немцы сумели разгромить, хотя сами же потом говорили, что продержись русские еще пару дней — и силы бы у немцев иссякли, жуткие потери и страшный расход боеприпасов и матчасти...
Вышло, что эвакуировать начальство — неудачная идея. С аэродрома на малом количестве ночью под покровом темноты прибывших самолетов увезти всех командиров — а их тысячи были — не представлялось возможным. Увезли совсем мало. А вот дисциплина и устойчивость обороны посыпалась.
Немцы выводы сделали. И когда уже их выперли с Крыма и они сами делали эвакуацию — то решили отступление из Севастополя морем прикрыть боевыми частями. Типа организованно под прикрытием боевых манншафтов эвакуировать сначала тыловиков и прочую шелупонь, а потом героически и организованно спасти и боевых зольдат с их танками, пушками и грузовиками. Получилось не лучше, чем у РККА.
План немцы написали старательно и детально, а Иваны выполнить его не дали, уничтожая эвакуационные корыта в море и не дав банально эвакуировать манншафты и технику. Не было у них возможности отойти с позиций и сесть на суда.
Потому вывезли только тыловиков и всяких местных коллаборационистов — а все боевые, обстрелянные, матерые зольдаты остались сидеть на позициях и пошли в плен, кто жив остался, когда Севастополь наши взяли первым штурмом за пять дней. Тут ведь какой нюанс — чем ближе к берегу противник, тем его авиаторам и артиллеристам работать проще на коротком-то плече, а тебе через море поди прикрой лоханки с набитыми туда людьми. В итоге по номерам-то частей и соединений вроде всю германскую армию эвакуировали из Севастополя, ан на деле боевой состав, обученный и обстрелянный весь накрылся медным тазом, вся техника — включая даже задрипанный мотоцикл внештатной роты чистки сортиров, не говоря про танки и пушки с грузовиками — все осталась русским и эвакуированная вроде по документам армия (сколько вывезли и кого немцами и по сейчас старательно маскируется, смешивая в один невнятный коктейль и раненых немцев и румын и коллаборационистов и их семьи и боевой манншафт и тыловые службы и всяких немцев из военизированных организаций и прочей полиции) оказалось совершенно не боеспособна.
Это в эвакуации всегда больное место — выбор, что спасать. Как у той птицы на смоляной крыше — нос вытащил — хвост увяз. Все увезти противник не даст, а выбирать что спасать — обалдеешь. Это ровно как спешная эвакуация из горящего дома — два стула и собаку вытащили, а бабушку и документы забыли. Потому что хоть так хоть сяк — а все плохо.
Когда полмиллиона немцев и их холуев заперли в 44 году на Курляндском полуострове — это была страшная и грозная сила. С танками, своей авиацией и артиллерией, в придачу там и склады армейские целые стояли. А в итоге так без толку и просидела вся эта армада, ни коммуникации Иванам разгромить, ни вывезти ветеранов для защиты хотя бы Восточной Пруссии не получилось. И то, что фрицы свои потери не опубликовали и известны только общие цифры вывезенных морем и авиацией по головам без разделения по категориям хотя бы на военных и гражданских говорит что и здесь та же картина была — начнешь фронтовиков вывозить — фронт рухнет. А от тыловой сволочи на передовой проку мало, та еще убогая боевая сила, если их бросать в огонь.
И опять же раненых вывозить было обязательно — в Курляндии с серьезными клиниками совсем никак дело обстояло. И отделить из общих сводок эвакуированных тысяч по категориям здоровых солдат, тыловых хитрых бестий, гражданских коллаборантов с семьями и ранбольных — задачка почище чем у Золушки разобрать высыпанные из мешков зерна пшена от ржи...
Очень непростая задача — эвакуировать что-то. Даже военных людей — потому как редко получалось вывести все — что-то да останется. И обязательно ценное. Жизненно необходимое вот в самом ближайшем будущем. И все примеры времен той громадной войны это как раз подтверждают. Хоть эвакуацию англичан из Дюнкерка взять, хоть прорыв немцев из Корсунь-Шевченковского котла. А уж гражданских эвакуировать — и совсем тягостное дело, даже если это учебная понарошечная эвакуация. На своей шкуре испытал.
Были у нас в институте учения — всего то надо было две сотни студентов собрать в кучу и довести пеше до ближайшей станции метро колонной... По маршруты в 3 462 метра. А я как на грех в ответственные и обеспечивающие лица попал, как бывший служивый. Часть студьозусов по дороге ухитрилась потеряться, другие ползли как вошь по струне и растянулись кишкой на полтора километра, а уж девушки-студентки чего только не отчебучивали. Одна-то женщина создает массу хлопот даже без эвакуации, а уж пара сотен — в мединституте студентов в лучшем случае треть от всего состава... И мужскому дубоватому разуму не придумать и пятой части всех этих причин, по которым надо вдруг встать и собраться кучей, решая просто вот ну неотложнейшую проблему, или вернуться срочно обратно или задать тысячу вопросов — а зачем идем, а почему идем и с какой стати идем по маршруту, а не кратчайшим путем???
И даже простую вещь тысячу раз пришлось объяснять, что маршрут утвержден, как максимально безопасный и на нем имеются туалеты и пункт оказания медпомощи (а при эвакуации больших масс народа это тоже решается — и как и где в сортир им сходить и как им медпомощь оказать и места отдыха и места питания и водоснабжения в обязательном порядке должны быть! В итоге несколько десятков самых хитрых или наоборот самых тупых не дошло до конечного пункта и пришлось схимичить, организовав из уже пришедших толковых студентов небольшую толпу для того, чтобы они отойдя чуток подале пришли под видом этих самых отставших. Иначе счет не сходился. Ну ребята быстро обежали кругом и явились под ясны очи проверяющих. А за это время приплелись шестеро отсталых и опять счет не сошелся — теперь стало больше, чем надо. В общем та еще суета была. Долго мы там провозились. А на следующий день несколько студенток мне еще и выговор устроили, что когда они наконец дошли до метро — там никого не было и они там больше часа прождали!!!
И это были физически и психически здоровые бездетные девушки с незаконченным высшим образованием, шли сухим ясным осенним днем, без чемоданов и узлов с добром, да и маршрут был проложен по чистому асфальту.
Короче говоря я тогда очень хорошо понял страдания старшины Васкова.
Довелось мне как-то стадо коров пасти — до чего же умные, спокойные, сообразительные и доброжелательные они в сравнении со студентками! А уж какова эвакуация женщин с детьми, да зимой, да с вещами, да под обстрелом я и представить себе не могу!
Теперь у нас тут и гражданский и сами мы полувоенные, да еще и мертвяки в прицепе.
— Вы все сделали, что можно в такой ситуации? — отвлекает меня от потока всяких возникших не к месту мыслей майор.
— Да. Разве что еще можно бы давление померять, но тонометра я с собой не брал. А так и головной конец приподнят и свежий воздух — вон полно его тут. Одежду расстегнул, дышать ему ничто не мешает.
— Док, он пить просит! — доносится голос Вовки — я его попросил присмотреть за пациентом, пока мы с командиром шушукаемся.
— Ему придется потерпеть, у него и язык и гортань не в порядке, частично парализованы, так что уже в больнице попьет — отрезаю как ножом.
— Он волнуется, почему не едем!
— Скажи ему, чтоб лучше не волновался, он уже наволновался нам тут полным мешком! Не расхлебать. Работаем над его доставкой в клинику — его дело лежать и не мешать — весомо добавляет Брысь. И уже тихим голосом сварливо спрашивает — а что это доктор не озаботился тонометр взять? Вот он понадобился — а у нас его нет! Непорядок.