О! Вот и первый, кто меня поздравит и пожелает счастья и здоровья в личной жизни.
Я захихикал в предчувствии содержательной беседы и ответил на вызов.
– Слушаю!– радостно сообщил я абоненту.
И услышал голос Эрика, бывшего начальника Милены, который помогал мне с открытием клуба и который, кстати, отговаривал меня нанимать ту бригаду, которую я таки нанял:
– Привет, Макс. Ты как?
– Лучших всех, дружище!
– Сомневаюсь. Твои подрядчики не смогли с тобой связаться, поэтому со мной… Макс, все работы по клубу заморожены.
Я вскочил с дивана.
– Как – заморожены?!
Злодейка-судьба нанесла очередной удар, и мне крайне необходимо было устоять. Потому что у меня в жизни ничего больше не осталось, кроме клуба. Никто ведь не знает, насколько важен для меня этот клуб. Я, Максим Краевой, находясь в трезвом уме и твердой памяти, собирался передать «Янтарь» своему сыну, Патрику Максимовичу Краевому. Клуб должен был стать нашим общим делом. Когда сын немного подрастет, я мечтал вместе с ним руководить заведением.
– А так, Макс. У тебя больше нет денег, чтобы платить рабочим.
– Да откуда… Да как они?! Да что они себе!..
– Извини, Макс.– Эрик отключился.
Только не клуб, думал я, стоя под ледяными струями душа.
Только не клуб, едва не рычал я, счищая с лица щетину.
Я не позволю судьбе отобрать нашу с Патриком мечту!
Это последнее, что осталось у меня. Это единственное, что связывает меня с погибшим сыном! Не позволю!.. Ведь это очень важно: достроить клуб и запустить его, ничего важнее в мире нет и быть не может. Даже месть убийцам и месть тем, кто подставил меня перед Миленой – ерунда в сравнении!
Чтобы клуб довести до ума, нужны деньги.
А значит, Макс Край достанет их, чего бы ему это ни стоило!..
Глава 2Аванс за смерть
Без одной минуты полдень я застал Турка, Орфея и Панка на пороге номера 312 в гостинице «Харьков».
– Позвали, значит, в гости, а сами не дождались?– Я встал у них на пути.
В коридоре воняло хлоркой и раздавленными клопами. По потолку и стенам змеились трещины. Не гостиница, а ночлежка. Неужто не могли найти пристанище поприличнее?..
Орфей молча окинул меня взглядом, хотя смотреть особо не на что. Я такой же, как и был ночью, разве только на мне сейчас тельник с обрезанными рукавами, в кобуре под мышкой пистолет, на пятнистых штанах застегнут ремень. Ну и еще я надел армейскую куртку с множеством карманов и завязал шнурки на ботинках с высокими берцами.
– Що буде, то буде, а козак панщини робити не буде [4].– Турок шагнул мне навстречу и протянул мне руку.– Ты ж сам сказал, что не с нами, бо деньги тебе без надобности и узнать, кто тебя подставил, не хочешь.
– Деньги нужны. И узнать хочу. Поэтому с вами.– Я ответил ему крепким мужским рукопожатием, отметив, что ни он, ни его напарник не позволили своим лицам хоть как-то выразить превосходство над сломленным Максом Краем.
Зато на роже Панка появилась самодовольная презрительная ухмылка – мол, ты, Край, всего лишь продажный бывший сталкер, только корчишь из себя гордеца.
Стереть бы ему эту ухмылку кулаком, да негоже начинать сотрудничество с драки. Тем более что выглядел Панк совсем иначе, чем накануне. Кольцо из носа он вытащил, а розовую пижаму сменил на полевые куртку и штаны из хлопка и полиэстера.
Беглого взгляда хватило, чтобы по достоинству оценить его новый прикид. Локтевые и коленные зоны с дополнительными накладками и полостями для демпферных вставок. В нагрудные и набедренные карманы можно засунуть пять магазинов. В наплечные карманы на рукавах тоже можно много чего определить. Клапаны-«липучки» для вентиляции. В воротнике спрятан капюшон. Для крепления знаков идентификации, на груди, на плечах и на рукавах были пришиты платформы «липучек», с которых знаки различия можно быстро снять, что очень и очень в тему бойцам спецподразделений, действующих на чужой территории. Но сейчас Панк, видимо, находился на своей территории, потому на правом рукаве у него обнаружилась нашивка 25-ой отдельной Днепропетровской воздушно-десантной бригады с девизом «Ніхто, крім нас!»: голубой щит, на фоне которого летит транспортный самолет, а позади самолета распустились три парашюта и приземлили на зеленый фон перед георгиевской лентой БМД. А на левом рукаве – нашивка аэромобильных войск Украины. На плечах у Панка с пятнистых погон светили зеленой вышивкой офицерские звезды. Надо же, он у нас, оказывается, в чине старлея. А свой малиновый «ирокез» он стыдливо спрятал под голубым беретом с трезубой кокардой и красной нашивкой-флажком, на которой желтели парашют с двумя самолетами по бокам.
У меня вновь возникло стойкое ощущение, что я где-то уже пересекался с Панком, где-то видел его рожу… И ощущение это было крепче, чем в прошлую нашу встречу. Ну да это, наверное, из-за военной формы. Все люди в форме похожи друг на дружку.
Впрочем, не только Панк сменил имидж. Чудо-следопыты Турок и Орфей тоже вырядились в униформу аэромобилов, которых вот-вот швырнут с вертолетов в гущу сражения. Разве что только снаряги и оружия им недоставало. Все трое были гладко выбриты и пахли одеколоном «Тройной» Николаевского парфюмерно-косметического комбината.
Чего это они? Сегодня в городе состоится маскарад? Впрочем, не мое это дело, кому и как одеваться.
– Мы рады, что ты с нами,– заявил Турок. Судя по его погонам, он у нас капитан.
– Спасибо, Макс, что принял наше предложение,– поддержал его «майор» Орфей.
На левое плечо себе он налепил особую нашивку: на фоне желто-голубого флага застыл в стойке бравый воин в камуфляже. Над ним – надпись «АЕРОМОБІЛЬНІ ВІЙСЬКА», под ним – «ІНСТРУКТОР РУКОПАШНОГО БОЮ».
– Спасибо в карман не положишь. Пан майор, нужен аванс. Серьезность ваших намерений надо бы подтвердить,– объявил я первое условие своего участия в деле, о котором ничего не знал, и заодно намекнул на дутое звание Орфея. Хотелось, чтоб он как-то прокомментировал маскарад.
– Ни в коем случае! Никаких авансов!– заявил Панк, нарушая субординацию, ведь он всего лишь жалкий лейтенантишка среди нас, офицерской элиты. В его-то возрасте – и всего три жалких звездочки…
– Конечно, Макс. Без проблем.– Мой намек Орфей бессовестно проигнорировал, зато вытащил из нагрудного кармана пачку купюр крупного номинала и протянул мне.
Он так легко и просто расстался с весьма солидной суммой, что я растерялся. Не пересчитывая, мне вручил. И на лице его при этом не дрогнула ни одна мимическая мышца.
И еще он сказал:
– Чего в коридоре топчемся? Давайте пока в номер. Нечего лишний раз светиться.
И мы проследовали в номер – такой же унылый и убогий, как и вся гостиница.
Небрежно швырнув пачку евро на постель,– мол, мы тоже над златом не чахнем, умеем себя блюсти – я достал мобилу и набрал Эрика:
– Лапуля, как дела?
– Лучше, чем у тебя,– услышал я в ответ.– Чего тебе надо, Край?
– Надо мне вот что, лапуля. К тебе скоро заглянет мой человек. Он принесет деньги. Работы в клубе должны продолжаться.
– Макс, какие деньги?!– забеспокоился Эрик.– Откуда деньги?! Во что ты ввязался, Макс?!
– Все, лапуля, отбой. До скорых встреч.
– Погоди, Макс, я должен тебе сказать…
Мой большой палец ткнулся в красную трубочку-пиктограмму на экране, отрубая разговор. Затем я поковырялся в настройках телефона и отрубил сигналы вызова. Не хочу ни с кем разговаривать.
– Все, я готов к труду и обороне,– заявил я троице, терпеливо ожидавшей, пока я вдоволь наговорюсь по телефону.
– Не совсем,– позволил себе со мной не согласиться бородач Орфей.– Тебе нужно переодеться.
После его слов поверх пачки денег Турок положил на кровать комплект униформы аэромобильных войск.
– Зачем это?– Я решил закосить под дурачка, мол, не осилил своим скудным умишком понять, что форма – часть тайного плана троицы.– В подштанниках, небось, «бэтэров» полно, да?
– Чего полно?– не понял Панк, чем сразу себя выдал.
Он не служил в армии, а если и служил, то где-нибудь при штабе, иначе знал бы, что «бэтэрами», когда дело касается униформы, солдаты называют бельевых вшей, обожающих прятаться в складках и швах одежды.
– Все чисто, Край. Переодевайся. Объяснения потом.
Я пожал плечами и примерил обновку, обратив внимание, что на форме были, как положено, нашивки с группой крови. Не знаю, как у остальных, а у меня все верно указано: А (II) Rh (+).
После того как я сменил весь прикид, включая исподнее, мы спустились в холл гостиницы. Там я остановил чернявого вихрастого парня из обслуги.
– Дружище, ты меня знаешь?
– А то!– сверкнул парнишка улыбкой.– Кто ж в Вавилоне не знает Края?
– Держи,– я протянул ему пачку денег,– отвезешь на улицу Второй Пятилетки, восемнадцать, там есть кабачок для… э-э… метросексуалов. Отдашь хозяину, он там и бамен, зовут Эрик. Только живо. Ну и пару бумажек оставь себе.
– Так точно, пан полковник!– Парня точно ветром сдуло. Ураганным.
Я покосился на погон. А ведь и правильно мальчишка сказал – товарищи сталкеры меня назначили полковником. Хорошо, не ефрейтором, уже спасибо.
– А не боишься, что он тебя кинет?– посмотрел вслед парню Панк.
Ответить ему я не удосужился. Кое-кому еще придется заслужить право общения с лучшим сталкером всех времен и народов.
Три стены, обшитые вагонкой, когда-то пахли кедровой смолой.
Теперь в зале смердит потом и страхом.
Смрад намертво въелся в желтый пол, мягко пружинящий под ногами. Поверхность татами противно, так что зубы сводит, повизгивает, когда нога проскальзывает по синтетике, цепляется натуральной стопой за искусственное покрытие. И ладно, и ничего. Главное – кровь легко смывается, и потому проливать ее приятно и даже радостно!
Четвертая стена – одно большое зеркало – отражает обнаженное по пояс мускулистое тело. Оно лоснится так, будто его тщательно смазали маслом, не оставив чистыми ни квадратного сантиметра кожи, покрытой извилистой вязью татуировок и шрамов.