Женщина, если она росла в традиционной российской, а точнее советской семье, обычно больше погружена в домашние задачи и жизнь детей. Ее дни могут быть схожи друг с другом: всех разбудить, накормить, собрать в школу или сад, проводить-отвезти, дальше пойти на свою работу или заняться бытом, а вечером проделать почти всё то же самое в обратном порядке. Только тот, кто никогда не был домохозяйкой, может подумать, что неработающая женщина живет расслабленной, свободной жизнью: приходит домой после всех садиков-школ и ложится на диван смотреть сериалы. Или занимается своим хобби. Несмотря на кажущийся свободным целый день, у домохозяйки всегда много дел. Помимо школ и детских садов, современные мамы большое внимание уделяют внешкольному образованию детей, а это означает, что и вечернее время тоже занято. Не забываем про домашние дела и приготовление еды.
Мне постоянно приходится разговаривать со своими клиентками о том, почему они не могут расслабиться и действительно насладиться (хотя бы один день в неделю! или все дни) тем, что их жизнь складывается таким чудесным образом.
Не нужно ходить каждый день к восьми утра на нелюбимую, но обязательную работу, не нужно думать, как прокормить детей, их жизнь проходит чаще всего в уюте и безопасности, однако женщина всё равно перегружена делами, ответственностью и… чувством вины, что делает недостаточно.
Но вернемся к ощущениям, когда вы живете в ровном, вошедшем в предсказуемую колею браке. Одна моя клиентка так описывала свои семейные вечера: «Мы приходим домой часов в семь, муж садится за ноутбук (он программист), сын идет к игрушкам, а я надеваю наушники, чтобы никому не мешать, включаю фоном какой-нибудь глупый сериал и готовлю ужин. Потом мы вместе ужинаем, иногда перебрасываясь несколькими фразами, иногда увлеченно разговариваем и даже можем поругаться из-за какого-нибудь неважного на самом деле вопроса. Но это так – скучно что ли, формально. Да, мы семья, мы разговариваем. Мы не в ссоре, и у нас всё хорошо. Но всё чаще мне не хочется приходить домой. Я замечаю, что на работе у меня было хорошее настроение, а дома оно резко, по непонятным причинам, портится. Я чувствую себя всё более подавленно, иногда хочется плакать, хотя видимых причин нет. А муж нет-нет да откроет бутылочку пива и только после нее становится расслабленнее и добрее».
Наши с мужем вечера я помню такими: мы с детьми после школы и садика возвращаемся домой, я иду на кухню или сажусь за телефон: я начала вести экспертный психологический блог, и это требует времени. Супруг приходит, ужинает или нет, по-разному. У нас так и не завелось традиции ежевечерне собираться за семейным столом, обсуждать прошедший день. А если всё же собирались, например, в выходные, то, кажется, все испытывали только напряжение. Удивительно.
Другая моя клиентка делилась, что когда муж в командировке, им с дочерью-подростком гораздо спокойнее дома одним: «Легче что ли. Нет непонятного напряжения, витающего в воздухе, когда дома супруг. Нет необходимости о чем-то натужно говорить, будто подтверждая себе: мы семья, у нас есть общее, мы делимся своими жизнями друг с другом. Мне грустно от этого, но честно себе признаюсь, что ощущаю именно так».
Мы мечтаем об одном, выходя замуж, женясь, заводя семью. Но через три-пять-десять лет зачастую получаем совсем другое. Появляется чувство неявной тревоги, напряжения, иногда тоски, иногда какой-то потребности, которую пока не можешь сформулировать словами. А что с этим делать – совершенно непонятно.
Семьи в самом начале довольно похожи между собой. Семьи, которые собираются разводиться, тоже похожи. И только сами семьи разительно отличаются в начале отношений и спустя пять-десять лет. Между супругами устанавливаются привычные паттерны взаимодействия, которые сложно заметить и тем более изменить. Супруги могут начать испытывать дискомфорт друг с другом, но сначала не могут сформулировать, что не так, а потому чаще молчат или перебрасываются претензиями. Спокойно обсуждаются лишь бытовые дела или вопросы, связанные с детьми.
Глава 2. Почему я?
Я сижу в своем рабочем кресле цвета безумной надежды – это не совсем желтый, это неадекватно насыщенный желтый, – напротив на диванчике для клиентов женщина примерно лет тридцати. Впрочем, почти неважно, кого конкретно из моих клиенток я сейчас опишу, так как каждая женщина, пришедшая на консультацию с любой темой – депрессия, тревожное расстройство, проблемы с детьми, с самореализацией, – рано или поздно заговорит про отношения. А если в работе с ней мы уже вплотную занялись темой отношений и брака, каждая вторая женщина задает один и тот же вопрос: «Но почему я?»
Почти все женщины негодуют: почему именно им приходится быть инициатором разговоров, изменений, которые должны произойти в их с партнером отношениях. Почему именно им приходится больше понимать, иногда молчать, иногда быть хитрее, мудрее и куда-то «вести» пару.
Вряд ли я кого-то удивлю, если скажу, что основная часть моих клиентов и клиентов моих коллег – женщины. Статистика говорит примерно о 70–80 % женщин среди обращавшихся к психологам и психотерапевтам.
Почему женщины чаще обращаются за помощью? Почему женщины практически всегда хотят что-то улучшить в отношениях, а мужчины гораздо реже ощущают потребность «чинить» то, что еще хоть как-то работает? Почему мужчины чаще мирятся с тем, что есть, вместо попыток что-то поменять?
Как-то на прием пришла молодая пара. Полгода назад у них родился ребенок. Пару лет назад они уже были у меня на консультации, и тогда мы говорили о том, как супругам найти точки контакта, когда ей хочется внимания, заботы и нежности, а он хочет поскорее решить их жилищные и финансовые вопросы. Супругу не устраивало, в каких условиях они на тот момент жили, и одновременно ей хотелось чувствовать внимание и заботу.
Но вот прошло примерно два года, и они снова на приеме. Жена говорит, что хочет развестись, а муж хочет сохранить отношения, поэтому именно он стал инициатором обращения к семейному психологу. Так бывает реже, но бывает (можно предложить, что и у супруги тоже есть свой скрытый запрос на эту консультацию: если бы она просто хотела развестись, она бы это сделала; однако она здесь и готова обсуждать с мужем их ситуацию, а значит, идея про развод, скорее всего, сильный толчок с ее стороны для запуска изменений). Когда я спросила расстроенного супруга, знал ли он до этого, что она хочет развестись, говорили ли они об этом, он ответил: «Да, она говорила о разводе раньше, но я не думал, что всерьез».
И это правда. Мужчины действительно редко серьезно относятся к недовольству супруги по поводу недостатка чувств и проявлений любви. Для мужчин важны действия: заработать, построить дом, купить продукты, отвезти в отпуск. А чувства… на это не обращается внимания до поры до времени.
Несмотря на то что этот пример как будто показывает обратную ситуацию – тут мужчина стал инициатором семейной сессии – он всё равно подтверждает то, что именно женщины хотят улучшений и изменений. Они пытаются, говорят, плачут, просят и – иногда сдаются. Только тогда мужчина «просыпается» и тоже готов работать над отношениями.
Но даже в этот момент, когда супруг готов к работе, он может озвучивать свой запрос так: «Меня глобально всё устраивает. Я не могу сказать, что всё идеально. Но это не тот дискомфорт, над которым я хотел бы сейчас работать. Но если моя супруга скажет, над какими конкретно задачами мы должны поработать, – хорошо, я готов».
Или слова мужчины могут звучать так: «Я просто хочу, чтобы моя семья была счастлива». Казалось бы, всё верно, но супругу это не устраивает. Она чувствует другое. Другой запрос на изменения. Пока не может четко сформулировать, что именно должно поменяться, но время придет и она поймет, что было не так. Мужчины тоже это чувствуют, но гораздо позже, ближе к кризису среднего возраста.
Почему же так происходит? Почему именно женщины чаще обращаются за помощью к специалистам, не только к психологам, но и врачам, а мужчины избегают таких решений?
Скорее всего, потому что мужчины привыкли сами решать свои проблемы. Просить о помощи, рассказать о трудностях – будто проявить слабость. Терапия, слезы, обсуждение проблем для многих мужчин плохо сочетаются с образом отваги, мужества, решительности и устойчивости. Им нелегко показывать уязвимость и признавать, что они не справляются.
Тут можно привести довольно грустную, но отлично иллюстрирующую эту ситуацию статистику: в России и по всему миру мужчины совершают суицид в четыре-шесть раз чаще, чем женщины. Ужасно, но факт. Кому-то проще лишить себя жизни, чем прийти к специалисту, врачу, психологу и признать, что ему нужна помощь.
Безусловно, это верно не для 100 % мужчин. Сейчас всё больше мужчин считают нормальным обратиться за квалифицированной помощью к психологу. Ответственно приходят на приемы, учатся распознавать свои чувства, говорить о них, хотят лучше понять своих партнерш и партнеров – в отношениях и бизнесе – и определенно добиваются отличных результатов на этом пути. Уже появились шутки среди женщин, что «оттерапевтированный» мужчина – это так сексуально! Но всё же таких мужчин пока меньше, чем тех, кто не признает психологию или считает ее для себя не подходящей.
Этому можно найти несколько объяснений: тут и воспитание мальчиков, принятое в нашей стране, когда на их слезы говорится: «Не реви, ты что как девчонка, будь мужиком, не распускай нюни!» Также эволюционная составляющая: пока женщины занимаются продолжением рода, именно мужчинам требуется быть сильными и отважными, чтобы защищать и добывать пропитание для семьи. А слишком «раскаченная» сфера чувств может вызвать «лишние» в этом месте эмоции – страх, сомнения, уязвимость. А еще, я думаю, мы можем говорить и об исторической причине «нечувствительности» мужчин: на протяжении веков мужчинам приходилось воевать, сражаться, когда их стране угрожает внешний враг. Нет ни одного столетия в истории человечества, когда бы не происходило военных столкновений. Именно мужчинам приходится нападать, защищаться и защищать. Быть чувствительным и «слабым» – непозволительная роскошь.