Мы остановились в нескольких метрах от пещеры Гуачаро. Взглянув на нее снаружи, я почувствовала, как мое сердце затрепетало. Огромный вход в пещеру, высотой в несколько метров, напоминал мне раскрытую пасть гигантского чудовища.
– Туристам доступны лишь несколько метров этой пещеры, о том, что скрывается за их пределами, можно только догадываться, – сказал Мариас.
Пока наша группа ждала своей очереди, мы, ввосьмером, собрались в кучу и решили обсудить план наших действий.
– Если честно, я нахожусь в полной растерянности, – говорит Карли. – Мы не имеем права брать любые осветительные приборы, лишь у гида будет газовая лампа.
– Скарлетт, у тебя далеко письмо Джона? – спрашивает Эдриан.
Карли достает письмо из своей сумочки. Эдриан начинает его читать.
– «Но все же я оставлю для тебя здесь первую подсказку: Венесуэла. Карипе. Гуачаро. Где живут птицы, которые известны своим очень грустным пением». Птицы. Может быть разгадка в них?
– Да, здесь живут птицы гуахаро, но я читала, что они строят гнезда в самой глубине пещеры, нам до них не добраться, – вспоминаю я.
– Да и Джон не смог бы до них добраться, – говорит Фелис.
– Черт возьми, мне уже кажется эта идея безвыигрышной, – расстроенно говорит Андреа.
– Подождите, – вмешивается Брис. – Давайте не будем заранее паниковать. Предлагаю разделиться на две группы: четыре человека внимают гиду и по возможности отвлекают его, а остальные ищут письмо.
Так мы и поступаем. Фил, Фелис, Том и Андреа оказались в группе «слушателей», а передо мной, Эдрианом, Карли и Брисом стояла задача: «найти письмо во что бы то ни стало».
Перед входом в пещеру находятся несколько ступенек, поэтому нам потребовалось несколько минут, чтобы их одолеть и продолжить наш путь.
Как только я оказалась в пещере, меня затрясло в прямом смысле этого слова из-за холода, что хранят в себе ее не тронутые солнцем таинственные лабиринты. Мариас шел впереди нас, освещая пространство газовой лампой.
– Пещера Гуачаро была найдена в начале девятнадцатого века немецким исследователем Александром фон Гумбольдтом. Свое название она получила из-за птиц гуахаро, которые живут здесь, в кромешной темноте, ориентируясь при помощи эхолокации. Весь день они проводят в своих гнездах и лишь ночью покидают пещеру в поисках пищи. В период июня-июля, когда птицы кормят птенцов, они вылетают из пещеры огромной стаей. Это настоящее зрелище.
Группа остановилась, окружив гида. Я тем временем пытаюсь осмотреть тот небольшой участок пещеры, в котором мы находимся, в надежде найти хоть какой-нибудь знак от Джона Хилла.
– Обратите внимание на многочисленные сталактиты или же массивные кальцитовые сосульки, свисающие сверху, и сталагмиты – столбы, растущие из дна пещеры. Они представляют собой хемогенные отложения, образовавшиеся в результате геологических процессов.
Вдруг мы слышим пронзительный крик, а затем несколько щелчков, которые громким мистическим эхом ударяются о стены пещеры. Звуки доносятся из той самой зловещей тьмы, так называемой запретной зоны для туристов.
– А это как раз таки и есть обитатели этой пещеры – птицы гуахаро. Они никогда не рады туристам, поэтому любят их пугать своим криком.
Мариас начинает рассказывать биографию Гумбольдта, а я, Карли, Эдриан и Брис продолжаем исследовать пещеру, пока гид нас не замечает.
Спустя полчаса безуспешных поисков меня посещает мысль о том, что нет никакого смысла что-то искать, ведь прошло уже целых два года, за время которых письма могут сгнить, либо их уже кто-то нашел до нас. Мы напрасно верили, что сможем справиться.
– Ничего. Ни единой зацепки, – говорит Брис.
– То же самое.
– Скарлетт, как вы думаете, где он мог спрятать подсказку? – спрашивает Эдриан.
– Если бы я знала. Джон чертов гений, будь он неладен. Знаете, я устала. Наверное, это действительно безумная затея.
Экскурсия закончилась, мы всей группой потащили свои уставшие тела к выходу, и в этот момент, я не жалела о том, что нахожусь в инвалидном кресле, потому что ходить два часа по пещере, да еще и в таком холоде, просто невыносимо тяжело. У выхода скопилась толпа жаждущих приключения туристов. Шум их голосов сливается с шелестением листвы мощных кустарников, что растут у «пасти» пещеры. Я слышала и французский, и китайский, и испанский, и русский языки.
– Я так понимаю, наша миссия провалена? – спрашивает Андреа.
– Абсолютно точно. Провалена, – констатирует Карли. Я замечаю, как тяжело ей дается скрывать отчаяние.
– Слушайте, а может быть, письмо вовсе и не в пещере спрятано? – говорит Фелис.
– Точно! Мы же об этом даже и не думали, – подхватывает Том.
За нашими спинами появляется Мариас.
– Друзья, перед тем, как отправиться в Карипе на ночевку, я даю вам полчаса, чтобы вы смогли пофотографироваться и купить сувениры.
Мы снова разделяемся на две группы. В этот раз я была в компании Эдриана, Фила и Андреа. Вблизи пещеры находятся музей Александра фон Гумбольдта и небольшая площадка, на которой размещены информационные пункты, сувенирные лавки и туалеты. Пока Карли, Фелис, Том и Брис пошли на разведку в музей, мы решили исследовать туристическую площадку. Это оказалось довольно непростое задание, поскольку помимо нас на площадке находилось еще около пятидесяти человек.
Попытка узнать в информационном пункте, не помнят ли они одного из сотен тысяч туристов человека по имени Джон Хилл и не оставлял ли он у них письмо, была напрасна и глупа, как это выяснилось впоследствии. Мы не нашли ни-че-го, что могло бы нас привести к истине.
– Кому расскажешь, не поверит, что мы гоняемся за призрачным письмом туда-сюда весь день. Мне кажется, еще немного, и мы сойдем с ума, – говорит Андреа.
– А мне это даже нравится, – говорит Эдриан. – Я чувствую себя пятнадцатилетним мальчишкой, который играет со своими друзьями в «поиски сокровищ». Следующий пункт назначения у нас Бразилия?
– Да, – отвечаю я. – Для Карли это не просто путешествие, отдых и развлечение. Это был ее стимул к жизни. Она так хотела вновь получать письма от Джона, так хотела снова почувствовать себя неодинокой, нужной кому-то. Она пожертвовала многим, чтобы оказаться здесь.
Мне показалось, что все то, что сейчас чувствует Карли, передалось мне. Я ощущаю горечь и разочарование, два неразлучных спутника жизни, которые словно сорняки оплетают все пространство души.
– Уразилиа, – говорит Фил и показывает пальцем на невысокий столб, напичканный деревянными указателями, направленными в разные стороны. На одном из них, мы видим надпись «Бразилия».
К одному из указателей подходит турист, на футболке которого принт в виде итальянского флага. Он достает из кармана небольшую записку и сует ее в небольшую щель, которая образовалась между двумя соединенными деревяшками, имитирующими указатели.
– Фил, да ты гений! – говорит Эдриан, резко вскакивает и бежит к столбу.
Через несколько секунд Эдриан подходит к нам с запиской в руках.
– Не может быть, – говорю я. – Это что, действительно его послание?
Как только вторая группа вернулась из музея с окончательно поникшим настроением, мы, не затягивая интригу, сразу же отдаем в руки Карли записку, на обратной стороне которой заметны инициалы «Дж. Х». Далее следуют минуты объятий и нескончаемого потока радости, глядя на нас со стороны, можно было подумать, что мы в самом деле нашли клад.
– Если бы не Фил, мы никогда бы не нашли ее, – говорю я.
Карли разворачивает записку и начинает читать:
– «Фос-ду-Игуасу. Горло Дьявола. 25 шагов от смотровой площадки».
Мариас сказал, для того, чтобы ощутить всю девственную красоту Венесуэлы, нам следует добраться до Карипе не по суше, а по воде. Микроавтобус нас довез до небольшого причала из темных трухлявых досок, около которого были пришвартованы три длинные лодки.
– Сейчас мы отправимся прямо по дельте реки Ориноко.
Как только мы перебрались в лодки, лодочники, которыми, по всей видимости, были местные жители дельты, почти что синхронно отвязали мощные веревки от столба, и мы двинулись в путь.
Лодка стремительно идет вперед, нарушая своим острым носом водную гладь. Узкие каналы ограничены небольшими островками, на которых растут пальмы, фруктовые деревья и папоротники, превратившие маленькие клочки земли в настоящие джунгли, точь-в-точь похожие на те, что описаны в книгах Дойля, Хаггарта и Верна. Всюду слышно пение самых разнообразных птиц, жужжание, постукивание, щелканье и какие-то вовсе не знакомые звуки, которые наводят на меня и страх, и любопытство. Если приглядеться, можно заметить, как по массивным веткам деревьев ползают маленькие обезьянки.
Лодка повернула влево, и, проплыв несколько метров, мы увидели по берегам реки ветхие деревянные постройки на сваях, без стен, крыши которых покрыты пальмовыми листьями.
– Это жилища местных жителей – варао. Дословно варао переводится как «люди на каноэ». Они действительно передвигаются исключительно на каноэ, питаются в основном рыбой. Их дети учатся плавать быстрее, чем ходить.
Прибыли мы в Карипе, когда солнце скрылось за горизонт. Мариас сопроводил нас до небольшого аккуратного домика, где нам предстояло остановиться на ночь.
– Дома здесь называют шале. Хозяйку шале зовут Аннетта, вам повезло с тем, что она неплохо говорит по-английски, что здесь на самом деле большая редкость.
Аннетта оказалась очень гостеприимной женщиной. На вид ей лет пятьдесят, бронзовая кожа, лицо покрыто сеткой глубоких морщин, черные густые волосы забраны в пучок. Улыбка с ее лица не сходила ни на минуту. Аннетта разместила нас на первом этаже в двух уютных комнатах. Как только мы умылись и переоделись, Аннетта позвала нас на кухню ужинать.
– Вы, наверное, очень устали?
– Еще как. Но это довольно приятная усталость, – говорит Брис.
Хозяйка каждому из нас подает большое блюдо, на котором несколько тонких лепешек, кусочки вареной рыбы, яйца и овощи.