– У Тома был брат? – спрашивает Андреа.
– Он мне не говорил, что у него был брат, – говорит Брис.
– Эдриан, ты же знаешь? – спрашиваю я.
– Знаю, но я не вправе это разглашать.
Остались считаные часы до отправления в аэропорт. Карли и Фелис отправились в медицинский центр на диализ, а мы с Андреа в компании Фила вновь занялись любимым процессом: расфасовкой вещей по чемоданам.
В номер заходит Брис.
– С тех пор он совсем не разговаривает. Я не знаю, что это за история, но, кажется, ему очень больно.
– Первый раз вижу его таким, – изрекает Андреа. – Мне кажется, его лучше не трогать.
– А я думаю, нужно позвать Эдриана, – говорю я.
– Предлагаешь устроить им сеанс?
– Да, ему нужна помощь. И оказать ее сможет только специалист.
Мы направились в номер Эдриана, озвучить свою просьбу, но ответ последовал совсем не такой, какой мы ожидали.
– Вчера он был крайне недоволен тем, что я вмешиваюсь в его жизнь. Неужели вы не помните?
– Эдриан, я думаю, он уже понял, что был не прав.
– Нет, как раз таки он был прав. Я не имею права насильно предлагать свою помощь.
– Я не был прав.
Мы оборачиваемся и видим Тома.
– Помните, на одном из своих сеансов вы говорили о том, что прошлое как паразит, который присасывается к тебе и от него уже не отвязаться? Ты можешь жить настоящим, думать о будущем, но прошлое всегда настигает тебя. Что бы ты ни делал, оно постоянно вонзает свои острые клыки в тебя. И ты бессилен.
– Том, расскажи всем о том, что с тобой произошло. Они должны знать. И тебе станет легче.
Томас выдерживает долгую паузу, медленно катит колеса кресла в центр номера и тяжело вздыхает.
– Его звали Питер. Он был на пару лет младше меня и тоже увлекался мотоспортом. На последних гонках мы вместе участвовали и… произошла авария. Он всегда был впереди меня, и меня это жутко раздражало, я начал догонять его, я не чувствовал ничего, кроме желания победить, я несколько раз подрезал его, но в очередной раз я не рассчитал силу, и мы врезались друг в друга. Я был в сознании, когда приехали врачи, видел, как наши мотоциклы, превратившиеся в груду металлолома, оттаскивали от мотодрома, видел, как… тело Питера поместили в черный пакет или что-то вроде того. Он скончался на месте. А я выжил. И я ненавидел, ненавижу и буду ненавидеть себя за то, что я сделал. Я убил своего брата.
По щекам Тома потекли слезы, он едва сдерживается, чтобы не зареветь в голос.
– Я думал, что могу справиться, думал, что прошло уже достаточно времени, но, черт возьми, я никак не могу перестать жить иначе, не вспоминая о нем. Я не жалею о том, что стал инвалидом. Это наказание, которое я заслужил. Но лучше бы я умер или же вовсе не приходил в сознание, стал овощем, без чувств и воспоминаний.
Эдриан подходит к Тому и кладет свою ладонь на его массивное плечо.
– Ты справишься, Том. За это время ты стал гораздо сильнее, чем тебе кажется. Я был поражен с самого начала, когда ты решился пойти на гонки. Это значит, что ты уже на полпути к успеху. Ты обязательно справишься, прекращай винить себя.
– Мне очень жаль, Том, – тихо произносит Андреа.
– Ты все время жил с этим, никому ничего не рассказывая, и ты смеешь называть себя слабым? С такой болью может жить только сильный человек, – говорит Брис.
Я не нашла нужных слов, чтобы выразить свое сочувствие. Лишь приблизилась к нему и обняла, чувствуя, как внутри его все клокочет.
Глава 19
У меня скудные познания о Танзании: эта страна находится на Африканском континенте, там жарко, и есть куча заповедников с дикими животными, где каждый день снимают передачи для телевизионных каналов про природу. Несмотря на то что все мы уже скоро окажемся в диковинном мире, куда попасть, я уверена, мечтает каждый уважающий себя путешественник, которого не пугает даже риск подхватить малярию или желтую лихорадку – никто из нас не испытывает радость. Уныние, тревога и разочарование сцепились воедино и нависли хмурым облаком над нами, отягощая наш путь.
Фил, хоть и старается делать вид, что у него по-прежнему прекрасное настроение, глаза его выдают, они потеряли свой блеск. Перевожу взгляд на Тома, и мне вновь становится неспокойно. Почти всю дорогу он молчит, изредка проронит слово и снова погружается в себя. Брис то и дело пытается с ним заговорить, хоть как-то рассмешить, но тот отвечает равнодушием.
Наш самолет приземлился в крупнейшем городе Танзании – Дар-Эс-Саламе. Мои ничтожные догадки об Африке оправдались. Уже к полудню температура перевалила за тридцать. Невыносимо жарко. Африканский зной прочувствовала каждая клеточка моего тела. Стоило мне сойти с трапа, как по спине побежали капельки пота, а жаркие солнечные лучи буквально впитывались в мою черную макушку.
Дар-Эс-Салам кроме того, что является экономической столицей страны, крупнейшим портом, расположенным на берегу Индийского океана, больше ничем и не запоминается. То ли мой глаз уже устал от такого количества мегаполисов, то ли здесь в самом деле нет ничего привлекательного и завораживающего. Город напичкан высокими, серыми, цилиндрическими зданиями, но стоит перевести взгляд несколько в другую сторону, как можно заметить кусочки истинной архитектуры города – старинные соборы, часовни с кирпичным цветом крыши, музеи. К сожалению, у нас отведено минимальное время на Танзанию, и прогулка по улочкам Дара является совершенно невыполнимой задачей. Мы сразу отправляемся в порт, где должны будем найти лодку Хамизи.
– Как ты себя чувствуешь? – спрашиваю я Карли.
– Кажется, мои легкие из-за горячего воздуха превратились в пепел, а так все в порядке.
Пока мы скрывались под тенью небольшого навеса, Фелис успела пробежаться по магазинам, что расположены у порта.
– Так, каждый берет по бутылке с водой и соломенной шляпе. Жара дьявольская, неизвестно, сколько мы еще будем искать эту лодку.
– Кстати, о лодочнике, – говорит Эдриан. – Предлагаю разделиться и отправиться на поиски, так мы сможем не потерять лишнее время. Не забывайте пить много воды, не допускайте жажды, и если кому-то станет плохо – сразу говорите об этом мне.
Услышав напутствия, все начали разбирать воду, шляпы и готовиться выйти из-под тени в зной. Все, кроме Тома. Тот сидит в стороне, уставившись вдаль.
– Томас, поехали, нельзя отставать, – говорю я.
Мой голос вырвал его из прострации, Том оглянулся и начал, наконец, проявлять инициативу.
– О, нет. Опять это унылое лицо, – протягивает Андреа.
– Андреа… – пытаюсь прервать ее я.
– Что Андреа?! Развели тут. Как долго это будет продолжаться? Как долго мы будем думать о своих чертовых проблемах? Может быть, я вам открою тайну, но от своих проблем никогда никуда не денешься. Том, все люди с чем-то борются. Абсолютно все. Неважно инвалид это или здоровый человек. Раньше я думала, что ты не такой. Ты болван, конечно, но я надеялась, что ты сильнее. А ты, оказывается, настоящий слабак.
– А ты что, сильнее? – спрашивает он.
– Гораздо сильнее, чем ты думаешь. Будь ты на моем месте, ты бы уже давно сдох от бессилия.
Закончив фразу, Андреа разворачивается и удаляется от нас.
Обойдя бесчисленное множество лодок, мы уже успели неоднократно обзавестись надеждой и вновь потерять ее. Кто-то говорит, что Хамизи находится на другом конце порта. На другом конце порта говорят, что вообще не знают никакого Хамизи, потому что здесь в основном находятся частные судна гостиничных комплексов. А жара все нарастает, и даже соленый морской ветер не спасает нас. И вот, наконец, удача улыбнулась нам всей своей широкой улыбкой, один из лодочников указал нам на судно Хамизи. Это небольшая, старая посудина, поросшая ржавчиной, которая каким-то немыслимым чудом еще держится на плаву.
Эдриан по миниатюрной деревянной перекладине, играющей роль мостика между судном и причалом, перебирается в лодку.
– Эй, есть здесь кто-нибудь?
Спустя мгновение из рубки выходит, еле перебирая ногами, худощавый смуглый мужчина с густой седой бородой, в потрепанной рубашке и растянутых, плотных штанах.
– Вы кто такой?
– Добрый день, вас зовут Хамизи?
– Да. Что вам нужно? – грубым голосом спрашивает он.
– Дело в том, что нам нужно попасть на остров Бонгойо, не могли бы вы нас туда доставить?
– Я обычный рыбак, я не развожу туристов по островам. Проваливайте с моего судна!
Старик разворачивается и направляется к рубке.
– Подождите! – выкрикивает Карли.
Хамизи останавливается и, увидев нас, столбенеет от растерянности.
– Вы знали Джона Хилла?
– Джон Хилл? Да… я его помню. Да кто вы такие?
Затем следует рассказ про то, что мы здесь делаем, кто такая Карли и как мы все связаны с Джоном Хиллом.
Хамизи пускает нас на судно, мы располагаемся в его каюте, где царит полный беспорядок. Безмерное количество упаковок крепкого табака вместе с пожелтевшими газетами и бутылками с остатками красного спиртного хаотично разбросаны по всей каюте. К стенам прилеплены потускневшие черно-белые фотографии, на которых я узнаю лодочника. На них он молодой, но такой же тощий, расплывается в улыбке.
– Так Джон умер? Боже… Когда я его встретил, ни за что бы не поверил в то, что он болен. В нем было столько энергии, что любой здоровый позавидовал бы.
– Как вы с ним познакомились? – спрашивает Карли.
– Это было очень давно. Я… был должен одному очень серьезному, влиятельному человеку. Он забрал у меня все: дом, работу, деньги. У меня осталась только эта лодка. Самое ценное, что у меня есть. На ней мы еще рыбачили с отцом. И вот этот человек, как вы могли догадаться, захотел отобрать у меня последнее, что мне дорого. Я пытался хоть как-то откупиться, предлагая ничтожные деньги, что заработал на рынке, торгуя рыбой, но его это не устроило, и ему легче было от меня избавиться. Он приехал со своими людьми и начал угрожать мне. В порту было приличное количество людей, но все были равнодушны. Они лишь бегали из одного ресторана в