– Ну, как ощущение? – спрашивает Карли.
– Кажется, я тысячу раз умерла и столько же воскресла.
Далее наступает очередь Тома, затем Андреа, Бриса, Фила. Им было не так страшно, как мне, во всяком случае, мне так показалось. С той же легкостью и жаждой новых ощущений, как у наших «ходячих» собратьев, они прыгали вниз, а возвращались с такой же широкой, не сходящей с лица, улыбкой.
Мы окутаны неимоверным счастьем. Счастьем от того, что ты постепенно преодолеваешь свои страхи, свои границы, что ты собственноручно выстроил перед собой. Такое же счастье я испытывала, когда первый раз мне удалось без посторонней помощи пересесть из кресла на кровать или на унитаз, самостоятельно принять душ. Я вспоминаю слова доктора Халлигана, к истинности которых я раньше относилась скептически: «У тебя начинается новая жизнь, Вирджиния. Ты справишься со всеми трудностями». А самая главная трудность, как выяснилось, – это принять себя, свое тело, свой диагноз. Принять и жить. Не существовать, как я думала раньше, а именно жить. Жить и радоваться, жить и любить, жить и участвовать в жизни других людей. Стоит принять себя, как многотонная, многокилометровая стена, которая отграничивает тебя от остального мира, раскалывается, словно хрупкий осенний лед, и вот ты, наконец, начинаешь жить по-новому. Жить и любить эту жизнь.
Новая Зеландия славится своими живописными фьордами – заливами, берега которых образованы гигантскими скалами. Милфорд Саунд знаменит на весь мир своими красотами, и побывать в Новой Зеландии, но не полюбоваться этим чудесным сотворением природы – просто непростительная оплошность. Мы выезжаем на рассвете, когда еще ленивое, сонное солнце неохотно поблескивает из-за горных хребтов. Вначале едем вдоль небольшого озера со светло-голубой водой – словно частичка ясного неба среди влажной земли. Дорога узкая, холмистая, мы попеременно поднимаемся вверх и опускаемся вниз. Пейзажи меняются неуловимо, то мы лицезреем горы, на которых произрастают статные высокие ели, то в нескольких километрах от нас показываются угрюмые серые хребты, вершины которых скрыты под низким слоем облаков, а потом и вовсе путь пролегает через мощные гектары полей, а вдали за таинственной дымкой виднеются очередные безымянные горы.
Милфорд Саунд далеко не затерянная природная драгоценность. Разумеется, стоило раньше догадаться, что из этой уникальной новозеландской достопримечательности сделают туристическое развлечение. Здесь есть кафе и мотельчики, что кишат путешественниками со всей планеты, а в сердце всего этого находится терминал – место, где скапливаются огромные толпы туристов, чтобы купить билет на корабль или вертолет.
В очереди перед нами стоит семья из Италии: женщина лет пятидесяти, муж примерно такой же возрастной категории и сын-подросток. Его родители ни на минуту не перестают ссориться, причем с такой интересной интонацией, театральными восклицаниями и странными жестами (кажется, они их используют, чтобы не произносить совсем грубые слова). Внезапно женщина замолкает и поворачивается к нам.
– Простите, у вас нет с собой репеллентов? – вежливо спрашивает она с мелодичным акцентом.
– Нет, а что здесь много насекомых? – отвечает Фелис.
– Я прочла в одном из путеводителей, что здесь встречается муха Те Наму. Она выгрызает кусочек кожи и впрыскивает туда свой яд. Мой непутевый муж забыл репелленты в отеле. Представляете?!
Ее непутевый муж снова начинает огрызаться на итальянском, та отвечает ему, и вот мы вновь можем наблюдать громкую ссору итальянской парочки, словно на несколько минут нам представилось побывать в одном из эпизодов какой-то «мыльной оперы».
После утомительных минут ожидания мы приобретаем билеты на корабль и вместе с тридцатью с лишним туристами забираемся на просторную палубу и отплываем от причала.
Этот фьорд словно маленькое отдельное государство, где царит своя бестревожная тишина, мир и покой здесь охраняют величавые вершины, подножия которых покрыты кустарниками с плюшевыми кронами. Глядишь на этих горделивых великанов, любующихся своей красотой в зеркальных водах залива, и чувствуешь себя крохотной песчинкой. Стайки бесстрашных дельфинов мелькают вблизи корабля, играючи приветствуя нас. Корабль подплывает совсем близко к грубым, скалистым берегам, чтобы дать нам возможность утонуть в океане умиления, ведь на одном из этих берегов мы замечаем целое семейство морских котиков, греющих на солнышке свои мохнатые спины и круглые животы. Они встречают нас ленивыми, блаженными взглядами. Мы плывем по узкому, извилистому заливу и видим еще одно первозданное зрелище. Грандиозных размеров горная цепь. По серым, холодным скалам спускаются белые струи водопадов. Они не такие мощные, как Игуасу, но не менее впечатляющие. Красота бьет через край! Десятки водных потоков разбиваются кристальными брызгами о темно-синие воды фьорда, создавая бесподобную водную симфонию.
Два часа путешествия по Милфорд Саунду проносятся мимолетным мгновением. Мы возвращаемся к причалу с теплым, приятным ощущением счастья и божественной легкости, будто только что побывали в сказке. Хотя почему будто? Это действительно сказка. Необыкновенная, впечатляющая, незабываемая сказка.
По пути к Данидину мы останавливаемся в тихой, далекой долине, чтобы переночевать. Ужинаем под вечерний оркестр сверчков и прочей ночной живности и отправляемся спать.
Места в фургоне катастрофически мало, но нам уже не привыкать делить мизерное пространство. Кое-как утрамбовываем свои скрюченные тела – кто на сиденья, кто в проход между сиденьями. Дорога вознаградила приятной усталостью, поэтому мы все мгновенно улетели в сон.
Но вдруг я чувствую, как кто-то теребит меня за плечо. Я вяло поднимаю тяжелые веки и вижу около себя Тома.
– Джина… – взволнованно шепчет он.
– Что такое?
– Я слышу какие-то странные звуки…
– Том, эти странные звуки называются храпением Фелис.
– Да нет же, эти звуки с улицы. Кажется, там кто-то есть.
Я неохотно начинаю прислушиваться и уже готовлюсь высказать свое недовольство Тому из-за того, что он меня потревожил, но вдруг… Я слышу скрежет. Такой противный звук, словно кто-то нарочно снаружи царапает фургон. Я спала у окна. Одергиваю занавеску и сквозь лунный свет пытаюсь вглядеться в темноту.
– Я ничего не вижу.
Наступает минута тишины, а вслед за ней снова звучит пробирающий до костей скрежет.
– А вдруг тот парень был прав и Вирему впрямь существует… – говорит Том, испуганно глядя на меня.
Его страх понемногу начал передаваться мне, но я не подаю виду.
– Что за глупости, Том. Нет никакого Вирему, это выдумки.
После моих слов раздался сильный удар о капот. Я уже готова взять свои слова обратно.
Все резко просыпаются в недоумении.
– Что за черт?! – спрашивает Фелис.
– Кто-то или что-то дежурит у нашего фургона… – дрожащим голосом говорит Том.
– Я выйду на улицу и посмотрю, что там, – отважно заявляет Эдриан.
– Нет, Эдриан, это опасно, – цепляюсь за его руку я.
– А прыгать вниз головой с моста не опасно?
Я отвечаю недовольным фырканьем.
– Не опаснее, чем встреча с Вирему, – тихо говорит Том.
– Вирему? – подняв брови, спрашивает Карли. – Вы серьезно? Нужно обладать интеллектом мокрицы, чтобы поверить в эту бредятину.
– Знаете, я дико хочу спать, поэтому была бы моя воля, я бы сам вышел и надрал задницу тому, кто бы там ни был – Вирему или человек-паук, – говорит Брис.
Эдриан открывает дверь. Холодный воздух с запахом травы и влаги просачивается внутрь салона. Меня начинает трясти то ли от холода, то ли от бушующего страха. Темнота, зловещая тишина, далекий свет луны и клубы тумана, что извиваются над черной землей, – настоящий арсенал к фильму ужасов. Но вдобавок к этому мы слышим чье-то дыхание. Такое громкое, нечеловеческое дыхание. Кожа покрывается гусиной коркой. Казалось, меня уже ничем не напугать, но эта ночь становится кошмарным исключением.
Я едва не теряю сознание, когда в глубокой темноте, слегка разбавленной лунным сиянием, начинают проявляться очертания бычьей головы. «И старик создал этого защитника – с головой буйвола, гигантским человеческим телом, сплошь покрытым волосами и мощными лапами с острыми когтями».
– Мать моя женщина! Вирему!!! – кричит Андреа.
А затем кричим все мы, да так громко, что то существо, которое на нас смотрело, испуганно приблизилось к нам и мы наконец-то смогли его разглядеть. Правда, до сих пор не переставая кричать.
Этим зловещим ночным чудищем оказался заблудший бычок. Он сам еще хлеще нас испугался и побежал прочь.
И тут за диким ужасом последовал дикий приступ смеха. Мы смеемся еще громче, чем кричали несколько мгновений назад.
– Теперь я начинаю верить в теорию Тома, – немного успокоившись говорит Фелис. – Животные нас действительно недолюбливают.
Мы вновь смеемся и еще полночи не смыкаем глаз, коротая время за разговорами.
Данидин становится последним городом, в котором нам посчастливилось побывать. Он и его окрестности прекрасны. Город разросся на холмистой земле, дороги здесь узкие, гористые, а за границей сверкающего асфальта показываются то неприступная гора, то пропасть, то оккупированный стадом овец зеленеющий холм, то серое, беспокойное море.
Глава 27
Ячейка 407.
Мы уже готовы к тому, что Джон в очередной раз решил подшутить над Карли, оставив здесь еще одну подсказку, а не обещанный сюрприз. Но сердце все равно колотится, как сумасшедшее. Что там? ЧТО ЖЕ ТАМ? Книга, бриллиантовое ожерелье, билет на любимую рок-группу Карли или же сотня тысяч долларов, которую Джон успел украсть из местного банка. А что, он на самом деле удивительный человек, он мог сделать и такое.
И вот долгожданный момент. Всего несколько долей секунд отделяют нас от правды.
Карли открывает ячейку, и… мы видим очередное письмо. Карли начинает смеяться первая, затем мы подхватываем ее смех.
– Не удивлюсь, если все это окажется розыгрышем и Джон как следует посмеется надо мной в этом письме.