— Еще бы. Не лично, конечно, понаслышке. По-моему, это самый отъявленный негодяй из всех, кого я знаю. Он готов заключать пари по любому поводу. Если б одна из его любовниц — ас ними отдельная история — так вот, если б одна из его любовниц выбросилась из окна гостиницы, он бы тут же поспорил: чем она грохнется на асфальт — головой или задом. Он похож на спекулянтов былых времен — знаешь, тех финансовых акул, что стояли у истоков нашей экономики. Для него вся жизнь — сплошная авантюра. Я просто восхищаюсь Барроузом!
— Так же, как и Прис.
— Прис? Черта с два — она обожает его! Знаешь, она ведь встречалась с ним. Посмотрела на него и поняла, что это — судьба. Он гальванизирует ее… или магнетизирует, черт их там разберет. Неделю после этого она вообще не разговаривала.
— Это когда она ходила устраиваться на работу?
Мори покачал головой:
— Она не получила работы, но проникла в его святую святых. Луис, этот парень чует выгоду за версту там, где никто другой ничего не нарыл бы и за миллион лет! Ты бы как-нибудь заглянул в «Форчун», они давали обзор по Барроузу за последние десять месяцев.
— Насколько я понял, Прис закинула удочку насчет работы у него?
— О да, и намекнула, что она — крайне ценный человек, только никто об этом не знает. Надеется найти понимание у своего кумира… Заявила ему, что она — крутой профессионал. Так или иначе, мне она сказала, что, работая на Барроуза, она сделает головокружительную карьеру и ее будет знать весь мир. Насколько я понимаю, Прис не собирается отступать от своей затеи и готова пойти на все, только б получить работу. Что ты скажешь на это?
— Ничего, — ответил я.
Прис не пересказывала мне эту часть разговора.
Помолчав, Мори добавил:
— Ведь Эдвин М. Стэнтон являлся ее идеей.
Значит, она говорила правду. Мне стало совсем погано.
— Это она решила сделать именно Стэнтона?
Нет, — ответил Мори. — Это было моим предложением. Она- то хотела, чтоб он походил на Барроуза. Однако у нас было недостаточно информации для системы текущего управления монадой, гак что мы обратились к историческим персонажам. А я всегда
интересовался Гражданской войной — вот уже много лет это мой пунктик. И мы остановились на Стэнтоне.
— Ясно, — произнес я.
— И знаешь, она постоянно думает об этом Барроузе. Навязчивая идея, как говорит ее психоаналитик.
Размышляя каждый о своем, мы направились к офису «Объединения МАСА».
Глава 4
В офисе меня застал телефонный звонок. Это был Честер из Бойсе. Он вежливо напоминал об оставленном Эдвине М. Стэнтоне и просил забрать его, если, конечно, это возможно.
— Мы постараемся выкроить сегодня время, — пообещал я.
— Он сидит все там же, где вы его оставили. Сегодня утром папа включил его на несколько минут, чтобы проверить, есть ли какие новости.
— Какого рода новости?
— Ну, утренние новости. Типа сводки от Дэвида Бринкли.
Они ждали, что симулякр выдаст им новости. Таким образом, в данном вопросе семейство Розенов разделяло мою позицию: они воспринимали Стэнтона как некий механизм, а не человека.
— Ну и как? — поинтересовался я.
Новостей не оказалось.
— Он все толковал о какой-то беспримерной наглости полевых командиров.
Я повесил трубку и мы помолчали, осмысливая услышанное.
— Может, Прис съездить и забрать его, — предложил Мори.
— А у нее есть машина? — спросил я.
— Пусть возьмет мой «ягуар». И, пожалуй, лучше бы тебе поехать с ней. На тот случай, если твой папаша передумает.
Попозже Прис и в самом деле показалась в офисе, и вскоре мы с ней катили в Бойсе.
Она сидела за рулем, и первое время мы молчали. Затем она подала голос:
— У тебя есть на примете кто-нибудь, кого б заинтересовал Эдвин М. Стэнтон?
— Нет, — удивился я. — А почему ты спрашиваешь?
Зачем ты согласился на эту поездку? — продолжила она допрос. — Я уверена, у тебя имеются какие-то скрытые мотивы… они так и сквозят сквозь каждую твою пору. Если б это зависело от меня, я бы не подпустила тебя к Стэнтону ближе чем на сотню ярдов.
Прис не сводила с меня взгляда, и я чувствовал себя как под микроскопом.
— Почему ты не женат? — внезапно сменила она тему.
— Не знаю.
— Ты голубой?
— Нет!
— Может, не нашлось девушки, которая бы польстилась на тебя?
Внутренне я застонал.
— Сколько тебе лет?
Вопрос — вполне невинный сам по себе — в этой беседе, казалось, тоже таил какой-то подвох. Я пробурчал что-то невнятное.
— Сорок?
— Нет, тридцать четыре.
— Но у тебя седина на висках и такие смешные зубы.
Мне хотелось умереть.
— А какова была твоя первая реакция на Стэнтона?
— Я подумал: какой благообразный пожилой джентльмен.
— Ты сейчас лжешь, да?
— Да.
— А на самом деле, что ты подумал?
— Я подумал: какой благообразный, пожилой джентльмен, завернутый в газеты.
Прис задумчиво проговорила:
— Наверняка ты предвзято относишься к старым людям. Так что твое мнение не в счет.
— Послушай, Прис, ты доиграешься — когда-нибудь тебе разобьют голову! Ты отдаешь себе в этом отчет?
— А ты отдаешь себе отчет в том, что с трудом обуздываешь свою враждебность? Может, оттого что чувствуешь себя неудачником? Тебе, наверное, тяжело оставаться наедине с самим собой? Расскажи мне свои детские мечты и планы, и я…
— Ни за что. Даже за миллион долларов!
— Они столь постыдны? — Она по-прежнему внимательно изучала меня. — Ты занимался извращенным самоудовлетворением, как это описывается в пособиях по психиатрии?
Я чувствовал, что еще немного — и я упаду в обморок.
Очевидно, я затронула очень болезненную для тебя тему, — заметила Прис. — Но не стоит стыдиться. Ты же больше этим не занимаешься, правда? Хотя… Ты не женат и не можешь нормальным образом решать свои сексуальные проблемы.
Она помолчала, как бы взвешивая, и вдруг спросила:
— Интересно, а как у Сэма с сексом?
— Сэма Вогеля? Нашего водителя из Рено?
— Сэма К. Барроуза.
— Ты одержимая, — сказал я. — Твои мысли, разговоры, мозаика в ванной — и еще этот Стэнтон…
— Мой симулякр — совершенство!
— Интересно, что бы сказал твой аналитик, если б знал?
— Милт Хорстовски? Он уже знает и уже сказал.
— Ну так поведай мне. Разве он не назвал твою затею разновидностью маниакального бреда?
— Нет. Он считает; что творческий процесс полезен для моей психики. Когда я рассказала про Стэнтона, доктор похвалил меня и выразил надежду, что мое изобретение окажется работоспособным.
— Очевидно, ты предоставила ему выборочную информацию.
— Да нет, я рассказала ему всю правду.
— О воссоздании Гражданской войны силами роботов?
— Да. Он отметил своеобразие идеи.
— Боже правый! Да они там все сумасшедшие!
— Все, — ухмыльнулась Прис. Она потянулась и взъерошила мне волосы. — Но только не старина Луис. Так ведь?
Я молчал.
— Ты слишком серьезно все воспринимаешь, — насмешливо протянула Прис. — Расслабься и получай удовольствие. Да куда тебе! Ты же ярко выраженный анализирующий тип с гипертрофированным чувством долга. Тебе следует хоть раз расслабить свои запирательные мышцы… смотри, как все связано. В душе тебе хочется быть плохим, это ведь тайное желание каждого человека анализирующего типа. С другой стороны, чувство долга требует выполнения обязанностей. Все это ведет к педантизму и перманентному пребыванию во власти сомнений. Вот так. У тебя ведь куча сомнений…
— Нет у меня сомнений. Только чувство абсолютного всепоглощающего ужаса.
Прис засмеялась и снова прикоснулась к моим волосам.
— Конечно, очень смешно, — огрызнулся я. — Мой всепоглощающий ужас — отличный повод для веселья.
Это не ужас, — сухо сказала она. — Просто нормальное человеческое вожделение. Человеку естественно желать. Немного меня. Немного богатства. Немного власти. Немного славы.
Она свела два пальца почти вместе, чтобы продемонстрировать некое малое количество.
— Примерно вот столько. А в совокупности получается много. Вот тебе твои всепоглощающие чувства.
Прис улыбалась, явно довольная собой. Мы продолжали свой путь.
В Бойсе, в доме моего отца, мы упаковали нашего симулякра, погрузили его в машину и снова поехали в Онтарио. Там Прис высадила меня у офиса. На обратном пути мы мало разговаривали. Она снова замкнулась, меня же мучило чувство смутной тревоги и обиды. В то же время я подозревал, что мое состояние только забавляло Прис. Так что у меня хватило ума держать рот на замке.
Зайдя в офис, я обнаружил, что меня дожидается невысокая плотная женщина с темными волосами. Она была одета в короткое пальто и держала в руке кейс.
— Мистер Розен?
— Да. — У меня возникло неприятное предчувствие, что это судебный курьер.
— Я Колин Нилд из офиса мистера Барроуза. Он попросил меня заглянуть и побеседовать с вами, если у вас найдется свободная минутка. — Голос у нее был довольно низкий и какой- то неопределенный. Мне она напоминала чью-то племянницу.
— А что, собственно, мистеру Барроузу нужно? — с опаской поинтересовался я, предлагая даме стул. Сам я уселся напротив.
— Мистер Барроуз поручил мне изготовить копию вот этого письма к мисс Прис Фраунциммер и вручить ее вам. — С этими словами она достала три тонких гладких листка.
Я не мог четко разглядеть, что там было напечатано, но, несомненно, письмо носило деловой характер.
— Вы ведь представляете семейство Розенов из Бойсе, которое предполагает производить симулякры? — осведомилась Колин Нилд.
Пробежав глазами документ, я уловил снова и снова вылезающее имя Стэнтона. Не вызывало сомнений, что это — ответ на какое-то письмо Прис, написанное ранее. Однако общий смысл послания Барроуза упорно ускользал от меня, слишком уж оно было многословным.
Затем внезапно наступило просветление.
Я осознавал, что Барроуз неправильно понял Прис. Ее предложение воссоздать перипетии Гражданской войны при помощи