ым - те же 20-25 километров. Это особенно огорчало нас, потому что авиация бурно развивалась. Своеобразные "ножницы" между возможностями средств нападения и средств обороны не только сохранялись, по, пожалуй, даже увеличивались.
Проблему увеличения дальности обнаружения самолета с помощью звукоулавливателей мы пытались решать не только техническими средствами. В ходе испытаний мы обратили внимание на тот факт, что результаты иной раз зависят от индивидуальных качеств слухачей. Одни красноармейцы имели большую остроту слуха, другие - меньшую. Естественно, что перед началом обучения проводился специальный отбор, в котором принимали участие врачи. И тем не менее какая-то разница между номерами расчета все же существовала.
Вот тут-то и появилась мысль использовать для работы на звукоулавливателях людей с особенно острым слухом. Было известно, что им обладают слепые. Всевозможные звуки - для них источник дополнительной информации. Однако тут же возникло сомнение: имеем ли мы право обращаться к ним за помощью? Будет ли это допустимо с моральной, с этической точки зрения?
Очень осторожно и деликатно поговорили с одним из слепых. Он без колебаний согласился на эксперимент. Мало того, когда мы приехали за ним в назначенный день, нас обступили его товарищи по несчастью.
- Мы тоже хотим попробовать. Будем рады, если сможем помочь Красной Армии, укреплению обороны страны. И не стесняйтесь. Если мы не можем научиться стрелять, то научите нас обнаруживать самолеты.
Мы провели несколько экспериментов, заменив штатных слухачей слепыми. Вначале положительных результатов добиться не удалось. Затем, после нескольких тренировок, мы получили более высокие, чем раньше, данные. Однако дальше эксперимента дело не пошло. В конце концов, нельзя же было делать ставку на комплектование всех расчетов звукоулавливателей слепыми. Нужно было искать другие пути увеличения дальности обнаружения самолетов.
Во время службы на полигоне мне и моим товарищам пришлось заниматься звукоулавливателями не только в чистом, так сказать, виде. Еще в 1931 году были созданы опытные образцы новой системы "Прожзвук". Она состояла из крупногабаритного звукоулавливателя и полутораметрового прожектора, которые соединялись друг с другом при помощи синхронной передачи. Идея этого устройства заключалась в следующем. Звукоулавливатель обнаруживает самолет по шуму моторов и сопровождает его. Прожектор автоматически разворачивается в том же направлении. В определенный момент включается световой луч, в пределах которого должен оказаться самолет. Тогда в действие вступают истребители или зенитная артиллерия.
Казалось бы, принцип правильный. Сочетание прожектора и звукоулавливателя позволит успешно решать задачи противовоздушной обороны в ночное время. Однако на практике все получалось не так гладко.
В марте 1932 года на полигоне мы провели целую серию испытаний новой установки. Результаты, получаемые нами, значительно отличались от расчетных. Как и предполагалось, прожекторы наводились синхронно со звукоулавливателем. Однако, когда включался луч, далеко не всегда в небе вспыхивала желанная серебристая звездочка обнаруженного самолета. Конечно, со звукоулавливателем прожектористы чувствовали себя куда увереннее. И тем не менее вероятность освещения воздушной цели "с выстрела" не превышала 50-60 процентов, причем данные эти соответствовали самым благоприятным метеорологическим условиям: безветренной погоде, хорошей акустической прозрачности воздуха. А вдруг ветер? Вдруг над головой появятся самые обыкновенные облака? Чем тогда сможет помочь "Прожзвук" зенитчикам и летчикам?
В июне того же года на нашем полигоне руководителям Красной Армии демонстрировались новые образцы вооружения и военного имущества. Они были разработаны промышленностью по заданиям Военно-технического и Военно-хозяйственного управлений РККА. Тщательно и всесторонне готовились мы к приезду высокой комиссии. Нужно было обстоятельно обдумать наши доклады о военной технике, взвесить каждое слово. Нас заранее предупредили, что доклады должны быть лаконичными, четкими и абсолютно объективными. А доложить коротко и ясно - это не так просто, как может показаться на первый взгляд.
И вот точно в назначенный день и час, на полигон прибыл весь руководящий состав Реввоенсовета Республики во главе с Народным комиссаром обороны К. Е. Ворошиловым. Участников осмотра было много, поэтому они разделились на три группы. Первую из них возглавлял сам Климент Ефремович, вторую - М. Н. Тухачевский, третью - С. М. Буденный. Группы последовательно переходили с одной площадки на другую. На каждой из них заслушивался доклад военного инженера-испытателя. Затем начинался осмотр техники или имущества. По вечерам члены Реввоенсовета собирались все вместе, чтобы обменяться мнениями и принять то или иное решение.
Мне особенно запомнилась группа, которую возглавлял Тухачевский. В нее входили И. П. Уборевич, А. И. Корк, Н. А. Ефимов и другие. Все они очень внимательно слушали наши пояснения, вдумчиво относились к каждому слову. Малейшая неточность тут же замечалась. Так, например, при осмотре средств связи, когда речь зашла о новом радиопеленгаторе, Уборевич неожиданно прервал доклад инженера.
- Почему вы неправильно информируете нас о точности? На учениях войск Белорусского военного округа такой прибор испытывался и работал лучше, точнее.
Лицо инженера-связиста залилось краской. Он знал, что радиопеленгатор на учениях показал результаты, которые несколько превысили расчетные, но упоминать об этом не стал, полагая, что пока существенного значения это не имеет. Пришлось извиниться и внести поправку.
Мой доклад о системе "Прожзвук" и легком звукоулавливателе, испытания которого мы завершили, был выслушан с большим вниманием. Особенно детально расспрашивал меня Тухачевский. Отвечая ему, я все больше и больше убеждался, что он не только выдающийся знаток тактики и стратегии, но и человек, глубоко разбирающийся в технике.
- Вот вы говорите, товарищ военинженер, что аппаратура далека от совершенства. Вывод правильный. И очень хорошо, что вы объективно оцениваете наши достижения. А что дальше делать? Чем воевать будем, если грянет бой? Другой-то пока у нас нет... - И, обращаясь к сопровождавшим его, добавил: - Видимо, придется принимать на вооружение эту технику. А над чем наши военные инженеры думают работать дальше? Эффективность противовоздушной обороны надо повышать. Этого требуют интересы Родины.
Я ответил, что ведутся исследования, связанные с обнаружением самолетов по тепловому излучению; кроме того, перед учеными ставится вопрос о разработке радиотехнических методов обнаружения летящих самолетов. Тухачевский одобрительно кивал головой.
- Вот это начинание полностью одобряю! - прервал он меня. - Считаю, что оно и должно быть главным направлением в вашей деятельности.
Пожелав нам успехов, Тухачевский направился к следующему образцу нового вооружения. А я был буквально ошеломлен его эрудицией, умением заглянуть в завтрашний день, увидеть перспективы развития военной техники.
Через несколько минут ко мне подошел председатель секции средств ПВО в научно-техническом комитете Военно-технического управления РККА М. А. Федосенко.
- Хорошо, что такой авторитетный военачальник, как Тухачевский, поддерживает нас, - сказал он. - Чувствую,, что нам придется выдержать еще немало сражений, но будем всегда помнить, что мы не одни.
Вскоре система "Прожзвук" и легкий звукоулавливатель были приняты на вооружение Красной Армии.
Широкие горизонты
Вскоре после того как на полигоне побывал руководящий состав Реввоенсовета Республики, которому мы демонстрировали проходившее испытания вооружение, пришло известие о том, что принято решение передать все разработки, связанные с развитием и совершенствованием технических средств обнаружения самолетов, в ведение Главного артиллерийского управления (ГАУ). Должен заметить, что в прежние годы этими вопросами занималось Военно-техническое управление РККА. Решение о переподчинении диктовалось жизнью. И вот почему.
Во-первых, Военно-техническое управление занималось слишком многими и к тому же весьма разнообразными видами боевой техники, специмущества и приборов. Во-вторых, и это было, пожалуй, основным, в тот период начинались широкие работы по созданию более совершенных образцов зенитной артиллерии, которые предполагалось использовать в комплексе с приборами управления огнем и различными системами обнаружения воздушных целей. Вполне естественно, что для успешного решения этих сложных задач, весьма многогранных и объемных, требовалось объединение общих усилий, какое-то централизованное руководство.
В том же 1932 году в системе Наркомата обороны было создано еще одно управление - Управление военных приборов, которое включалось в состав ГАУ. Во вновь созданное управление из Военно-технического управления РККА перевели некоторых опытных военных инженеров, занимавшихся прожекторами и звукоулавливателями: М. А. Федосенко, Г. С. Гойлова, П. И. Григорьева, Ф. Г. Метлина, Б. Г. Леонова, Н. Н. Духонина и других.
Совершенно неожиданно для меня на полигон пришел приказ и о моем назначении в ГАУ. Собственно, какие-то разговоры о возможном переводе велись и раньше, но они носили общий характер. "Зачем, в сущности, может понадобиться солидному центральному управлению молодой инженер?" - думалось мне. Правда, к тому времени у меня в петлицах уже появилась вторая "шпала", но вот что касается опыта работы, тем более руководящей... Однако начальство рассудило иначе. Приказ был подписан без каких-либо дополнительных согласований со мной.
Не стану скрывать, расставался я с полигоном не без грусти. Но приказ есть приказ.
Вскоре началась моя служба на новом месте. Каждое утро подходил я теперь к старинному зданию на Красной площади. В этом доме помимо Главного артиллерийского управления размещались Управление связи, Инженерное управление, Военно-химическое управление, Управление военно-морских сил и еще некоторые службы и отделы Наркомата обороны.