–Звучит логично.
–Значит, я могу рассчитывать на вашу поддержку?
–Разумеется! – он указал на него пальцем. – Но, прошу вас, предельно дискретно. Настолько, чтобы даже я знал только то, что абсолютно необходимо… Вы меня поняли?
–Прекрасно. Но если позволите, скажу, что это самое опасное положение, которое вы можете сейчас занять.
–Почему?
Теперь уже пернамбуканец встал, будто хотел размять ноги, подошёл к картине и, выдержав паузу, чтобы усилить интерес собеседника, произнёс:
–Я не люблю делать поспешные выводы. С юности знаю, что спешка – худший враг игрока. Но сейчас это не просто шахматная партия – на кону ваша жизнь.
–Не пугайте меня больше, чем я уже напуган, – отозвался француз с долей юмора. – Я ведь сам вас вызвал, чтобы вы меня успокоили, а не чтобы напугали до смерти.
–Не хочу вас пугать, – спокойно ответил тот. – Хочу, чтобы вы перестали играть роль Понтия Пилата, который умывает руки и позволяет другим делать грязную работу.
–Вы по-прежнему говорите без обиняков. —Вы ведь не за деликатность мне платите.
–Это уж точно.
–В таком случае, примите к сведению: сейчас дело не в том, что какой-то судья может обвинить вас в незаконных действиях, а ваша армия юристов – доказать вашу невиновность.
–Я это понимаю, и именно поэтому вас вызвал.
–Речь идёт о ком-то, кто плевал на законы и, возможно, убрал некоторых из ваших советников, включая самого Баррьера. И теперь хочет добраться до вашей головы. – Бразилец опёрся на тяжёлый стол из чёрного дерева, посмотрел прямо на своего работодателя и добавил: – Похоже, время сладкого невежества прошло, и наступила горькая пора обязательного знания правды.
–Боюсь, вы правы. И мне это совсем не по душе.
–Такова жизнь! Или вы поможете мне копаться в мусоре, который накапливался годами, или я не отвечаю за последствия. – Гаэтано Дердерян развёл руками, словно выкладывая все карты: – Речь идёт о вашей жизни, не о моей. Так что решать вам.
ГЛАВА 4
Клод Табернье в течение трёх дней охотно и эффективно сотрудничал, предоставляя всю необходимую информацию и документы.
На четвёртый день его тело нашли в Сене.
Полиция не обнаружила ни единого доказательства убийства.
Но и причин для самоубийства у человека с высоким положением и спокойной семейной жизнью тоже не нашлось.
Гаэтано Дердерян попросил Ноэля Фокса, бывшего полицейского, discreetно расследовать дело и стал ждать звонка от Ромена Лакруа, находящегося в Нью-Йорке.
Француз был явно напуган и не скрывал этого.
–Почему? – повторял он почти навязчиво. – Почему? Это уже второй руководитель департамента, который якобы покончил с собой. Почему?
Логично, что у пернамбуканца не было на это ответа. Он снова закрылся в своём кабинете и сел перед неизменной шахматной доской, пытаясь найти место новой фигуре в этой головоломке.
Но подходящей клетки не находилось – игра развивалась слишком странно.
Если это не самоубийство и не несчастный случай, а тщательно спланированное убийство, то убийца вёл себя крайне нелогично, а нелогичность – худший враг человека, привыкшего к порядку и рациональности.
Какой смысл рисковать, убирая фигуру низшего звена в огромной корпорации, когда есть десятки более значимых?
Очевидно, мотив заключался не в положении жертвы, а в её реальной роли.
Клод Табернье был «главным уборщиком» в корпорации, которая, судя по всему, сильно «засорялась». И не нужно быть гением, чтобы понять – разгадка кроется в этом мусоре.
–Наш клиент, видимо, сильно насолил кому-то, кто не захотел забыть, – подвёл итог он за ужином с коллегами в закрытом зале ресторана «Les Trois Moutons». – Причём этот кто-то очень умен и хитер. Похоже, он решил не просто убрать обидчика, но сначала заставить его изрядно попотеть.
–А в чём виноваты Баррьер, Табернье и все те другие, которых, как кажется, он прикончил?
–Без сомнения, он считает их соучастниками.
–Не кажется правдоподобным, что Лакруа и Табернье были замешаны в чём-то незаконном, если, как ты сам сказал, едва были знакомы, – заключила Мадлен Перро.
–Возможно, убийца об этом не знает. Или считает, что каждый, кто работает на Лакруа, автоматически его сообщник.
–Мы тоже теперь работаем на Лакруа.
–Тогда советую тебе держаться подальше от Сены.
–Очень смешно!
–Я не пытаюсь шутить. Опыт подсказывает, что у подобных серийных убийц с чувством юмора плохо. Это человек, одержимый тем, что он, без сомнения, считает подлостью или тяжёлой несправедливостью, а такие враги особенно опасны – никогда не угадаешь, как они отреагируют.
–Ты полагаешь, что это действует один человек?
–Нет! – поспешно возразил бразилец. – Ты меня достаточно знаешь, чтобы понимать: я ничего не предполагаю. Может, это группа. Но в любом случае, лучше рассматривать её как одного врага, даже если речь о нескольких людях.
–Ты считаешь это логичным?
–Ни в коем случае!
–Тогда что?
–Мы изменим тактику. Не отказываясь от текущего направления, которое явно приводит нас к нужным нам параметрам, добавим новый элемент: воображение. Полагаю, наш враг – или враги – именно им и пользуются. – Гаэтано Дердерян сделал короткую паузу, оглядев присутствующих, прежде чем спросить: – Что вам всё это подсказывает?
–Месть.
–Это, без сомнения, наш первый вариант. Но стоит рассмотреть и другие.
–Конфликт между компаниями…
–Тоже вариант.
–Борьба за власть внутри самой корпорации…
–Сомневаюсь, что кто-то бросит вызов лидерству Ромена Лакруа, но исключать нельзя.
–Наима Фонсека. Если её муж умрёт, она унаследует несметное состояние. Мы достаточно о ней знаем?
–Никогда не знаешь достаточно. Поэтому считаю необходимым отправить кого-то в Каракас для серьёзного расследования. Я хочу знать, кто были её любовники до брака, где они сейчас, чем занимаются, и поддерживали ли они контакт с ней. Кто играет роль дурочки – должен быть очень умен.
–Ты допускаешь, что заговор уходит корнями в её прошлое, ещё до брака?
–Я никогда ничего не исключаю и не утверждаю. Но очевидно: Наима Фонсека умудрилась сначала выйти замуж за одного из богатейших людей своей страны, а через четыре года – за одного из богатейших людей мира. И, по-моему, для этого недостаточно просто иметь красивую грудь.
–У неё ещё и лучшая задница из всех, что я видел, – заявил с серьёзным видом Ноэль Фокс.
–И потрясающие глаза.
–А губы!
–Хватит! – возмутился пернамбуканец. – Признаю, в её присутствии у меня бы, наверное, сами по себе штаны свалились. Но меня интересует не то, что видно, хотя, признаю, это много и весьма привлекательно, а то, чего не видно – и, возможно, не так уж красиво и приятно.
–Я бы ей всё простил, – признался убеждённо Джерри Келли.
–Вы как псы на течке, – с отвращением сказала явно раздражённая Мадлен Перро. – Хреновы шовинисты!
–Сколько хочешь, – с улыбкой согласился Индро Карневалли. – Но держу пари на ужин в «Максиме», что тебе бы понравилось, если бы она оказалась злодейкой в этой истории.
–Не стану спорить… Раз уж Бог дал ей так много, справедливо, если и дьявол ей кое-что подкинул.
–Вот стерва!
–Хватит шуточек! – вновь вмешался Гаэтано Дердерян. – Человек, которого я знал лично, погиб. А значит, я чувствую себя вовлечённым более напрямую. Нам нужно выяснить, связано ли его участие в нашем «расследовании в помойке» с его смертью.
–Значит, кто-то из корпорации, кроме президента, знал, что он с нами сотрудничает?
–Я тоже об этом подумал. Что заставляет меня предположить: если есть «крот», то мы имеем дело не с одним человеком, а с настоящим заговором.
–То есть мы вернулись к началу? – заметил Джерри Келли. – Переиначивая Граучо Маркса: спустя четыре недели тяжёлой работы мы прошли путь от полного невежества к абсолютной растерянности.
–Не впервой. Надо продолжать расчищать путь, потому что ясно одно – информации ещё много, но мы хотя бы знаем, где её искать.
Однако этот источник информации исчез через два дня, потому что, неизвестно каким образом, большинство компьютеров ультрасовременной корпорации «Акуарио и Орион» подверглись атаке вируса, уничтожившего за считанные минуты тысячи данных, накопленных годами.
Наибольший урон понёс отдел «Новых инициатив».
Существовал, правда, подвал с хранилищем, где хранились резервные диски, но вскоре выяснилось, что многие из них были либо изменены, либо подменены.
Ромена Лакруа рвало на части – и он не притворялся. Он завывал, грозя уволить всех ответственных из IT-отдела не только из-за осознания, что ущерб будет колоссальным, но и из-за горького чувства полной беспомощности.
–Как я могу надеяться защитить свою жизнь, если не сумел защитить ни своих руководителей, ни компанию? – сокрушался он. – Я потратил миллионы на самые продвинутые системы безопасности, а кто-то вскрыл всё это, как консервную банку. Если они проникли в мой дом, мои компьютеры, мои сейфы – с такой же лёгкостью они проникнут и в мою спальню.
У него были все основания для тревоги, ведь всего за несколько месяцев он прошёл путь от ощущения, что он на вершине мира, символ жизненного успеха и герой таблоидов, до полного осознания своей уязвимости. То, что он считал непобедимой флотилией гордых кораблей, оказалось жалкой флотилией дырявых лодок, набирающих воду со всех сторон.
Вернувшись из Нью-Йорка, где он проверял оформление своего нового дома и офиса, он вызвал бразильца в свой дворец на берегу Луары, прислав за ним вертолёт, который приземлился в пятидесяти метрах от главного входа в роскошный особняк.
Тот же путь через те же коридоры и залы, за тем же суровым дворецким, ожидание в точно таком же кабинете, как в Париже, и появление того же человека в почти идентичном спортивном костюме.
Но на этот раз Ромен Лакруа сразу перешёл к делу и почти с тревогой спросил:
–Есть ли какой-то прогресс?