Оглянулся на Маринку. Она сидела на земле, стянув с себя свитер, но застряв в нём руками, и плакала. То, что это слёзы, а не дождь и не разводы на лице после купания, выдавали сопли: из носа Маринки текло.
– Ну ты чего? – растерялся Толик.
Девчонки у них в деревне не плакали. Они могли злиться, могли орать, могли врезать. На слёзы ни у кого не было времени. У всех всегда находились дела поважнее.
– У меня не получилось…
– Что у тебя не получилось? – буркнул Толик и потянул её свитер на себя. – Говорю, выжать надо, простудишься.
– Не хочу я ничего выжимать!
Маринка сжала кулак, чтобы стукнуть Толика, но он отклонился, отмахнувшись её же свитером. Тяжёлые мокрые рукава хлестнули Маринку по лицу и подбородку, сбивая на землю.
– Не хочу! Домой хочу! – завыла она и принялась кататься по берегу. Белая футболка и светлые джинсы мгновенно стали чёрными. Толик подумал, что либо баба Света постоянно стирает их одежду и всё к утру как новенькое, либо они с собой столько навезли, что могут хоть каждый день в грязи валяться.
Пока Маринка с наслаждением елозила по земле, Толик выжал её свитер, положил рядом с хозяйкой и занялся своими вещами. Ему бы тоже не мешало подсушить штаны и футболку. Хорошо хоть куртку сбросить успел.
– Ты что делаешь?
Толик предпринимал вторую попытку вылезти из сапог, очень был увлечён этим, поэтому от вопроса вздрогнул.
– Ты зачем вообще в эту лодку полезла? Выпала ещё… Зачем только Игорёк тебе её дал!
Маринка уронила лицо в ладони.
– И как вы тут живёте?
– Нормально живём. – Сапоги наконец-то были побеждены. Толик взялся воевать со штанами, они прилипли к ногам и не готовы были так сразу сдаться.
– Где же нормально?! – Маринка ткнула в озеро.
Толик хотел засмеяться – но вместо этого чихнул.
– В одежде у нас раньше никто не купался, только вы начали, – заметил он, скручивая штанину. – Если хочешь, вон куртку мою накинь.
– У вас коровы по улицам ходят. – Маринка на четвереньках поползла к предложенной куртке.
– Ну так не летают же! – Толик дёрнул её за штанину, показывая, что и джинсы не мешало бы выжать. – Зачем тебе лодка понадобилась?
– Они должны пастись, – отбрыкнулась от него Маринка. – С пастухом.
– С чего это ты так решила? – Толик заметил, что Маринка упорно не отвечает на его вопросы.
– В кино видела. – Маринка замоталась в куртку и вновь уселась.
Толик усмехнулся и стал напяливать штаны.
– Нет у нас пастуха, вот они и ходят сами. Мешают?
– Мешают! – зло буркнула Маринка из-под капюшона. – И покойники ваши мешают.
– Покойники «ваши». До вас никаких вставанцев из воды не было. Никто не бегал с регулярностью школьного звонка, не топился. Это вы с собой привезли. Ты так и не сказала, зачем тебе нужна была лодка.
Но Маринка его опять не услышала.
– Вы тут психи, и деревня у вас психованная, – с яростью говорила она. – Вообще все деревни надо заровнять. Нечего из себя доисторичность строить. Современные люди в городе живут.
Толик покачал головой. Маринка была глупая и страшная, лишний раз с ней разговаривать не хотелось. Ну её с её чудинкой. Пускай хоть голыми бегают, раз такие исторические. А они, доисторические, будут и дальше по-человечески жить.
Он отломил ивовый прутик и стал нанизывать на него пойманную рыбу. Щурёнка насадил на отдельную веточку, отнесёт Наташе, остальное домой на уху.
Увидев получившуюся связку, Маринка отвернулась. Стала с ненавистью смотреть на воду.
– Мы не хотели сюда ехать. Родители разводятся, поэтому нас к этой бабке отправили. В жизни мы к ней не ездили. Даже не знали, что она есть. Двоюродная какая-то. Она нас и не пускала к себе. Сейчас понятно, почему не пускала. Ваше Заонежье – дыра. Люди – не люди, а призраки сплошные. Ты знаешь, что бабка нам подарила? Фартук! Бред. Сказала, что девочки должны быть хозяйственными. Ирка напялила его – я чуть со смеху не померла. – Маринка горестно покачала головой. – Сестра впечатлительная. Заметила что-то в этом озере, вот и решила, что утопленник. У вас тут только и разговоров, что про него. А никакого утопленника нет. Я посмотрела.
– Это когда ныряла? – усмехнулся Толик. Всё-таки эти городские дикие какие-то. Зачем было нырять в воду, чтобы доказывать, что нет утопленника? Это им и так каждый скажет.
– А Ирка всё твердит, что он её выбрал. Но я придумала, что сделать. Отогнать не получилось, я замену найду.
– Найдёшь, найдёшь, – не стал спорить Толик. Он по фильмам знал, что с психами лучше не спорить. А с этими городскими тем более. Фартук им не угодил. А его, между прочим, мать прострачивала! Она плохо не делает.
Он пошёл к берегу сполоснуть испачканные рыбой руки. Дождик кончился, но ветер всё дул и дул, гоняя по озеру бесконечную рябь.
Толик наклонился. Навстречу ему со дна стал подниматься кто-то страшный и светло-лохматый. Толик испуганно качнулся, но устоял на ногах. И только тогда рассмотрел, что это всего-навсего его отражение. Плюхнул грязными ладонями по воде, прогоняя морок, сполоснул лицо. Брызнул водой. Онега была пустынна. Не было тут никого. Совсем никого не было.
– Так ты палкой хотела утопленника отогнать? – догадался вдруг Толик.
– Не отогнать, а убить. – Маринка заворочалась, холод всё же заставил её шевелиться. – Мне один способ подсказали. Говорили, верный.
– Вот куроёка!
Толик встряхнул мокрые руки и тут же остановил себя, стал вытирать о штаны. Каждый раз, когда он отряхивал руки после мытья, мать твердила, что этим он удачу от себя отводит. Ну и ещё, что цыпки появляются.
– Как будто он палки испугается! – заговорил он, прогоняя мысли о собственной неудаче. Потому что мать ведь точно не похвалит, когда он опять заявится в мокрых штанах. Вчера не заметила, но сегодняшнее купание точно мимо не пройдёт. – Это заговор нужен и жертва.
Маринка глянула на него очень нехорошим взглядом. Таким взглядом посылают на расстрел или советуют прямо сейчас пойти и прыгнуть с конька крыши башкой о землю.
– И ты знаешь, как его прогнать? – тихо спросила она.
– Да нет там ничего, – смутился Толик. Это было не его дело, права мать, оно его не касалось. И лезть не надо. – Показалось тебе. И сестре показалось. Дома сидите. Хватит.
– Провалилась бы ваша деревня… – зло начала Маринка. Не договорила. Побежала, мелко переставляя ноги, к домам, свернула не на свою улицу, споткнулась и скрылась.
«Село», – мысленно поправил Толик и вдруг вспомнил, что во всей этой истории непонятно, куда исчезла Сонька. Всё-таки Игорёк лодку давал не новенькой, а ей. Но в итоге справляться с незнакомым предметом осталась одна Маринка.
Заколдовали всех тут, не иначе. Как по-другому объяснить, что Григорьев отдал девчонкам самое ценное, что у него было, – лодку. Он её к регате готовил, проверил всю, вёсла выправил. И вдруг – нате, возьмите покататься под дождичком. А Сонька о чём думала? И кто теперь эту лодку будет отгонять к сараям?
Холод добивал. Толик вспомнил, что у Маринки осталась его куртка. Что без неё он теперь на улицу не сможет выйти. Но про улицу сейчас думать не хотелось, хотелось скорее домой. Он остановил мелких пацанов и попросил занести щуку Наташе в клуб. К Наташе пацаны бежать не хотели, потому что культорганизатор всегда находила для подвернувшихся под руку людей дела. Они сразу стали канючить, что им надо в магазин, что потом в другую сторону, но Толику было некогда их уговаривать, от холода он начал уже выстукивать зубами ту самую кадриль, что совсем скоро собирались танцевать на празднике. Он пригрозил пацанам, что в будущем посиделок с рыбалкой и костром им не видать, и они рванули выполнять задание.
Освободившись, Толик побрёл домой.
Глава пятаяОдна старая история
Увидев его, мать встала из-за машинки. Пошарила по столу, нащупала кусок ткани и швырнула. Ткань развернулась, прочертив длинную цветную дорожку. Крикнула:
– Ты где был?
– Ну, так… – начал Толик, стаскивая свитер, от холода его трясло, руки не слушались. – Рыбу ловил. Наташа попросила на рыбник.
– Рыбу? – Мать метнула катушку. Толик загородился свитером.
– Я и нам поймал! Можно уху сделать.
– Уху?
Мать взяла со стола длинную портновскую линейку. Деревянную. Тяжёлую. С железками на кончиках. Толик присел, закрывая голову.
– Руками ловил?
– Так там эта ненормальная на лодке перевернулась. Духов отгоняла и кувыркнулась.
Толик не удержался на корточках и бухнулся на пол.
– Что мне было, её тонуть оставить? – севшим голосом пробормотал он.
– Я кому сказала, близко к ним не подходить? Я кого убить обещала?
И мать приступила к выполнению обещания. Толик пометался по дому, уворачиваясь от летящих в него ботинок и подушек. Потом мать отхлестала его полотенцем, велела раздеваться догола.
– Пойду баню топить! – сказала она и принялась искать на вешалке куртку.
У матери было сосредоточенное и очень деловое лицо. Она ничему не удивлялась. Удивлялся тут один человек – Толик. Он и задал вопрос:
– А ты знаешь этого утопленника?
– Чего? – мать опустила руки – куртки на вешалке не было. В сенях оставила, наверное.
– Все говорят, что ты знаешь, – обиженно вскрикнул Толик. Он хотел ещё сказать, кто конкретно советовал обратиться к ней за информацией, но из головы начисто вылетело, кто ему это говорил.
Мать развернулась, и Толик вдруг заметил, что под вешалкой не только безобидные веник с совком стоят, но и очень тяжёлый колун. Неделю назад принёс, а потом забыл к поленнице отнести. За свою забывчивость сейчас и пострадает.
– А ещё заговор какой-нибудь нужен. От утопленника, – добавил он уже не так уверенно. – Это для внучек бабы Светы. Они его видели, теперь боятся.
– Вот кто несёт такую чушь, у того и спрашивай, – мрачно произнесла мать. – Тащишь в дом всякий мусор. Не маленький вроде. А твоя баба Света и сама в заговорах сильна. Что же они к ней не обратились?