Толик пригляделся. После обращения «милый» он понял, что говорят не ему. С самого начала Иринка видела вместо него кого-то другого. Уж не покойника ли? Несчастного жениха тёти Лиды, заговорённого бабой Светой? Если Толик правильно понял, то теперь из родственных чувств утопленник готов взять в жёны замену. Это сколько же раз Иринка приложилась лбом о косяк двери, что ей втемяшилось в голову желание пойти в жёны к мертвецу? И почему баба Света ничего не делает? Она же видит, с внучками беда.
Вопросов было много, а ответ мог дать только тот чувак, что прятался сейчас под лодкой. Если он, конечно, за полсотни лет не отрастил жабры и не бросил такое занятие, как человеческое общение.
Толик присел, подтаскивая к себе весло. Тяжёлая цепь по всем законам судоходства должна была волочиться по дну и за это дно цепляться, притормаживая ход, а не гнать лодку вперёд. Значит, есть кто-то, кто за цепь ухватился. И этот кто-то Толику сейчас был очень нужен.
Иринка продолжала нести пургу про небывалое счастье, безграничный восторг будущей жизни и заманчивые перспективы далёких горизонтов.
Толик удобней перехватил весло и перебрался на нос. От его перемещения лодку раскачало, но Иринка стояла, как приклеенная, даже руками не взмахнула. Мечтательным взором она смотрела на расстилающиеся перед ней радужные дали – лицо воодушевлено, глаза устремлены вперёд, руки раскинуты. В этот момент она была немного похожа на фигуру, которые раньше лепили на носы парусных кораблей. Пора было этот спектакль кончать.
Толик ткнул веслом в воду перед лодкой. Весло рубануло поверхность и чуть не вывернуло запястье, лопасть повело назад и ударило о днище – лодка набрала неплохой ход.
– А ну, покажься! – крикнул Толик, падая на лавку. Он перегнулся через борт, но никто на поверхность не всплывал. Всё-таки надо было у матери пару заговоров выпытать. Конечно, так просто никакой упырь с ним говорить не станет.
Лодка прибавила скорость.
Толик встал, посмотрел, чтобы не задеть сыплющую восторгами Иринку, расставил ноги для устойчивости и воткнул весло по отвешенной цепи.
– Разговор есть, – крикнул вдогон. – И давай без сказок!
Воздух взорвался визгом. Нечто серое взметнулось из воды. Весло вновь вывернуло запястье, рванулось из руки и ушло под днище, хорошо приложившись там. За спиной Толика заорали. Он обернулся, и от ужаса осел на дно. Лицо Иринки из красивого превратилось в жуткую маску, в тёмных глазах поселилась ярость, рот был распахнут.
– Не смей его обижать! – завыла Иринка, хватая Толика за куртку. – Он мой!
Краснота распахнутого рта особенно поражала. Толик хотел сказать, что он совершенно не против, что не претендует на первенство, но тут Иринка выпалила страшное:
– Ты сказал, что любишь! Ты пойдёшь вместо него! Влюблённые могут сделать замену.
– Погоди, – попытался отстраниться от неё Толик. – Я замена?
Он-то был уверен, что это Иринка хочет туда, а выходит… Вот ведь скопа короткохвостая!
Иринка кувыркнула его через борт и полетела следом. На глубине развернулась к кому-то. Толику показалось, что он разглядел человека в белой рубахе-косоворотке, в чёрном картузе с ярко-красным цветком за околышем. Всё это проявилось мгновенно, как стоп-кадр. Человек потянулся к Иринке. Она стала искать его руки в ответ и даже губы сложила трубочкой, готовая целоваться.
Толику вновь в голову полезли несвоевременные мысли об общей девчачьей глупости – им лишь бы про любовь говорить да целоваться. Но тут обладатель картуза заметил Толика. С его лица тут же сошла вся благость, он потемнел и рванул на третьего лишнего, выставив кулаки. Иринка пыталась его остановить, но её оттолкнули. Толик притянул к груди руки, готовый защищаться. К своему большому удивлению, заметил, что всё ещё сжимает весло. Этим веслом и двинул налетевшего на него утопленника. Одного удара хватило, чтобы жених враз растворился. Иринка тут же перестала размахивать руками, словно собираясь обнять весь мир и соседнюю вселенную в придачу, и пошла на дно. Хорошо так пошла. Безвольно раскинулась – и камнем.
Толик рванул к поверхности, глотнул воздуха и опустился обратно. Вода помутнела, разглядеть Иринку не получалось. Он даже не был уверен, что плывёт в сторону дна, но всё же сделал два гребка. Третий не успел, потому что его кто-то схватил за ногу. Толик перепугался, что это вернулся утопленник. Брыкнулся, почувствовал, что попал во что-то твёрдое, и его тут же отпустили. От толчка он чуть не вошёл головой в каменистое дно – оказывается, тут было не так и глубоко, но зато разглядел белый свитер, цапнул его и рванул наверх.
Здесь на него вновь попытался напасть утопленник, но очень быстро превратился в Игорька, а то Толик уже всерьёз собрался с ним драться и топить второй раз. Григорьев предусмотрительно был без одежды, на щеке набухала свежая ссадина. Не обменявшись ни единым словом, они вытащили Иринку на берег. Потом Игорёк ещё раз сплавал за лодкой – до неё было метров сто, выволок на берег и печально посмотрел вдаль – одно весло куда-то делось. Грустно кивнул и стал одеваться.
И всё это молча. Как будто говорить им было не о чем. Нормальное же явление – сначала по шее дают, потом с лодки топят, потом… Толика передёрнуло от холода, и он позавидовал приятелю, который сейчас влезет в сухое. Вот умный человек. Бывает же. А он даже куртки не скинул. До завтрашнего вечера не высохнет. И сапоги опять полны воды.
Иринка закашлялась и повернулась на бок.
– Милый, – прохрипела она и затихла.
– Вот пустоголовая! – Толик в сердцах отбросил мокрый сапог. – Прикинь, она хотела меня на утопленника променять. Его сюда вроде как, а меня туда.
Второй сапог он хотел бросить в Иринку, но плюнул и просто вылил из него воду. Городских он уже ненавидел.
– В следующий раз топись одна! – крикнул он. Но от купания была и польза: почти перестало болеть тело. Он стал раздеваться. Мокрые штаны еле стянулись.
– Кто тебя так разрисовал? – Игорёк кивнул на проступившие на теле приятеля синяки.
Толик перестал бороться со штанами и посмотрел на друга. Как ведёт себя человек, если врёт или разыгрывает? Отводит глаза, ухмыляется, дёргается? Игорёк был абсолютно спокоен. Поднял свою куртку, накрыл Иринку и снова посмотрел на Толика.
– Это ты под водой так приложился? – снова спросил он.
– Под водой, – медленно произнёс Толик. – А чего ты ходишь туда-сюда? Ты же недавно был на причале.
– Спутал, – нахмурился Игорёк, поднимаясь. Ладный такой, деловой. – Я дома весь день. Отец запретил выходить. Сейчас упросил его позволить лодку в сарай поставить. Я ж её со вчера не загнал.
Толик кивнул. Интересно получается. Тот Игорёк пришёл на свидание, а этот за лодкой. И они абсолютно разные. Толика передёрнуло. Хоть бы таблички выкидывали предупреждающие или шапочки какие надевали, чтобы сразу было понятно, тот или не тот.
В теле проснулась задремавшая боль. Стало обидно. Почему всё это происходит с ними и почему сейчас?
Игорёк смотрел по берегу, взгляд его скучнел.
– А я иду, смотрю, лодка моя на воде. Я ещё удивился, как она могла открепиться. Вчера вроде хорошо закрывал. А потом уже вас разглядел.
Толик кивнул. Понятно, что задавать вопросы о том, помнит ли он, как Маринка утром брала у него ключи, не надо. Не помнит.
– А ты тут как? – Игорёк помог Толику подняться.
Тела своего от холода Толик уже не чувствовал. Вот мать ему дома устроит.
– Да я… – начал он, натягивая сапоги. – Соньку искал. Тётя Маша заходила, просила помочь её найти.
– Ну да, к нам тоже заходила, но я через дверь кричал, выйти не мог. Нашёл? – Игорёк с сомнением разглядывал лодку, цела ли. Через два дня регата. – Не, я точно помню – на замок сажал. Слушай, а она чего, с моей лодки утопиться хотела?
Толика в третий раз передёрнуло.
– Тебя почему отец из дома не пускал-то? – спросил он вместо ответа.
Игорёк помялся. Кому приятно в четырнадцать лет признаться, что им командуют родители.
– Да мать вчера ругалась. Кричала, что проклятие всё село погубит.
– А почему никто к бабе Свете не пошёл?
– Боятся. Мать говорила, что у неё в доме чёрт засел. Что он кого угодно очарует и в омут сбросит.
– И никто ничего делать не будет?
– Отец предлагает уехать на неделю. Если бы не регата, сегодня бы уехали.
Толик кашлянул. Да разве от проклятия можно уехать? Как в той истории про Ламбасру́чей: посадил на автобус – автобус сломался, взял такси – такси сломалось, сел на лодку – лодка… Хотя вроде тёте Лиде удалось.
Внезапно накативший страх скрутил желудок, сжал в комок кишки. Посмотрел на лежащую на земле Иринку. Она хрипло дышала, откашливаясь и отплёвываясь, что-то бормотала. Покопался в душе. Было ли ему жалко городскую, неожиданно попавшую в такую историю? Он пока не мог сказать.
– Надо что-то придумать, – произнёс Толик. – Убьют они нас. И себя заодно.
Игорёк снова посмотрел на горизонт.
– Чтобы убить, надо сначала на берег выманить. Я вот лодку поставлю, и всё, из дома больше ни ногой.
– Добровольно не пойдёшь, колдовством приведут, – усмехнулся Толик.
– Это пусть попробуют, – пробормотал Игорёк, закинул цепь в лодку, толкнул нос, сталкивая на воду. – Ты бы тоже домой шёл.
– А Иринка? – напомнил Толик.
– Отец велел близко к их дому не подходить, – отозвался Игорёк, запрыгивая в лодку. А хорошо его родители поработали. Игорёк аж вздрагивает от упоминания имён городских. Какие же истории ему нарассказали? Какими последствиями запугали?
Толик обернулся. Иринка сидела ровно, обхватив колени руками, смотрела чётко перед собой.
Игорёк отводил лодку от берега, подпихивая веслом. Спросил:
– Ты пойдёшь со мной на регату? Там как раз три человека надо.
Толик улыбнулся. От холода свело нижнюю губу. Ну вот и его позвали. Теперь они точно победят.
– Почему так холодно-то? – грубо спросила Иринка.
Толик ожидал, что она вновь скажет что-нибудь приятное. Что он невероятно мил и дорог её сердцу, что впереди у них горизонты и перспективы и что они когда-нибудь… Но все хорошие слова остались в воде, и сейчас перед ним сидел другой человек.