– Обманула! – заблеял узколицый. – Не любит! Я же велел по любви! Только любовью можно защиту снять. Младшей сестре, видишь, как любовь помогла, зачаровала, парень и отойти от неё не мог. Глупости разные по её прихоти делал. А тут… Ах ты! Ах ты! Столько усилий. А ты провела-а-а-а.
Иринка холодно посмотрела на узколицего:
– Почему это я провела? Я всем нравлюсь. А этому деревенскому глупышу – и подавно. Он ещё маленький и не знает – то, что он ко мне чувствует, называется любовью. Делай, что обещал. – Она ткнула пальцем в воду. – Возвращай его.
– Нельзя никого вернуть! – взвился чёрт. – Свадьба! Должна была быть кровавая свадьба. Уговор был – смерть. Кровь пролилась. Она зовёт к себе из озера. Сейчас всё сошлось. А ты?
– Уговор был – проклятие завершить, – напирала Иринка. – А по проклятию один из рода Кузьминых умирает.
– Проклятие завершится, когда умрут оба! – верещал узколицый.
Толик вжал голову в плечи.
– Я всегда получаю, что хочу! – Иринка наклонилась, хватая Толика за косоворотку. – Обмен случится! Прыгай!
– Не собираюсь я прыгать! – ударил её по рукам Толик.
Узколицый стоял, нервно жуя губы.
– Обманула, обманула, – бормотал он. – Защиту не пробить. Ничего не выйдет! Ты его сейчас хоть утопи, ничего не выйдет.
Слева по борту плеснуло – со дна поднимались. Какой жених нетерпеливый. Они тут ещё обмен любезностями не закончили.
– Это всё из-за тебя! – Иринка заколотила кулаками по груди Толика. – Из-за твоей семьи! Проклятие должно закончиться. Прыгай!
Слева к Толику подскочил чёрт, лицо его была сама угодливость:
– Хочешь от неё избавиться? Прямо сейчас? И больше никто тебя донимать не будет. Никогда!
Иринка орала, хватала за рукав, но звук словно выключили. Толик повернулся к узколицему.
– Скажи, что любишь её, и я тебя от неё избавлю. У меня загад не работает. Невеста должна умереть. И мы её утопим! А ты отправишься домой. Она пойдёт к своему жениху – всё, как ты хочешь. Тебе же самой это и нужно? – крутанулся чёрт к Иринке. – Быть с женихом?
– Да, – чётко произнесла она, стеклянно глядя перед собой. – Я должна быть с ним!
– Вот видишь, – узколицый смешно развёл маленькими ручками. – И все будут счастливы.
– Конечно, – согласился Толик. – Счастливы. Все. Непременно. Но потом. Ты мое желание не угадал.
Спасая её, он спасает себя. Мать его убьёт, если он опять придёт мокрым.
Толик перехватил Иринку за руки, крутанул, разворачивая лицом к Онеге, крепко сжал и прыгнул.
Над головой завыл узколицый. Опять! Опять свадьба не состоится. А он хотел получить сразу двоих. Но теперь ни одного! Потому что защиту не сняли. Хоть тони теперь, ничего не будет… И проклятие продолжает жить.
Всё время прыжка в голове билось, что надо вдохнуть, иначе опять воздуха не хватит. Обязательно вдохнуть. Иринка задёргалась, больно ударив в живот, и он выдохнул.
В воде они сразу расцепились. Иринка ловко рванула в сторону. Толик попытался её догнать, но неожиданно встретился с палкой. Длинной. Толстой. Он вцепился в неё, потянул себя наверх. За лодыжку резко дёрнули. Толик брыкнул, почувствовал, как чей-то захват стаскивает с него сапог. Брыкнул другой ногой. Но тут его схватили за штаны. Те держались на невнятной верёвке и сползли вниз, не стали сопротивляться.
Надо было вдохнуть. Перед Толиком заплясали красные пятна. Диафрагма тянула, взрывая огнём лёгкие. Он перехватил палку и ткнул ею туда, откуда пытался подняться утопленник. Палка упёрлась во что-то мягкое, подзастряла, пошла обратно тяжело. Толика ударило в лоб широкое и плоское. И больше он уже ничего не видел. Воздух кончился. Он не спасся.
Палка поплыла вверх, потянула туда же руку. За руку схватили, и он оказался на мелководье. Кашель душил, но в лёгких для кашля ничего не было. Всё внутри рвалось в лоскуты.
– Толька! Толян!
Его стучали по плечам, по спине, а рядом что-то билось с непонятным жестяным звуком.
– Толя!
Толик повёл головой, увидел над собой красный борт григорьевской лодки, свесившееся счастливое лицо Игорька.
– Я весло нашёл, – прошептал Толик и опрокинулся на спину, подумав, что вот сейчас утонуть было бы не страшно.
Из лодки смотрели Колян и Сонька. У обоих от волнения глаза были огромные. Волнения за него. Сонька обернулась, замахала рукой.
– Он тут! Тут!
Толик приподнялся. В озере по колено в воде стояла мать. Захотелось ей тоже махнуть, но действительность покачнулась, и он опять завалился на спину. Сонька с Коляном выпрыгнули из лодки и стали его вытаскивать. Запричитала, заохала мать. Толик почувствовал, что всё ещё сжимает весло. Потянул его к себе. Но весло пошло плохо, зацепившись за что-то.
– Что это у меня там? – Толик решил, что силы кончились, он даже весло поднять не может.
– Тряпку тащишь, – Игорёк перехватил весло.
– Он топить меня, а я отбиваться, – заторопился Толик. Хотелось срочно всё рассказать. – А она, мол, прыгай заместо покойника, а тот пойдёт ко мне. Я его веслом! Чуть не утонул. Хорошо, не выпустил.
– Да вообще красавец! – Игорёк любовно осматривал свою собственность. Всё было на месте, и только тряпка никак не желала соскальзывать.
Толик снова глянул на берег.
– А вы тут как? – И вдруг сообразил. – И мать…
– Ты прикинь, что было, – склонился к нему Игорёк. – Тебя раз – и нет, только котелок валяется. Тётя Люба орёт. Катька испугалась, домой рванула. Ритка тоже убежала, ей к мелкой надо было. Фотограф эта в чугунок вцепилась. Наташа её еле утащила, тётя Люба уже и колун взяла. А мы сразу к лодке и по озеру, понятно же, что с водой дело связано. Весь берег прочесали, а тут ты – прямо у валуна выпрыгиваешь, как чёрт морской.
Чёрт!
– Новенькая где? – вспомнил Толик.
Вдалеке по камням ковыляла светлая фигура. В узкой юбке ей было неудобно, мокрые кроссовки скользили по камням. В этой жизни ничего не менялось.
– Сейчас я ей что-нибудь оторву, – прошептал Колян. Сонька схватила его за куртку.
– Погоди! Вместе пойдём. Что за тряпка-то на весле?
Сонька потянулась развязать.
– Рубаха какая-то, – пробормотала она, разглядывая. – Половина. Рукав есть, а второго нет. Это ты с утопленника снял?
– А ну, давайте на берег, – позвала мать. Она с тревогой вглядывалась в странную находку сына.
– Тётя Люб, смотрите, что мы нашли! – вздёрнула над головой тряпку Сонька, когда они оказались на берегу.
Лицо матери одеревенело.
– Дай-ка мне эту тряпку, милочка. Я знаю, что это.
Толик чихнул.
– Ценное что-то? – обрадовалась Сонька.
Она сияла как маков цвет. Такие активности её бодрили.
– Ценное, – согласилась мать. – Сжечь надо.
– Так мы сейчас костерок, – Колян выплюнул соломинку. – Или новеньких сначала поймаем?
– Эта-то коза уже дома, а в дом вас не пустят, – задумчиво произнесла мать. – Сам дом и не пустит. Ещё когда к Светке пытались попасть, там морок был какой-то, не пробьёшься. Их надо на улице перехватывать.
– Как это? – Сонька танцевала на месте от нетерпения. – А мы всех соберём, вместе пройдём. Вот прям сейчас и пойдём!
Мать собрала из обрывка рубахи колобок.
– Нет, ребятушки, сейчас мы все пойдём по домам.
– Как?
– Почему?
– А девчонки?
Все разом загомонили, и даже Толик удивился. Уж насколько он привык, что мать его последнее время дома оставляет, но тут не удержался, присоединился к общему возмущению. Ведь когда ещё завершать дело, как не сегодня? Да чего уж сегодня? Прямо сейчас! Пока все здесь. Бежать за Иринкой, ворваться в дом бабы Светы, призвать к ответу, разобраться, заставить их всё исправить.
– Нет, – качнула головой мать. – Мы все идём по домам. А решать будем завтра. – Она посмотрела на Толика. – Ты на себя посмотри! Куда ты в таком виде, воитель?
Толик переступил босыми ногами. В одних трусах куда-то идти было, конечно, неловко.
– А у меня сапоги есть! – Игорёк нырнул под кормовое сиденье. – Во!
Он достал длинные болотные сапоги, явно близкие родственники резиновому плащу пугала Коляна.
Мать недовольно оглядела каждого. Завела руку за спину, дёрнула завязку фартука.
– Мам, – возмутился Толик.
– Какая-никакая, а одежда, – тряхнула она рукой. – Не голым же тебе по селу идти. Люди засмеют.
Толик обернул тёмную материю вокруг ног, два раза обмотал тесьму, стал завязывать, путаясь в неудобной завязке. Вспомнил, что уже делал так. С передником бабы Светы. Только ткань там была светлая и как будто бы дряхлая.
– Теперь-то можно? – спросил он.
– Теперь и подавно нельзя, – отрезала мать. – Подготовиться надо. Кто ж на чёрта с голыми руками?
– Ну да, – согласился Игорёк. – Мне говорили, что туда так просто не войдёшь. А что делать?
– Говорю же, завтра праздник. Завтра самый удобный момент. А сейчас? – Она снова на всех посмотрела. – Ну, придёте вы? Да вы даже калитку не откроете. Что будете делать? Вам покажут обманку и уведут в лес, побежите туда и не заметите. А там ловушки на каждом шагу. Почему колдун-то не взялся? Испугался.
– Но он же следит, – напомнила Сонька.
– Он, может, и следит. Да где его помощь-то? – Мать развела руками. – Ау! Слова одни.
Толик кусал губы. Он видел, что ребята слушают мать, что она их убедила. Он стал теребить завязки фартука. Фартук, фартук… почему опять фартук?
– Тут ведун особый нужен, такой же могущественный. Силища-то в этом проклятии какая! Вы же погорите ни за что. А за вас родители переживают.
При упоминании родителей лицо Игорька вытянулось. Неплановый выход на лодке мог стоить ему завтрашней регаты.
– Не дурите, идите домой. Спасибо вам за помощь! Поверьте, завтра всё получится.
– Ну ладно, – согласился вдруг Игорёк и полез в лодку. – Я тогда лодку отгоню. Коль, толкни!
Колян толкнул лодку на воду, запрыгнул в неё. Соня растерянно посмотрела на всех.
– Но говорили же – три дня, – крикнула она. – А три дня это сегодня. Завтра уже всё.