Киприан Карфагенский (ок. 200–258), епископ Карфагена, латинский христианский писатель, один из Отцов Церкви; считал себя учеником Тертуллиана.
Светить слепому, говорить глухому, вразумлять бессмысленного – труд напрасный.
«К Деметриану» (77, с.274)
Если боги твои имеют сколько-нибудь Божественной силы и власти, то пусть сами мстят за себя. Иначе, (...) так как мститель более того, за кого он мстит, то ты больше своих богов.
«К Деметриану» (77, с.283)
Поздно поверят в вечную казнь те, которые не хотели верить в вечную жизнь.
«К Деметриану» (77, с.290)
Для того, кто живет еще в этом мире, никакое покаяние не поздно.
«К Деметриану» (77, с.290)
Кто слишком желает отмщения за себя, пусть помыслит, что не отмщен еще Тот, Кто творит отмщение.
«О благе терпения» (77, с.341)
Тот не может уже иметь Отцом Бога, кто не имеет матерью Церковь.
«О единстве церкви» (77, с.236)
Вина раздора (в церкви) не очищается даже страданием. Не может быть мучеником тот, кто не находится в Церкви.
«О единстве церкви» (77, с.242)
(Христос) не хотел, чтобы молитва была совершаема врозь и частно так, чтобы молящийся молился только за себя. В самом деле, мы не говорим: Отче мой, иже еси на небесех, – хлеб мой насущный даждь ми днесь; каждый из нас не просит об оставлении только своего долга, не молится об одном себе, чтобы не быть введену во искушение и избавиться от лукавого. У нас всенародная и общая молитва, и когда мы молимся, мы молимся не за одного кого-либо, но за весь (церковный) народ, потому что мы – весь народ – составляем одно.
«О единстве церкви» (77, с.255)
Господу надобно молиться с искренним вниманием и умолять не звуком голоса, но сердцем и чувством. (...) Как ты требуешь, чтобы Бог услышал тебя, когда ты сам себя не слышишь? Как хочешь, чтобы Бог во время твоего моления помнил о тебе, когда ты сам о себе не помнишь?
«О единстве церкви» (77, с.270)
Кто милосердствует о нищих, тот дает взаймы Богу.
«О единстве церкви» (77, с.271)
В заповедях для большей пользы необходимо умалчивать о некоторых предметах; а то ведь часто увлекаются тем, что запрещается.
«О зрелищах» (77, с.379)
Запрещено смотреть на то, что запрещается делать.
«О зрелищах» (77, с.379)
Какое зрелище без идола? Какое игрище без (языческого) жертвоприношения? (...) Идолослужение (...) есть мать всех игрищ.
«О зрелищах» (77, с.379, 380)
Для похоти недостаточно наслаждаться настоящим злом, – нет, она хочет через зрелище усвоить себе и то, чем грешили еще в давние времена.
«О зрелищах» (77, с.382)
Другие (виды) зла имеют предел, и всякий грех оканчивается совершением греха; (...) (зависть) же не имеет предела: это зло, пребывающее непрерывно; это грех без конца!
«О ревности и зависти» (77, с.347)
Если христианин (...) помнит, под каким условием (...) он уверовал, то будет (...) помнить, что ему в этом веке должно претерпеть более, чем другим.
«О смертности» (77, с.296)
Мученичество не в твоей состоит власти, а в воле Божией (...). Иное дело – недостаток готовности к мученичеству, а иное – недостаток мученичества при готовности к нему. (...) Бог не хочет крови нашей, а требует веры.
«О смертности» (77, с.301)
Зачем же нам просить и молить, да приидет Царство Небесное, когда нам приятен земной плен? Зачем, в часто повторяемых молитвах, мы просим о скором наступлении дня Царства, когда сильнее и пламеннее желаем работать здесь, на земле, диаволу, нежели царствовать на небе со Христом?
«О смертности» (77, с.301–302)
Не должно оплакивать братьев наших (...), они (...) не погибают, а только предшествуют нам, подобно путешественникам и мореплавателям. Мы должны устремляться за ними любовию, но никак не сетовать о них: не должны надевать здесь траурных одежд, когда они уже облеклись там в белые ризы; а иначе подадим повод язычникам справедливо осуждать нас за то, что мы, как совершенно погибших, оплакиваем тех, которые, по словам нашим, живут у Бога.
«О смертности» (77, с.302–303)
Нет спасения вне церкви.
Письма, 73, 21, 2 (185а, с.331)
Климент Александрийский
Климент Александрийский (? – до 215), греческий философ, глава христианской школы в Александрии.
Нельзя же на том основании, что человеку смеяться естественно, все делать предметом смеха. И лошадь ведь, которой ржать естественно, не на все ржет.
«Педагог», II, 5 (77а, с.150)
Как праведников может быть много, так и пути спасения их многочисленны.
«Строматы» («Узоры»), I, 4 (79, с.43)
Можно быть верующим и без науки; зато уразуметь существо веры неуч не в состоянии.
«Строматы», I, 6 (79, с.47)
У обученных и чувства более изощренны.
«Строматы», I, 6 (79, с.47)
Вера – это свободный выбор, поскольку она есть некое стремление, и стремление разумное. Но так как в начале (...) каждого действия лежит свободный выбор, то выходит, что и вера есть его начало, основа всякого разумного выбора.
«Строматы», II, 2 (79, с.122)
От доказательств (...) вера тверже быть не может.
«Строматы», II, 2 (78, стб.184)
Страх Божий заключается в боязни греха (...). Не самого Бога боюсь я, а боюсь низвержения с лона Его.
«Строматы», II, 8 (79, с.137, 138)
Человек добродетельный (...) (живет) на границе, отделяющей природу бессмертную от смертной.
«Строматы», II, 18 (79, с.157)
Вожделение не происходит от тела, хотя и удовлетворяется телом.
«Строматы», III, 4 (78, стб.329)
Человек должен стремиться к познанию Бога не из-за желания спастись, но ради божественной красоты и величия, святости, превосходства и сверхъестественности самого этого знания.
«Строматы», IV, 22 (79, с.209)
Нет познания, которое не имело бы связи с верой; равно как нет и веры, которая не зависела бы от познания.
«Строматы», V, 1 (79, с.225)
Вера есть слух, ухо души.
«Строматы», V, 1 (79, с.225)
Есть среди них (христиан) боящиеся эллинской философии, подобно тому как дети боятся привидений. Если вера их – я уже не осмеливаюсь говорить об их познании – в такой степени слаба, что может колебаться от человеческих рассуждений, то не стоит ее себе и приписывать; пусть эти немощные признают, что никогда и не верили в истину.
«Строматы», VI, 10 (79, с.260)
Поститься (...) значит (...) воздерживаться от всякого вообще зла, будет ли оно состоять в деле, в слове или даже в мысли.
«Строматы», VI, 12 (78, стб.721–722)
Молитва есть собеседование с Богом.
«Строматы», VII, 7 (78, стб.824)
Ремесленник кормится от своего ремесла; язычник – живет по-язычески. Точно так же истинный мудрец в познании имеет все, в чем нуждается.
«Строматы», VII, 7 (78, стб.829)
Мудрец истинный убежден в такой истине: «Все в этом мире идет к лучшему».
«Строматы», VII, 7 (78, стб.830)
Верующий (...) простой навык в добродетели обращает во вторую свою природу.
«Строматы», VII, 7 (78, стб.830)
Следует обращаться к Богу с молитвами, только достойными Бога.
«Строматы», VII, 7 (78, стб.833)
Соприкосновение с грехами чужими заразительно.
«Строматы», VII, 7 (78, стб.833)
Кто предпринимает великие дела, подвергается и великим искушениям.
«Строматы», VII, 16 (79, с.289)
Лактанций
Лактанций (ок. 250 – ок. 330), латинский христианский писатель и оратор.
Как скоро люди уверятся, что Бог мало о них печется и что по смерти они обратятся в ничто, то они предаются совершенно необузданности своих страстей, (...) думая, что им все позволено.
«Божественные установления» (В переводе Е. Карнеева (1848) – «Божественные наставления».), II, 1 (86, ч.1, с.100)
Греки присвоили человеку имя Антропоса, потому что он смотрит вверх. (...) Не вотще Бог восхотел, чтобы голова у нас всегда была поднята к небу. Между всеми родами животных и птиц нет почти ни одного, который бы мог свободно видеть небо.
«Божественные установления», II, 1 (86, ч.1, с.103)
Чтобы познать лживость (неистинной) религии, (...) нужно только иметь обыкновенную человеческую мудрость. Человек не может идти далее. (...) Но чтобы приобресть религию истинную, (...) нужно просветиться божественной мудростью, которой человек иметь не может, если Бог ему не дает ее.
«Божественные установления», II, 3 (86, ч.1, с.113)
Надобно попирать землю ногами, чтобы возвыситься к небу.
«Божественные установления», II, 19 (86, ч.1, с.172)
Наша религия необходимо должна быть просвещенная, потому что мы обязаны знать то, чему поклоняемся; но знание наше должно также быть деятельным, то есть должно заставить нас исполнять то, что мы знаем.
«Божественные установления», IV, 3 (86, ч.1, с.263)
(Христос) простер руки на кресте и обнял, так сказать, всю вселенную.
«Божественные установления», IV, 26 (86, ч.1, с.323)
В религии принуждение неуместно. (...) Мы никого против воли не удерживаем: в ком нет веры и благочестия, тот Богу не нужен.
«Божественные установления», V, 20 (86, ч.1, с.391)
Нет ничего свободнее религии, и она совершенно уничтожается, как скоро приносящий жертву бывает к тому насильно принуждаем. Лучшее средство защищать религию состоит в том, чтобы страдать или умереть за нее.
«Божественные установления», V, 20 (86, ч.1, с.393)
Язычники, принося своим богам жертвы, не приносят им ничего внутреннего, ничего собственно им принадлежащего; (...) окончив суетные обряды, оставляют в храме все свое благочестие и не уносят с собою оттуда ничего, так как ничего туда и не приносили.
«Божественные установления», V, 20 (86, ч.1, с.393)
Нет добродетели без порока, как нет победы без сражения и без неприятелей и как вообще нет добра без зла. Страсти суть как бы излишества души. Самые плодородные земли производят сами собою множество терния и дурных трав.
«Божественные установления», VI, 15 (86, ч.2, с.49)
Делает добро, кто стремится к добродетели через страсти, и зло, когда через них склоняется ко злу. Как ни велико бывает удовольствие, но оно безвинно, когда ограничивается супружеством.
«Божественные установления», VI, 16 (86, ч.2, с.52)
Не только нет возможности привести человека в глубокий покой, как они (стоики) мечтают, потому что он (человек) сам по себе всегда находится в волнении и движении; но если бы то и возможно было, неблагоразумно допустить это. (...) Лишить душу движения значит лишить ее жизни, которая есть движение, тогда как смерть есть покой.
«Божественные установления», VI, 17 (86, ч.2, с.56)
Тот не заслуживает хвалы, кто не делает того, чего не может сделать.
«Божественные установления», VI, 23 (86, ч.2, с.76)
* Бог сотворил человека, чтобы в мире было создание, способное ценить Его творения. Он создал мир для человека, а человека для Себя; вот почему человек имеет прямой стан и лицо, обращенное к небу.
«Божественные установления», VII, 5 (86, ч.2, с.99)
Нельзя познать добра и принять его, если мы не умеем познать зла и его отвергнуть.
«О гневе Божием», 13 (86, ч.2, с.242)
(Бог) оставляет зло в мире, но, оставляя его, дарует человеку мудрость (...). Когда отъемлется зло, то отъемлется и мудрость, и тогда у человека не останется никакой добродетели, потому что добродетель состоит единственно в том, чтобы одолевать и побеждать зло. Следовательно, эти философы (эпикурейцы), желая освободить нас от зла, лишают нас неоценимого сокровища мудрости.
«О гневе Божием», 13 (86, ч.2, с.244)
Покой принадлежит только сну и смерти. Самый даже сон есть не совершенный покой, потому что тут отдыхает одно только тело, а в душе представляются разные образы, и она находится в беспрерывном движении, тогда как тело восстановляет свои силы. Следовательно, одна смерть, собственно, есть вечный покой.
«О гневе Божием», 17 (86, ч.2, с.250)
Подобно тому как душа занимается истинными образами в течение дня, дабы тело не подверглось сну, так занимается она ложными мыслями ночью, дабы то же самое тело не пробудилось.
«О творчестве Божием», 18 (86, ч.2, с.313)