Но все обошлось, никто не пострадал. Все было под контролем. Так, по крайней мере, писали ТАСС и «Яндекс».
«Мы в порядке, мы в полном порядке», — успокаивал мамин бот издергавшуюся Ксюшу. Бот был очень похож на маму: те же красные кончики волос, крашенные довольно небрежно, из-за которых Ксюша называла маму индейцем; дырочка в мочке правого уха, на том месте, где должна быть сережка, но мама перестала ее носить — «правая все время теряется». Даже говорил бот примерно так же, как мама, с вопросительными интонациями в утвердительных предложениях — черта, позаимствованная, кажется, у одного давнего приятеля, панка-переростка, который почти выветрился из маминой памяти, но остался легким отпечатком в ее речи.
— Курлыка, ты же знаешь, что я бы тебе обязательно позвонила, если бы что-то было не в порядке? — сказал бот маминым голосом и улыбнулся, слегка наклонив голову. В уголке рта обозначилась ямочка, к которой Ксюша прикладывалась губами, когда мама сердилась. Ее «тревожная кнопка». Почти всегда срабатывало.
Ксюшу передернуло, она отвернулась от бота, перехватила браслет на запястье. Это уже слишком, это уже выход за пределы зоны контроля.
— Мам, я тебе потом позвоню, ок? Хочу с тобой поговорить. Не с ботом.
— Ой, Кшись, как скажешь, — ответил бот с фирменной маминой интонацией, как бы в издевку: я говорю как твоя мама, использую ее жесты и мимику, я выгляжу как она — какая степень реальности тебе еще нужна?..
После предупредительного сигнала бот исчез, ушел обратно в виртуал.
Эти боты слишком живые и оттого пугают. Как восковые фигуры, которые кажутся забавными ровно до того момента, как вдруг понимаешь, как они похожи на оригинал. Поэтому мало кто заказывал инъекцию нанороботов. Казалось бы, простая операция: один укол — и вот ты можешь заниматься своими делами, пока одна копия тебя отмечает свадьбу друзей, а другая занята версткой проекта. Всего-то нужно нажать на браслет, чтобы вызвать меню ботов и отправить одного из них на задание, но…
Но когда перед тобой оказывается бот твоего друга, все время приходится убеждать себя, что это не твой друг.
Это и есть зона контроля: граница, когда понимаешь, что перед тобой не человек.
В лифте Ксюша встретила Дашу из бухгалтерии. Даша смотрелась в виртуальное зеркало и придавала контур губам. Даша увольнялась — переводилась на должность диспетчера финансовых ботов в «двойку». По случаю повышения Даша собирала вечеринку с синтетическими коктейлями и последними альбомами «Эспи Джармо» и «черных риелторов». Вечеринка планировалась в формате «без ботов» — Даша хотела организовать пространство, чтобы «хоть где-то можно было обнять человека так, чтобы он не замерцал и не растворился в воздухе, как привидение гребаное, понимаешь?».
Ксюше в тот день предстояла защита клиента от налоговиков, которая могла затянуться до вечера, так что она мягко отказалась.
Уже в офисе Ксюша отправила сообщение Халиной насчет мамы. Халина появилась быстро. Она была Ксюшиной терапевткой-гештальтистом и после двух лет терапии могла бы назвать себя ветераном Ксюшиных внутренних конфликтов, если бы имела склонность к поэзии. Халина выслушала Ксюшу, задумчиво посасывая электронную сигарету, затем усмехнулась и напомнила, в каких случаях зона контроля нарушается на самом деле. Ксюша расслабилась. Халина рассказала анекдот из практики:
«Приходит клиент к терапевту. Рассказывает о своем случае. Потом терапевт говорит:
— Я ничем не могу помочь.
— Мой случай слишком сложный?
— Нет. Просто вас не существует».
Дополнительный юмор был в том, что Ксюша как раз очень даже существовала, а вот Халина — нет. Посмеялись. Потом Халина растворилась в кондиционированном воздухе офиса, а Ксюша подумала, что почему-то от маминого бота ей кринжово, а от Халиной нет. Может, дело вовсе не в виртуальной маме, а все-таки в пожарах, которые накрыли родной город облаком химического говна? В любом случае, нужно будет продлить подписку на Халину.
И еще хорошо, что боты не курят, подумала Ксюша по дороге в рабочую зону. Если бы мамин бот достал из кармана пачку «Бриза» и пыхнул виртуальным дымом с запахом жимолости, Ксюша бы точно сошла с ума.
Вживую Ксюша не видела маму два года.
Ксюша работала консультантом, на позиции не начальной, где тебе дают команду необученных ботов и отправляют лопатить сырые массивы клиентских данных, но и не на высокой, где знай себе пей коктейли на переговорах, а если лень надевать высокую шпильку, можешь весь день проваляться в ванной, а на презентацию отправить бота, который выступит, поулыбается и пофлиртует за тебя. Конечно, руку ему пожать нельзя, да и гендир потом пожурит, что чужой зоной контроля злоупотребляешь, только это все мелочи по сравнению с тем, что целый день можно проваляться в ванной и ни с кем не разговаривать.
Но нет, Ксюша была на средней позиции. Это когда компания предоставляет тебе корпоративных ботов, но ты ведешь проект сам. Видишься с клиентами (вживую, разумеется), после чего принимаешь задачу и решаешь ее со своей маленькой цифровой армией. Вот и сейчас бот-налоговик (под маской суховатого молодого человека с короткой стрижкой и в очках, почему-то с грузом недосыпа под глазами) внезапно нагрянул на дигитальные пажити клиента, где его встретили две Ксюшины близняшки. Один Ксюшин бот занялся поиском уязвимостей в клиентских схемах ухода от налогов, пока другой предоставлял налоговику документы по дочерним предприятиям клиента, с которыми точно все было в порядке.
Пока корпоративные боты обосновывали налоговые вычеты клиента, Ксюша, закинув на столешницу босые ноги, пролистала свой ботоводческий список: Ева с ядерно-зелеными волосами читала на конференции доклад, Алена готовила отчет по обновлениям друзей в соцсетях, а Семен спорил насчет коммуналки в квартире, доставшейся Ксюше после очередного раунда реновации. Семен был Ксюшиным любимцем: однажды она отправила его на переговоры по поводу открытия филиала немецкого клиента, и присутствующие не могли понять, откуда в переговорной взялся мужик в красном полосатом пиджаке с надписью «DEAD DON’T DIE» во всю спину. А в другой раз Ксюша послала Семена к родителям, но забыла про разницу часовых поясов, так что можно только представить, что почувствовала мама, когда в два часа ночи у холодильника она обнаружила белозубого Семена с мелированной прической, который таращился на нее с нескрываемым обожанием. Кажется, это был единственный раз, когда отец схватился за дедово охотничье ружье.
Незанятым оставался последний Ксюшин бот, которого Ксюша никак называть не хотела и который перенял, кажется, две черты, которые Ксюша старательно скрывала от себя и от других: склонность драматизировать и пессимизм.
Как раз в этот момент браслет пропищал. Сообщение от Жени.
«Хей Аксенова я тут запустил все кампании в движ и готов запуститься сам)) как Гагарин в космос)) го в кальянную после пяти? да, да?»
Ксюша шумно выдохнула и спросила себя, почему она отказалась от предложения Даши.
Женя работал рекламщиком: руководил креативными ботами, а свободное время гонял по округе на скейте. А еще увлекался ксилографией: водил резцом железным по брусьям-шаблонам деревянным, и, глядя, как его длинные пальцы танцуют по картине, нельзя было сказать, что по основной работе Женя был хард-программером, из таких, которые наотрез отказываются заводить всяких ботов. Женя обещал Ксюше нарезать на свинцовом брусе ее портрет и поставить на самое видное место, рядом с портретом одного из президентских ботов и видом на башню Гибкости. Но он не знал, что все Ксюшины краши ever были личностями холодными, как бы отстраненными и в то же время масштабными: организовать выставку за час, спасти правозащитника от полицейских ботов, решить проблему с сетью в районе — а потом спокойно сесть и записывать «ипишник» или устроить велопробег. У Жени же все было как-то локально и скучно: реклама, ксилография, мемы про леваков. Но просто так сказать Жене и его резцу «пока» Ксюша не могла: не любила, когда люди, в смысле реальные люди, чувствовали из-за нее фрустрацию.
Так дело и затянулось, и теперь хипстоватый Женя с жиденькой рыжей бородкой звал ее в кальянную. Перед Ксюшей встала дилемма: отправить к Жене Ксюшу-«драма квин» или проигнорить. Ксюша-«драма квин», конечно, пыл Жени охладит окончательно, и Женя отправится впечатлять ксилографией кого-нибудь другого, но ботов обычно на свидания не посылали. Считалось, что зона контроля разрушает интимность момента: хочешь погадать по руке, провести пальцем по чужой линии жизни или приобнять за плечи, а плечи вдруг замерцают, и ты поймешь, что все это время говорил с воздухом. Бота нельзя угостить коктейлем, бота не посадишь в такси, придерживая дверь, бота не пригласишь к себе — и тем более не сможешь у него переночевать.
Но если удачный вечер не светит в любом случае, то можно ограничиться и ботом, подумала Ксюша, созерцая в интерфейсе, как Ева отвечает на вопросы заинтересованной аудитории о проблемах тройной капитализации цифровых активов. Все-таки правильно я сделала, что избавилась от зеленых волос в семнадцать, решила Ксюша.
Она одела «драма квин» в подобающее роковой женщине черно-красное платье. Встреча с Женей улетела в окно расписания бота, и Ксюша вернулась к полю битвы ботов с налоговиком, где, судя по туманным намекам фискала, уже попахивало угрозой передачи дела в арбитраж.
Через два часа Ксюша расправилась с заданием и приказала одному из ботов составить для клиента меморандум, после чего сняла браслет, отправилась в душ и включила холодную воду. Спустя пару минут Ксюша переключилась на горячую, прочитала отчет Алены о просмотренных соцсетях и тут вспомнила о своем обещании позвонить маме.
Гудки.
Мама-мама-мамочка, возьми трубку.
Гудки.
Мам…
Токсичная хрень накрывает город, пока пожар выходит из зоны контроля и ползет по верхушкам деревьев.
Мама-мама-мамочка.
Ксюша набрала Мишу. С Мишей у них были странные, неоднозначные отношения, которые закончились однозначным разрывом. Он случился еще в ту эпоху, когда «тиндер» было принято писать без транслитерации, а один полуостров еще только совсем недавно оккупировали русские туристы. На санкции ответили контрсанкциями, и обе ст