— Я тебя жду, рыжий… — услышал пригнувшийся Мазай, прежде чем повесил трубку.
Стальные, сдавленные в диски спирали свистели, разрывая воздух, с хрустом рикошетя от кирпичных стен и рассыпаясь в брызгах осколков. Снаружи ругался водитель, хрипел рядовой, разорванный ударом изнутри развернувшейся в пробитой грудной клетке спирали, поднялась выбитая из стен пыль, Мазай щурился, стараясь что-то разглядеть, и уже собрался сделать рывок к циклоцепу, что валялся рядом с затихающим рядовым, как обстрел прекратился.
Стало очень тихо — только что-то осыпалось снаружи и свистел пар, выходя из пробитой системы покосившейся под обстрелом фуры.
Уцелевшая под потолком газовая лампа перестала болтаться, и замерли метавшиеся из угла в угол тени.
Мазай услышал в темноте шаги. Кто-то вошел снаружи в разгромленную заставу. Мазай замер у стены, стараясь не дышать громко.
Раненый водитель лежал на полу в луже крови и еще тихо, едва заметно шевелился. Служилый в анатомических доспехах со знаком медного аспида, хватающего себя за хвост, на кирасе приблизился к водителю, наклонился, рассматривая того, кто там лежит, потом распрямился и пальнул жалом в водителя, тяжелые брызги подняло до потолка.
Мазай не стал ждать неизбежного. Рванул мимо перезаряжающего жаломет служилого, выбросился в окно, выкатившись прямо под спущенные колеса своей изрешеченной фуры. Вскочил и тут же свалился, сбитый с ног взорвавшимся о борт фары спиральным диском — осколки спирали хлестанули по рукам, которыми он закрыл лицо.
Он еще успел увидеть, как наклоняется над ним тот служилый — с дырчатой маской вместо лица, как поднимает жаломет, направляя прямо в глаза Мазаю. Он даже разглядел крестообразный выход ствола, как вдруг проснувшаяся от шума снаружи Красотка выбила дверь фуры — а клетка ее вообще не могла остановить, так, тара для погрузки — и в прыжке просто смахнула руку служилого вместе с жалометом, как не было.
В темноте загрохотал бортовой дискобол броневика, потом там скрипела отдираемая с мясом от грузовика дверь, и один за другим замолкали вопли поедаемых заживо.
Мазай очнулся от того, что кто-то облизывал ему лицо жестким, липким языком с отдаленным запахом красной рыбы.
— Да уйди ты от меня, — простонал Мазай, отталкивая морду Красотки от своего лица. — Вот пристала…
Потом все вспомнил и сел на плитках дороги. Все вокруг было именно таким ужасным, как он до забытья. Только добавилась еще кровища, что натекла под распотрошенным броневиком.
Ну да… Степной ящер — это вам не сайгаков по загону гонять. Это тварюшка серьезная, в ваших местах малознакомая…
Довольная, сытая Красотка пихнула Мазая плоской головой, едва не свалив с ног.
— Да ну тебя, — вяло отбивался Мазай. — Обожралась, да? Нехорошо.
Красотка громко икнула, быстренько отбежала к краю дороги, где ее благополучно и стошнило склизким комом, слепленным из обломков костей, одежды и амуниции.
Мазай посмотрел, как Красотка блюет, и тяжело вздохнул:
— Что, плохо тебе?
Отходняк от дурмана-то, н-да. А еще у нее скоро сушняк начнется…
Мазай поднялся на ноги, огляделся; избитые руки болели, но терпеть было можно, щитки погонщика — от кисти до локтя — спасли кости.
Ну? И что теперь? Фура издырявлена, водитель убит. Куда дальше?
Мазай всегда предпочитал идти, чем стоять, и делать, а не ждать. Он поднял глаза к колеблющимся огням городских высоток сразу за мостом. Быстро рассветало.
Куда-куда? Туда…
И побрел прочь, через понтонный мост, в утренний туман над рекой.
Красотка возилась с застрявшим мясом между роговых шпор на мощных задних ногах, отвлеклась, распрямилась, высматривая, куда это он пошел, сжевала задумчиво вычищенный кусок и тихим шагом незаметной тенью, осторожно ставя на мостовую когтистые лапы, бесшумно заскользила через ночь вслед за Мазаем.
Кто за ним идет, Мазай заметил не сразу, а только когда уже добрел по пустынной эстакаде в центральный район, примыкавший к нижним ярусам Пентагона, и спустился в нижние кварталы. Там было достаточно много света от похожих на деревья высоченных фонарей в голубых огнях газового пламени. Первые этажи — сплошная торговля и питание, зеркальные стекла в два роста. И больше никого на улицах — все уже улеглись, утро начинается. В таком отражении он и заметил, что Красотка идет за ним следом.
— Эй, а тебя куда несет? — обернулся он. — Вали давай отсюда, тебе тут хуже только будет.
Красотка, довольная, что нагнала его, переминалась с ноги на ногу, умилительно прижимая мелкие передние лапы к пузу, словно в смущении поигрывая мелкими коготками и пряча глаза от Мазая.
— Ну? Ты чего?
Красотка смущенно облизнулась.
— Пить хочешь? — Мазай вздохнул. — Да, я тоже хочу… Пошли, чудо в клеточку…
И Красотка, вывалив набок белесый подсыхающий язык, поспешила за Мазаем.
Воды напились в открытом цокольном этаже Пентагона, из пожарной колонки, обычно тут было не протолкнуться от экипажей извозчиков и зрителей, приехавших на церемонию, и нечем дышать от кипящих выхлопов механизмов. Но сейчас было уже тихо, прохладно и гулко. Где-то вдалеке под трубами паровых лифтов спали на кусках картона бездомные, но что происходило ближе к выходу, их не особо интересовало.
Мазай открутил бронзовый вентиль, попробовал хлынувшую воду сам, пустил Красотку — та с восторженным хлюпаньем начала лакать. Дорвалась.
Мазай тем временем огляделся. Ряды грубо отлитых из бетона колонн уходили вдаль. Иероглифы на черноземном подсказывали, какой путь на какой ярус идет, где выход, а куда входить запрещено под страхом смерти первенца. Он пошел между колонн, вслед за растекающейся по плитам воде, пытаясь сообразить, куда дальше-то, — он был здесь всего раз, и его тогда везли…
— Заблудился, рыжеглазец?
Мазай, скривившись, оглянулся — предсказуемое нижнеярусное шакалье привечало степных претендентов в любое время суток. Было их четверо, и были они молодые и дерзкие, аж сил нет.
Мазай, прищурившись, осмотрел каждого: забинтованные кисти рук, кожаные кастеты, понтовые гоночные масочки с рыбьими глазами очков — глаза нежные от света прятать, плащи из кожи ящериц до пят…
— Чего щуришься? — процедил один из четырех одинаковых с лица. — Глазик выколоть?
— Не спится? — поинтересовался Мазай, чем малость смутил молодежь.
— Чот ты дерзкий какой-то, — смущенно произнес один из четверых.
Мазай покивал, соглашаясь, дерзкий, да. Так есть причина. Резкая и быстрая, как сама смерть. Просто за поворотом коридора ее пока не видно. Воду вот только допьет…
— Где Хирург ныкается, в курсах, молодежь?
Четверо, уже переменившись в настроении, переглянулись, один из них медленно указал куда.
— Благодарствую, — серьезно поблагодарил их Мазай и, уходя, чирикнул сквозь зубы сбор снимающейся с отдыха стае, Красотка услышала, конечно, бросила пить и со всех ног рванула за Мазаем, кожаные гонщики так и брызнули из-под ее ног.
— Воду закройте! — крикнул им вслед, ухмыляясь, уходивший в указанном направлении Мазай. Сытая и потяжелевшая от набранной в пузо воды Красотка довольно топала следом, всякая мелкая живность ей теперь была не интересна. Теперь ей бы только встать всей стаей на покой и баньки.
Н-да, посмотрим, как тут вообще и что…
Он нашел нужный портал, потом вспомнил, какой грузовой тоннель в фундаменте Пентагона ведет в нужный сектор под трибунами. Красотка клацала когтями позади.
Мазай наконец нашел и отодвинул тяжелые, обшитые проклепанным листовым железом ворота в сторону и вошел в обширное темное пространство.
— Есть кто живой? — спросил он, изрядно постояв в тишине.
В темноте клацнуло. Рубильник, понял Мазай. Медленно загорались один за другим газовые светильники под потолком. Каземат наполнялся светом.
Человек в кожаном фартуке живодера, в хирургическом капюшоне отпустил ручку рубильника и сделал пару шагов им навстречу, присмотрелся.
— И какого хрена вас сюда принесло? — спросил он наконец.
— Нас сбросили, — проговорил Хирург, вынимая шприцы из автоклава.
— Это как? — не понял Мазай.
— Это как с корабля за борт, — пояснил Хирург, наполняя шприц из алебастрового пузырька. — Совсем. Обрубили концы. Всяк теперь тонет в одиночку, а прочих за собой не тянет.
— Не понимаю.
Хирург приподнял седые брови и скривился:
— Сочувствую. Давай. Заводи ее на смотровую.
Мазай легким толчком подтолкнул начавшую уже дремать Красотку:
— Давай, Красотка, пошли.
Завел ее на смотровую эстакаду, прямо такую же, какая была дома, на которой дед осматривал своих здоровенных несушек. Хирург легкой рукой — Красотка даже не вздрогнула — уколол ее у вторичного мозга в крестце.
— И что? — Мазай кивнул на трубку телепровода на стене. — Никто даже не позвонил? Не объяснил, что нам делать дальше?
— Я же сказал. Обрубили концы. Телепровод даже обрезали. На линии глухо. Нас сбросили, как пойманный хвост. — Хирург сунул шприц обратно кипятиться.
— А кто нас поймал?
— Понятия не имею. Да и неважно это.
— А ты чего остался? — спросил Мазай.
— Некуда мне бежать.
— Что? Прям совсем?
— А ты чего сюда приперся?
— Мне действительно больше некуда. Я пришлый. Я больше в городе нигде и не был, только в Пентагоне.
— Вот и мне поверь на слово, — буркнул Хирург.
— Хорошо, я понял.
Тем временем зелье Хирурга подействовало, Красотку напрочь сморило, поклевав носом, она с тяжелым вздохом улеглась и заснула. А Хирург тут же не преминул воспользоваться ее беспомощным положением. Рукой в перчатке по локоть он проник в яйцекладный канал и долго там щупал и ворочал смазанной жиром обрезиненной кистью.
— Яйцо на месте, — буркнул Хирург. — Все с нею в порядке. Всех нас еще переживет, особенно если так же плохо будем себя вести.
— Я думал, важнее довезти ее, — удивился сам себе Мазай. — Не яйцо.
— Ничего ты не понимаешь, парень. — Хирург бросил содранные с рук перчатки на стол.