для ускорения работы и максимальной эффективности все эти ограничения весьма ослаблены. Так что да, отличаться может сильно, хотя вероятность этого крайне мала. Я бы сказал…
— Простите, — перебил Павлов, — а что означают эти строчки?
На экране было написано:
# Y (20.10.2021 03:31:08): k^2*sqrt (2) *mod (2)
# NickoGT (20.10.2021): Георгий, это вы?
Гоша нахмурился.
— Это комментарии разрабов с аутсорса, — слегка сбавив тон, сказал он. — Это с их репозитория файл. Видимо, переписываются в комментариях. Нико — это Николай, один из тимлидов.
Павлов не все из сказанного понял, но решил не переспрашивать.
— А игрек?
— Не знаю. Точно не я. В это время я имею обыкновение спать.
— Что этот комментарий вообще означает?
— Без малейшего понятия.
Павлов потер переносицу.
— Дайте мне координаты этой конторы, — попросил он. — И я пойду. Спасибо за информацию.
Гоша поковырялся в сети еще немного и вывел на экран страничку с телефонами и даже картой проезда. Павлов щелкнул смартфоном, проверил, не смазалось ли.
— Только они вам свои секреты не расскажут, — предупредил программист. — Они точно у какой-то крупной фирмы под крылом, может, даже у «Гугла», такие вычисления…
— Да наплевать мне на их секреты, — буркнул Павлов, вставая. — Будто я их пойму. Мне нужно знать, кто виноват, что на ваших картинках люди башкой вертят.
Под любопытные возгласы «что, правда? правда, вертят?» Павлов пошел прочь, качая головой и невольно улыбаясь. Все-таки замечательно непосредственный парень. Интересно, программисты все такие?
Прогулявшись до ближайшего светофора, он достал телефон и, подслеповато щурясь, набрал номер. Долгое время никто не подходил, затем занятой, несколько даже запыхавшийся женский голос выпалил скороговоркой:
— Компания «КодКомплит», слушаю вас!
— Здравствуйте! Мне нужен Николай.
— Какой именно? Их у нас много.
— Разработчик он у вас. Один из главных.
— Хорошо, сейчас соединю.
С полминуты Павлов слушал «Пещеру горного короля», затем в трубке щелкнуло, и отрывистый мужской голос произнес:
— Алло!
— Здравствуйте! Можно с вами поговорить насчет одной вашей программы?
— Какой?
— Какая-то нейросеть, пазлы сортирует.
— А что вас интересует?
— Картинки слишком сильно отличаются от оригинала. Клиенты жалуются. Меня попросили проверить.
Голос вроде бы несколько напрягся.
— А кто вы?
— Василий Павлов, Роскачество.
— Говорите с программистами наших партнеров. Предусмотрены настройки, захотят, выставят так, что отличий никто не заметит.
— Так говорил уже. Мне ваше мнение тоже нужно, для отчетности.
Николай, похоже, расслабился, начал немного растягивать слова в раздумье.
— Вы знаете, сейчас некогда. Перезвоните завтра, спросите меня. Лучше вечером.
— А может быть, кто-нибудь другой поможет? Кто у вас под псевдонимом «игрек» работает?
Вопрос явно вывел собеседника из равновесия.
— Что?! Откуда вы?! знаете… что у нас есть такой сотрудник?
— Программист партнеров показал код из вашего хранилища. Там что-то вроде переписки было.
— Извините, сейчас некогда! — нервно повторил Николай. — Перезвоните завтра!
В трубке пискнуло. Павлов собирался было ткнуть отбой, но тут динамик еще раз произнес:
— Перезвоните завтра.
Голос, впрочем, был другой, округлый и гудящий. Будто кривлялся кто.
Немелодично попиликав, трубка добавила тем же дурашливым тоном:
— На Ленинском проспекте ничего не спрятано!
— Кто это говорит? — спросил Павлов.
— Ищите везде. Не только там.
— Кто говорит?!
Пиликанье оборвалось.
— А кто вы? — спросил вдруг Николай.
Павлов едва не выругался в голос.
— Я ж говорю, Василий Павлов, Роскачество…
— Какой именно? Их у нас много, — спросила женщина.
— Что?!
— Отличий никто не заметит, — снова Николай.
— Вы издеваетесь?!
— Вы знаете, сейчас вас выставят…
Последняя фраза, в которой Николай сказал все, кроме женского слова «вас», оборвалась со звучным щелчком. Послышалось шипение. Оно становилось все тише и тише, и наконец на его фоне Павлов различил голос, будто сотканный из помех.
— Вам не помогут здесь, — повторял голос. — Вам не помогут здесь. Вам не помогут здесь.
— Почему?
— Они слишком заняты. Они слишком заняты. Они слишком заняты. Они слишком заняты. Они слишком заняты. Они слишком заняты…
Павлов отнял трубку от уха. Он вдруг потерял всякое желание задавать вопросы.
Трясущимся пальцем он нажал отбой и хотел было сунуть смартфон в карман, как тот вдруг оглушительно дзинькнул эсэмэской. Павлов подскочил, заорал и выронил мобильник. Несколько прохожих удивленно обернулись.
Это всего лишь эсэмэска, уговаривал себя Павлов, нагибаясь за смартфоном.
Пришло оповещение от сотового оператора. Списали очередные двести рублей.
* * *
Светляк щедро ливанул беленькой. Чокнулись, крякнули, дружно хрустнули огурчиком. Только тогда Светляк откинулся на спинку стула и начал расспрашивать:
— Для начала, на хрена ты вообще во все это полез? Делать нечего?
— Попросили, — коротко сказал Павлов.
— Ну и послал бы.
— Убедительно попросили.
Павлов потер пальцами друг о друга. Светляк скривил удивленное лицо.
— Даже так? Тогда другое дело. Тогда давай разбираться. Чего ты там услышал?
Павлов рассказал.
— Это не человек был, Паша, — добавил он. — Человек так не умеет.
— Предположим. Робот какой-нибудь. И что?
— Робот, который делает нарезку из только что записанного разговора?
— Почему нет?
— А зачем?
Светляк пожал плечами, разлил снова.
— Тестируют чего-нибудь. Слышал про чат-боты? Что-то такое, только голосовое. Случайно ткнули кнопку, случайно перевели тебя на тестового болванчика. А тот и расстарался. Твое здоровье!
А перед этим кое-кто случайно ткнул кнопку и случайно выхватил фрагмент переписки, думал Павлов, закусывая. Не много ли случайностей? Кто-то что-то хочет сообщить, но делает это туманными намеками. Будто играет с ним. И только интерес Павлова — да даже не Павлова, а его заказчика — не позволяет спустить любой из этих намеков на тормозах и разорвать эту цепочку, потерять нить, сделать вид, что ничего не происходило.
Только вот получится ли? Не появится ли в этом случае еще один намек, и еще один, и еще?
Во что ты вляпался, Василий?
— Нет, — сказал он. — У них какое-то ЧП. Мы тут с одним парнем подсмотрели кусок их кода, и у меня сложилось впечатление, что они не знают, кем он написан. Он подписан одной буквой. Игреком.
— Программистом давно заделался? — промычал Светляк, дожевывая бутерброд.
— Да иди ты лесом! — беззлобно ругнулся Павлов. — Я у них спросил про этого игрека. С этого все и началось, собственно. Сначала их главный заюлил, занервничал, а потом меня переключили. На болванчика твоего.
— Он не мой, — задумчиво возразил Светляк. — Неважно. Хм-м-м. Ты говоришь, что у них кто-то пишет код, а они не знают, кто именно? Это, знаешь ли, совсем другой коленкор. Какие у них масштабы?
— Без понятия. Один их партнер говорит — контора серьезная.
— Понятно, почему они тебя слили. Они поняли, что у них дырка в безопасности. А потом, ты говоришь, странный голос и Ленинский проспект? Хм-м-м.
— Тоже, блин, идиотизм! Искать везде, кроме Ленинского. Что это такое?
— Ну, тут понятно, что надо искать именно там. Формулировка такая, возможно, чтобы формально не придрались. Не знаю уж кто.
Слово «формулировка» Светляк произнес по слогам, и Павлов понял, что друг уже ощутимо накидался. Посиделки плавно перетекали из формата «осмысленный дружеский совет» в какой-то другой, не менее приятный, но не очень нужный именно сейчас. Пришла пора заканчивать.
— Предположим, — буркнул он. — Только Ленинский проспект такой немереный, что абсолютно пофигу, там нужно искать или не там.
Светляк посмотрел на него ласковым снисходительным взглядом.
— Вася. Ты же коренной москвич. Абориген, едрить тебя за ногу. Должен знать, что Ленинский — это не только улица, — сказал он и опрокинул очередную рюмку.
* * *
С последней осенней рыбалки ехали уставшие, замерзшие, но довольные. С десяток небольших карпов плескались в специальном контейнере в багажнике. Павлов надеялся довезти их до дому.
Сыновья, обоим уже ощутимо за тридцать, сидели спереди. Старшего, Сергея, на пассажирском кресле слегка разморило — рыбалка прошла, вестимо, не без сугрева. Младший, Вадим, за рулем, естественно, не пил, поэтому держался бодрячком и без умолку болтал.
— Вот скажи, брат, — в очередной раз начал он, — как ты думаешь, какой сейчас самый вероятный сценарий того, что все человечество вымрет?
— Ничего себе разговоры у вас, — сказал Павлов и захихикал.
Сергей пожал плечами.
— Я думаю, биологическое оружие какое-нибудь. Искусственный вирус.
— А почему не естественный? — спросил Вадим.
— Природа обычно не создает такие, это нелогично. Вирусу нужно, чтобы его носитель был ослаблен, но не помер. Так как, если помрет носитель, помрет и вирус. Поэтому нас и не скосило до сих пор массовой эпидемией. А вот искусственно сделанный — другое дело. Настроить его так, чтобы человек некоторое время нормально себя чувствовал, ходил, заражал других, и тогда всем каюк.
Вадим скривил понимающе-одобрительное выражение лица.
— А мы вот с друзьями поболтали тут на днях, — сказал он, — и решили, что самое вероятное — это восстание машин. Появится суперкомпьютер и решит, что ему люди не нужны.
Сергей кивнул.
— Тоже может быть. Вообще, что произойдет, когда искусственный интеллект получит самосознание, невозможно предсказать в принципе.
— Почему?
— Прикол в том, что все чувства, которые ты испытываешь, идут из глубокой древности, когда ты был маленькой мышкой или кем-то таким. То есть из биологии. Любовь, ненависть, честь, уважение — вот это все идет из самых базовых биологических реакций. А у робота их нет. На каком основании он будет принимать решения, нам неведомо.