— Гонево.
— Ага. И взнос бешеный, чтобы туда попасть.
— В клуб?
— В вип-зал.
Друзья переглянулись.
— Проверим? — сказал Вадик.
Андрей щелчком отправил бычок в песочницу и устремился к гаражам, чтобы отлить.
— Айда.
*
«Фарт» прятался в глухом дворике за молочным комбинатом. Андрей здесь почти не бывал — не мог вспомнить, новое ли перед ним здание или отреставрированное старое. На парковке стояли дорогие иномарки.
Вадик первым поднялся по лестнице и толкнул дверь.
В полутьме круглого зала светились только экраны автоматов. Зал был головкой черного сыра, а мерцающий свет — дырками в нем. Вдоль высоких стульев бродили заряжальщики, тонкие и медлительные, как скелеты.
— Ого, — присвистнул Вадик. — «Пират» и рядом не валялся.
Вадик имел в виду не только интерьер, но и количество автоматов. Полсотни, не меньше. Ни одного покерного, сплошные «однорукие бандиты». Большая часть занята.
На входе в вип-зал скучал охранник, похожий на гориллу, которую не первый месяц морили голодом. Под глазами темнели круги, кожа на лице воспалилась; казалось, что охранник не спал несколько дней. «Они здесь все такие… высохшие? — подумал Андрей. — Какой-то дебильный дресс-код?» Словно в подтверждение его мыслей, мимо проскочил тощий мальчишка в дырявых кедах. Шмыгнул на улицу с пачкой визиток в костлявой руке.
— Куда? — спросила горилла.
— В вип-зал, — ответил Вадик. — Деньги есть.
— Деньги не главное, — сказал охранник, наклоняясь и заглядывая в лица. — Вам еще рано.
— С какого?
— Рано еще, говорю.
— А когда не рано будет? — влез Андрей.
— Поиграйте здесь, а там посмотрим.
Друзья отошли.
— Что за хрень, — недоумевал Вадик. — Ладно, давай зарубимся.
Они сели за слот, на барабане которого крутились золотые монеты, горшочки и мешочки с золотом, и сразу зарядили на косарь. Стулья были удобными и, судя по всему, дорогими — из цельного дерева, с сидушкой из крокодильей (да ладно!) кожи. Имелись даже подлокотники.
Андрей распечатал вторую пачку «Парламента».
Через час на экране значилась сумма с пятью нулями, а автомат продолжал крутить и крутить в призовом режиме. Из горшочков сыпались золотые, в углу экрана плясал веселый лепрекон. Андрей хлопал Вадика по плечу, тот улюлюкал и подпрыгивал.
Принесли пиво, хотя они не заказывали. Сухой, как сломанная ветка, заряжальщик поставил бокалы на подставку и исчез с серебристым подносом под мышкой.
«Однорукий бандит» накрутил еще одну призовую.
В лотке заерзал сотовый. Вадик глянул, кто звонит, и поморщился. Телефон не замолкал. Вадик схватил трубу.
— Пошла в сраку, шлюха драная! Что непонятного? Не беру, значит, занят! — Вадик нажал на «сброс» и рассмеялся.
Андрей поддержал кашляющим смехом.
— На проституток ща поедем, — сказал Вадик.
Андрей пялился в экран. В голове было хмельно, звонко и тягуче. Он не хотел уходить, но спорить было лень. Он плыл по золотой реке.
— Сними! — крикнул Вадик.
Андрей открыл рот, чтобы возразить, не нашел слов, блаженно улыбнулся и кивнул. Глаза чесались.
— Андрюха, ты тут денег дождись, а я на улицу выскочу. С водилой каким добазарюсь, поедем девок мять.
Вадик вернулся через минуту. Весь взвинченный, кадык дергается.
— Твою! Там их джип!
— Кого?
— Бандюков командоровских.
Андрей встал из-за автомата, подошел к окну и глянул в щель между рекламным щитом и откосом. Так и было: на парковке, под кривым фонарем, припал на брюхо большеглазый внедорожник, в салоне горел свет.
Он не почувствовал страха. Скорее, облегчение: теперь не надо никуда ехать, можно продолжить игру.
Обернулся в зал. Игроки за слотами почти не двигались, поднимались только руки, жали на клавишу… или не жали, автоматы крутили барабаны по своей воле.
Вадик куда-то подевался.
Андрей словил за локоть — ух и острый! — светловолосого заряжальщика.
— Где здесь туалет?
— Там. — Под впалыми щеками наклюнулась учтивая улыбка, сорвалась.
Андрей двинулся, куда показали.
Облегчившись, он долго отмачивал лицо в холодной воде. Затем вспомнил, что не забрал выигрыш. Или забрал Вадик? Забрал и… нет, Вадик не мог…
Андрей резко выпрямился. В кадыкастую раковину капала вода — из крана, с подбородка, носа. В зеркале кто-то был.
Сзади стоял Ежевика. Бледное лицо, разбухшая синей почкой переносица, слипшиеся от крови волосы. На крепыше была футболка с эмблемой компании Diesel, косухи не было.
Андрей развернулся. В коленях сделалось пусто. Страха по-прежнему не было, только какая-то слабость, апатия. Туман в костях.
Ежевика размахнулся и ударил его кулаком в зубы. Андрей почувствовал, как взрываются губы. Он налетел позвоночником на умывальник. Рот наполнился кровью.
Ежевика поднес кулак к своему лицу и слизал с уродливых силиконовых костяшек кровь.
— Какая группа? — сказал он.
— Что? — не понял Андрей.
— Крови! Какая группа крови?
«Что за бред?» — подумал Андрей, губы опухали, но не болели. Язык расшатывал верхний клык.
— Ну?!
— Третья отрицательная.
Ежевика потер ладони:
— Отлично. Заряжу тебя на «дорогой»…
Он потянул к Андрею раскрытую пятерню, видимо, намереваясь схватить за воротки.
Дверь открылась, в уборную вошел Денис. Заряжальщик посмотрел на Андрея цепкими воспаленными глазками, затем перевел взгляд на Ежевику, кивнул и с наскока влепил крепышу локтем в ухо. Ежевика упал на четвереньки, замотал головой. Денис со спокойным лицом ударил остроносой туфлей по ребрам. Ежевику подбросило. Он закашлялся и пополз в сторону писсуаров.
Денис ударил еще раз — в висок, и Андрею показалось, что он услышал треск, с каким откалывается дно керамической вазы.
Руки Ежевики растянулись по плитке. На небритом лице застыло недоумение.
Денис открыл дверь кабинки, отмотал ленту туалетной бумаги и стал вытирать обувь.
— Спасибо… — выдавил Андрей, — но…
Денис не взглянул на него. Бросил скомканную бумагу в унитаз, зашел в кабинку и закрыл дверь.
— Уходи отсюда, — услышал Андрей.
Он повернулся к зеркалу. В губы словно закачали фиолетовые шарики, по подбородку текла кровь. Он набрал в ладони воды.
«Где Вадик?..» Мысль ушла на дно. Он попытался ее ухватить, но в голове зазвучала мелодия призовой игры. Надо вернуться в зал и вздрючить другой автомат, их всех, ему сегодня прет, он…
Он понял, что уже в зале. Стоит перед исхудавшей гориллой в черном костюме.
— Так, так… — Охранник всмотрелся в глаза Андрея. — Ага, вижу, уже готов.
Он отошел в сторону, освобождая проход.
«В смысле?» — хотел было спросить Андрей, но ответ пришел сам: «Готов… замариновался азартом… заходи».
В конце длинного, похожего на кишечник коридора горел свет. За фешенебельным залом скрывался другой мир: кирпичные осклизлые стены, сочащийся влагой потолок, чавкающая под ногами грязь.
Андрей оказался в квадратном помещении пять на пять метров. Три стены занимали автоматы. Он сел за свободный.
— Эй, — позвал скелет за соседним автоматом, — знаешь, кто карточные масти придумал?
Он не смотрел на Андрея, только на экран. Если вообще видел — глаза игрока были цвета воды, в которой прополоскали грязное белье.
— Ну, — кивнул Андрей. — Или лягушатники по принципу социального деления: черви — святоши, пики — вояки, бубны — торгаши, трефы — деревенщины. Или рыцари, когда от оружия в глазах зарябило: черви — щиты, пики…
— Ага, точно… Ланселот, готика… А третью слыхал?
— Третью чего?
— Версию… распятие Христа…
Скелет закашлял, сухо, страшно. Его будто выворачивало наизнанку: широко открытый рот, подпрыгивающая грудина.
— Не-а, — сказал Андрей, когда игрок откашлялся, резко сплюнул в сторону и замолчал.
— Карты у христиан — грех, кощунство… дьявольская игра. Отсюда символы: крест, на котором распяли Христа…
— Трефы, — одними губами произнес Андрей.
— Копье, которым ткнули под ребра Иисуса…
— Пики.
— Губка с уксусом, которую воины поднесли к его губам…
Червы или бубны?
— Четырехугольные металлические шляпки, торчащие из рук и ног прибитого к кресту… ублюдка! — Игрок сорвался на крик. — Мерзопакостной паскуды! Светолюбивой твари!
Сосед снова закашлял всем телом. На экран полетели брызги слюны и желчи. Андрей ощутил боль между ребрами, перед глазами расплывались круги света — будто это он заходился надрывным кашлем.
Скелет замолчал. Андрей тут же забыл о нем и странной вспышке гнева. Понял, что если смотреть на экран, то остальные звуки — кашляющие, чавкающие, сосущие — становятся неважными, тают. В окошке кредитов значилось «1000». Хотя он не помнил, как заряжал. И взнос у него никто не требовал… или…
Плевать. Рука вдавила «старт». Кнопка казалась влажной и теплой. Тоже плевать.
Иногда он все-таки поворачивал голову и смотрел на других игроков. Некоторые были высосаны до дна. Автомат справа от входа втягивал через лоток пустую оболочку, как ломкую купюру. Звонко потрескивали кости. Кожа порвалась, и по полу покатился череп, белый и чистый, он ударился о стену и замер, в полых глазницах ползали жирные пиявки, желтые зубы скалились на Андрея, высохший язык прилип к небу, мертвый, жалкий…
«Это он зря… надо уметь остановиться… я смогу…»
На лицах скелетов застыли блаженные улыбки.
В помещение проник сухощавый мужчина в костюме уборщика и смел череп в полиэтиленовый пакет. Андрей забыл о нем, как только повернулся к экрану.
Полая трубка, похожая на хвост змеи, заползла под футболку, под мышку, присосалась; к лимфоузлам потянулись белесые жгутики…
На барабане крутились распятия, кресты Лалибелы, катакомбные кресты. Джокером служил распятый Христос в армейских башмаках и противогазе, богохульная картинка, что-то подобное Андрей видел в научно-исторической передаче: антимилитаристские манифесты и прочая бодяга.