Но он точно знал только одно:
— У меня будет сын, — холод сменился давно забытым теплом, — у меня и Софии.
#
За последний месяц лепестки пиона стали пышнее. За цветами ухаживала автоматическая система. Софии не требовалось касаться растений, окружающих лужайку с мягкой травой, однако она предпочитала проводить время именно здесь.
Она теперь знала, как ее зовут, однако не собиралась сообщать свое имя Хранителям. София понятия не имела, откуда Макс получил сведения о нем.
— Нет, я знаю, — она незаметно положила руку на живот, — от нашего мальчика. Он действительно не такой, как все.
Хранитель велела ей не забывать о физических упражнениях. Каждое утро София плавала в бирюзовой воде бассейна на террасе, опоясывающей здание. Она точно не знала, на каком этаже находится. Земля отсюда казалась очень далекой.
«Высота птичьего полета, — поняла София, — надо спросить у Макса, сколько это».
София молчала о ежедневных разговорах с отцом ребенка. Не была уверена, происходят ли они на самом деле.
— Может быть, я все придумала, — солнце грело ее затылок, — но нельзя о таком упоминать. Хранители могут решить, что я потеряла рассудок.
Об этом исходе событий София тоже услышала от Макса. Его обычно насмешливый голос стал ласковым.
— Не рискуй. Мысли они прочесть пока не могут, то есть я надеюсь, что не могут. — Макс помолчал. — А если ты признаешься, что слышишь меня, они не пощадят тебя, милая.
София не знала этого слова.
— Это значит, что ты мне нравишься, — смущенно признался космолетчик, — я тебя вижу. У тебя рыжие волосы и серые глаза.
София невольно хихикнула:
— У меня еще веснушки.
Макс отозвался:
— Их я тоже вижу. Это малыш, — уверенно добавил он, — ребенок пока не родился, но я уверен, что это он помогает.
София робко сказала:
— Мне говорили, что ты мертв, что экипаж «Стремления» геройски погиб в дерзкой миссии к границам Солнечной системы…
Макс фыркнул в ответ:
— Они вешают всем лапшу на уши. Потом объясню, что это. Слушай, что случилось на самом деле…
Он помнил тот день так, словно все произошло вчера.
#
— Мы с Ольгой почти закончили возиться с медицинской системой, когда в голове заверещала сирена. Борис хотел сделать первую операцию на себе…
Врач так и сказал:
— Придется мне быть в сознании. Я не ставлю под сомнение качество вашей работы, — Ольга выразительно закатила глаза, — однако, как говорится, доверяй, но проверяй.
Кима взяла его за руку.
— Я побуду с тобой. Ты отказываешь биологам в медицинских навыках, — Борис что-то пробормотал, — но я присутствовала на операциях.
Правда, насколько они знали, таких сложных операций пока никто не проводил.
«Все равно спрятаться негде, — невесело понял Макс, — даже если чип вынуть, то ни на Луне, ни на Марсе не укрыться от Хранителей. Времена неорганизованных поселений давно прошли».
Тут он услышал любопытный голос Софии:
— Борис и Кима, они…
Макс кивнул:
— Никто не знал, кроме экипажа, в космосе ничего не скроешь. Хранители ни о чем не догадывались, иначе их бы давно разделили. Они не получали разрешения, такие вещи строго наказываются.
София шепнула:
— Но ведь они могли исчезнуть.
Макс невесело отозвался:
— Куда? На Луне и Марсе все под контролем Хранителей, на Земле тем более, а другие места в Солнечной системе непригодны для жизни.
Тут он почувствовал, что София хочет спросить что-то еще.
— У меня никого не было, — сказал Макс. Добавил: — Ольга и Ванда встречались.
Она ахнула: «Так бывает?» Макс подтвердил:
— Бывает. Это лечат, как выражаются Хранители, вернее, люди исчезают без следа, как исчезла девушка Феликса.
Кэп, как они называли командира, никогда об этом не говорил.
— Они ждали ребенка, — Макс помолчал, — но им не давали разрешения на связь. Когда все вскрылось, Феликс был уверен, что их простят из-за его заслуг, но Хранители решили иначе. С ним ничего не сделали, но Зоя пропала.
София невольно закусила губу: «А ребенок?» Его голос был глухим:
— Неизвестно, что с ним случилось. Но Зоя не имела никакого отношения к Героям, поэтому им и не разрешали жить вместе.
Полуденное солнце играло в стеклянных башнях Института Человечества. София положила руку на живот:
— Они хотят создать нового человека, способного противостоять вторжению извне. Но Макс говорит, что никакого вторжения не было…
#
Сирена не умолкала. Кима просунулась в раскрытую дверь медицинского отсека:
— Кэп приказал всем собраться в рубке! Мы перехватили сигналы, похожие на переговоры.
Бросив медицинскую систему, Макс и Ольга побежали на капитанский мостик.
София слушала неожиданно мягкий голос:
— По нашим расчетам, мы миновали орбиту Плутона. Никто еще не подбирался так близко к пределам Солнечной системы.
…
Горизонт на западе горел огненным сиянием.
Макс сказал Софии, что ее держат примерно на километровой высоте. Потом добавил:
— Для ребенка такое не опасно. Хранители по дюжине раз в день проверяют температуру и давление в твоем отсеке.
София пошевелилась в объятиях кресла.
— Не в отсеке, а в клетке, вроде той, куда заключили тебя.
Макс объяснил ей, что такое тюрьма. София никогда прежде не слышала такого слова.
— На Земле их нет, — несмело сказала она, — а на Луне и Марсе…
Макс задумчиво отозвался:
— Наверное, тоже нет. Я не слышал о таких местах, прежде чем попасть сюда.
Он честно признался, что понятия не имеет, где находится.
— Я не могу двигаться, не могу говорить…
Вокруг простиралась холодная чернота.
«Они, наверное, избавились от девушек, — невесело подумал Макс, — женщины им не нужны. Но кэпа, Бориса и меня оставили в живых, если это можно назвать
жизнью…»
Поняв, что он может говорить с Софией, Макс сразу попытался связаться с друзьями.
— Но все бесполезно. Тебя я слышу, спасибо малышу, а кэп и Борис мне не отвечают.
София задумалась:
— Если другие женщины окажутся в моем положении, мы сможем переговариваться.
Макс выдержал паузу, потом проговорил:
— Надеюсь, что все именно так и случится. Это другие дети. Даже не появившись на свет, они способны на неподвластное простому смертному.
Он отчаянно надеялся на свою правоту.
И был удивлен тем, что ему оставили сознание. София однажды спросила, не чувствует ли он боли. «Но так пытка еще горше, — понял он, — моя жизнь закончится среди темноты и холода».
— Только душевную, — признался Макс, — может быть, я давно умер телесно, а мое сознание держат в живых, чтобы и дальше мучить меня…
#
Врачи говорили Софии, что она должна думать только о приятных вещах.
— О ваших любимых цветах, — предложила ей Хранитель, — о вашем мальчике, о том, как он встанет на ноги и сделает первые шаги, как назовет вас мамой.
София едва не сказала:
— И как в три года вы нас разлучите. Впрочем, если все пройдет удачно, то меня оставят здесь. У вас много генетического материала Героев, вам нужны подходящие матери.
Ее рука не покидала живота.
— Божье имя как большая птица, — вспомнила София. — Макс не знает, откуда эти строки.
— Я слышал их от своего первого капитана в Космофлоте, — попытался припомнить
звездолетчик, — он тоже не знал, откуда взял стихи. Хотя оды Содружеству передавали по всепланетной связи каждый день.
— Но это совсем другие стихи, — София подалась вперед, — пустая клетка позади. Макс вырвется из клетки, у него есть я и малыш.
— Именно так, любовь моя. — Макс не мог ничего разглядеть толком, но все же видел ее перед собой, еще не существующим зрением их нерожденного сына. — Слушай, что было дальше…
#
Они с Ольгой влетели в рубку. Феликс наклонился к прозрачному экрану.
— Система сделала расшифровку, — бросила Ванда, — я сравнила знаки с находящимися в памяти «Стремления», и похожие переговоры перехватывали автоматические пограничные станции, расположенные рядом с Плутоном.
— Это перевод, — добавила Ванда, — а вот оригинал.
Макс уже не обращал внимания на верещание сирены.
— Нам не показывали оригиналы перехватов, — понял он, — только так называемые переводы. Там речь шла о военных крейсерах и атаке на Солнечную систему.
Вид знаков в новом послании был непривычным, но Макс мог их прочесть.
— Нам лгали, это никакие не пришельцы. — Ванда закусила губу.
— Может быть, машина ошиблась, остальные послания говорят о другом…
— Выведи на экран ранние перехваты. Подлецы из Совета Хранителей долго водили нас за нос, однако пора их разоблачить. — Макс не знал точного произношения букв, но мог разобрать слова.
— Братья и сестры, мы пришли с миром, — знаки ползли по экрану, — ответьте нам. Мы покинули Землю пять сотен лет назад. Братья и сестры, мы пришли с миром, с миром, с миром…
Макс шагнул вперед:
— Кэп, надо передать кое-что на их корабль, — он надеялся, что произнесет все правильно, — это не враждебная сила.
София сглотнула: «Кто это был, Макс?» Он тяжело вздохнул:
— Там были люди, милая, такие же, как мы.
#
Ольга предостерегающе подняла руку:
— В поле зрения пограничная станция. Она может уловить сигналы наших чипов.
Кэп, надо принять решение.
В рубке повисла тишина. Макс еще не верил услышанному.
— Я почти ничего не понял, — объяснил он Софии, — это древний язык, исчезнувший после Большого Рывка.
В школах их учили, что человечество в то время добровольно отказалось от многих языков, выбрав один, ставший официальным в Содружестве. Теперь Макс сомневался в верности этих заявлений.
— Говоривших на других языках могли уничтожить, как это произошло с марсианами. Я тоже ничего не знал бы, не интересуйся я историей человечества. — Хотя история человечества, с его точки зрения, больше напоминала большое белое пятно. — Они все расскажут, — Макс наклонился к передатчику, — осталось совершить последний рывок.