— Стоять! — решительно ответила жертва. — Еще шаг, и я разделаю тебя как бог черепаху прямо на глазах твоих шавок.
Поза Ака не поменялась в виду явной угрозы быть избитым, а голос оставался неожиданно уверенным. Уж не свихнулся ли он? Когда уже перестает радовать дрянное вино, тогда случается, что замордованный скотской жизнью и строгими правилами общины бедняк решает покончить с этим миром и отправиться дальше. Бывает, что с собой он забирает и тех, кто никуда не спешил.
— Ладно, — процедил главарь, — поговорим, когда стемнеет.
В одно мгновение Ак изменился — пропала горделивая осанка, исчезло надменное выражение лица.
— Весной поздно темнеет, но я… я буду трепетно ждать нашей встречи, милый, — проворковал он, заглядывая в глаза и прижав сложенные руки к груди.
Толстяк отшатнулся. Точно свихнулся, тем лучше — меньше урона репутации.
Полубог улыбнулся и продолжил путь к келье Миры. Такие случайные приключения в чужом облике неизменно доставляли ему удовольствие.
Богослужения уже закончились, и монашка мыла полы, тщательно проходя тряпкой по всем углам, так что Джиалло успел оценить слова давешних матрон о ее привлекательности. И в самом деле, маленькая и худенькая, но это у смертных что ни век, то новая мода, а долгоживущие менее подвержены изменениям; он счел жрицу вполне привлекательной.
— Здравствуй, Мара.
— Здравствуй, Ак, как ты странно меня назвал, — улыбнулась девушка. — Хочешь помолиться Светлой Стелле?
Когда она подняла на него взгляд, в душе Джиалло трепыхнулось какое-то давнее воспоминание или даже намек на него. Светлые волосы, правильные черты лица, небольшой рот с тонкими, но красивыми губами… Нет, ее он не встречал. Вгляделся в большие голубые глаза, обрамленные темными ресницами, но ничего больше не вспомнил. А ощущение осталось — будто от укола.
— Как хорошо ты сегодня выглядишь, — ответил он.
— Спасибо, — удивленно поблагодарила монашка.
— Нет, я не за благословением, просто хотел увидеть тебя.
— Да? Зачем?
— Мне подумалось, что будь я помоложе, то увел бы тебя отсюда сразу, как увидел.
— Спасибо, Ак, — снова улыбнулась она и, вздохнув, продолжила: — Но я уже привыкла жить здесь, рядом с моей богиней.
— А если бы нашелся молодой, красивый парень, ты бы согласилась покинуть храм?
Нищий внимательно следил за девушкой, подмечая не только слова, но и жесты.
— Нет, не знаю. За двадцать три года не нашелся, откуда теперь возьмется?
— У меня есть хороший знакомый, он спрашивал про тебя.
— Нищий?
— Не-ет, он подал мне сегодня полновесный солид!
— Богач? Нет, такие не для меня, я бы всегда чувствовала себя бедной рядом с ним, — честно ответила она, а потом, опустив глаза, спросила: — А он правда красивый?
— Да, на мой вкус, ха-ха. А какой бы тебе понравился?
— Не знаю, Ак. Что у нас за странный разговор?
— Я не мастер описывать, но, если ты расскажешь, я смогу ответить, такой он или нет.
— Да зачем это? Я не хочу никого, уже поздно, я старая дева и…
— Ну, ладно, ладно. Но если он опять спросит про тебя, я скажу ему, чтобы он к тебе подошел.
— Ох, Ак, не надо, прошу тебя.
— Как хочешь, пойду разменяю мой солид.
Джиалло неспешно отправился домой, а точнее, в особняк одного безвременно скончавшегося лорда, на ходу размышляя о выпавших ему картах. Что ж соблазнить монашку можно легко, она еще не похоронила в себе чувства. Чем сильнее Марьям влюбится, тем больнее потом будет ее разбитому сердцу и тем больше станет ее жалеть тетка. Вот тут и явится он.
Однако ж самому действовать опасно — попадешься под взгляд Стеллы, и конец интриге. Тут нужно действовать похитрее.
Уже давно стемнело, когда Джиалло в задумчивости подошел к своему дому и постучал в дверной молоток, а когда отворили, ступил внутрь. Слуга поначалу опешил от того, что какой-то оборванец без слов вперся в дом господина, как в собственную лачугу, а опомнившись, ухватил нахала за шкирку.
— Что? Что ты делаешь? Стой, бол… — воскликнул было Джиалло, когда его потянули к выходу.
Но закончить не успел, так как увесистая туфля лакея, врезавшись точно по центру божественного зада, отправила сына Атона в полет с лестницы.
— В следующий раз думай головой, босяк! — напутствовал его слуга.
Это происшествие, однако, вовсе не разозлило Джиалло, а наоборот — позабавило, и он решил игру продолжить: отполз в темноту, произнес имя убитого лорда и принял его облик.
— Свен, ты что, ополоумел? — окликнул он слугу. — Ты что же, с ума спятил? Ведь я тебя за это в подвалах сгною!
Онемевший слуга неверяще глядел на господина, выбиравшегося из того самого места, куда он только что отправил какого-то побирушку смачным, тяжелым пинком.
— Скажешь что-нибудь на прощание? — подошел Джиалло вплотную. — Нет? Умрешь молча? Хм, ну что ж, молодец, давай-ка рассчитаемся.
Лорд развернул затаившего дыхание лакея, наклонил и вернул полученное ранее приветствие — обутая в развалившиеся, но тяжелые башмаки нога врезалась между фалдами ливреи, и второй за вечер Икар взлетел над лестницей.
— А за службу — хвалю! — крикнул в темноту полубог, положил на порог монету и пошел спать.
В следующий вечер интриган пожаловал в одну из самых грязных клоак Лидца — кабак «Хозяйское подворье». Явление его произвело сильное впечатление на завсегдатаев, ведь нечасто встретишь в такой дыре господина, разодетого как лорд.
— Милейший, на два слова, — обратился «павлин» к косматому мужику за стойкой, и они отошли в угол.
Хозяин заведения также находился в некотором недоумении и только вопрошающе глядел на невиданного гостя.
— Мне нужны некоторые услуги… не вполне законные… вы меня понимаете?
Господин говорил медленно, делая паузы в надежде на деликатность, но кабатчик все так же общался исключительно взглядом. Тогда посетитель достал из увесистого кошеля золотой и сунул его под нос хозяину. Действие это не ускользнуло от внимания всех присутствующих.
— Экхм, да, ваша милость, конечно, что вам угодно?
— Мне нужен смышленый малый, притом не урод.
— У Пройдохи смазливая рожа, он иногда заходит ко мне. — Голос у местного прорезался, а взгляд зацепился за монету.
— Чем промышляет?
— Да бабенок окручивает, а после барахлишко приносит, — глянул скупщик из-под бровей.
— Прекрасно, как его зовут, с кем дружит?
— Звать вроде как Ген, а дружит? Ваша милость, дружба — это не про нас.
— Ну, с кем знается? С кем пьет?
— Да со всеми понемногу, с Кривозубом, с Прилипалой, с Пикой, да всех, что ль, перечислять?
— А кто-нибудь из них есть сейчас здесь?
— Вон тот, что справа у стены сидит, с лысиной и в рваном кожаном дублете, — Кривозуб.
Кабатчик уже начал волноваться.
— Где Ген живет?
Богатей прокатил золотую монету между костяшками пальцев прямо перед носом знатока городских отбросов.
— Где-то на улице Истопников, в пригороде, — сглотнул слюну тот.
Джиалло подбросил сверкающий солид в воздух, поймал и протянул кабатчику.
— Благодарю, милейший.
— Вы бы не светили здесь золотом, ваша милость. — Монета вмиг исчезла в складках одежды.
— Неужели… неужели мне что-то угрожает? — Голос «павлина» предательски дрогнул.
На лице его появилось сначала недоумение, а затем страх, он затравленно огляделся и втянул голову в плечи. Люди в кабаке оживились как по команде, начали вставать, многие искренне улыбались, одновременно доставая ножи.
— Хе-хе, нет, ну что вы, что вы, — оскалился хозяин и попятился назад, за стойку.
Первый же подошедший бандит без слов ткнул гостя снизу-вверх ножом в живот. Денежный мешок согнулся и обхватил своего убийцу руками за плечи.
— За что?! За что ты лишаешь меня жизни, брат? За эти жалкие кусочки металла? Ужель это цена человеческой жизни?! — патетически прокричал зарезанный.
Разбойник философского посыла не уловил и ткнул его еще раз — уже в бок — и только теперь понял, что нож не вошел в плоть, а наткнулся на кольчугу. Джиалло врезал неудачнику коленом в пах и забрал клинок.
— Люди, остановитесь! Где же ваш разум?! Ведь вы не звери! Почему мы не можем договориться?! — возопил он, явно переигрывая или, что скорее, превращая трагедию в фарс.
Следующий головорез отшатнулся и завалился на подступающих коллег, зажимая перерезанное горло.
— Ну, вот и результат — драма из пустяка! А ведь он чей-то отец, муж, брат, а быть может — свекр!!! — валял дурака «павлин», искусно вращая в руке трофейный бандитский косарь.
Вторая рука поднялась вверх в знаке благословения.
— Одумайтесь, несчастные!! — подтолкнул он глупцов к краю пропасти.
— Ах ты, падаль, издеваешься?! — догадался один из бандюков. — А ну-ка, навались!
Руконогий монстр с оскаленными бородатыми лицами и острыми железками надвинулся со всех сторон, обхватил, облапил жертву, как делал уже не раз, и потянулся к глазам, к горлу, к уязвимым частям тела. Однако ж чудище встретило не менее жестокого, но более умелого противника. За долгую жизнь Джиалло побывал в подобных переделках сотни раз и сейчас, вспарывая животы и выбивая глаза алчным людишкам, лишь наслаждался очередным приключением. Не то чтобы он был жестоким, просто действовал зеркально, что не мешало, однако, получать удовольствие от процесса. Вскоре все посетители кабака легли на пол, кто на время, а кто навсегда.
— Ух, ребята, а с вами еще веселее, чем с морячками, — похвалил он бесчувственные тела.
Углядев движение около двери справа от стойки, метнул нож, и тот вошел в старые доски по рукоять.
— Милейший, погоди, не уходи, — окликнул гость кабатчика, порывавшегося уползти через кухню.
Тот замер.
— Закрой дверь в свой клоповник и утащи живых в подпол. Так где же Кривозуб?
Найдя нужного бандита живым, Джиалло улыбнулся и стал приводить того в чувство.
— Кривозуб, дружище, как твое настоящее имя? — спрашивал он некоторое время спустя.