В нас живет много «Я»
То, что в нас одновременно существует несколько разных «Я», думаю, все догадываются. Как-то ко мне пришла женщина и говорит:
– Алексей, у меня шизофрения!
Я ей отвечаю:
– Не спешите с выводами. С чего вы это взяли? Шизофрению довольно трудно диагностировать.
– Во мне живет два человека.
– Во-первых, не два, а минимум три.
– Что значит «минимум»?
– А то и значит. В каждом из нас живет 15–20 человек. Просто три – это основные.
Моя собеседница так и села от неожиданности:
– Ну, они же там ругаются между собой!
– Значит, тем более не шизофрения. Шизофрения – когда эти двое не знакомы.
В нас одновременно живут и конфликтуют между собой 15–20 человек. И это нормально. Это не шизофрения.
Классификация внутренних «Я»
Так кто же эти трое основных, которые в нас живут? Эрик Берн назвал их эго-состояниями. Первое – «ребенок» (Ре). Это все наши «хочу», «не хочу», чувства, эмоции. Это основной ресурс наших жизненных сил и творчества.
Но не все «хочу» – «можно». Мы знаем, что в нашей голове постепенно формируется собирательный «образ мамы». То есть добавляются все «нельзя». У Зигмунда Фрейда это состояние – «супер-эго», «контроль». Эрик Берн назвал его «внутренним родителем» (Р). Сюда относятся все наши «нельзя», «надо», «должен», «хорошо», «плохо» и т. д. В основном это запреты на самое опасное.
И наконец, с опозданием лет на 30, в нас вызревает тот самый «взрослый» (В). Это наш интеллект. Причем если первые два состояния живут в подсознании, то «взрослый» – в сознании.
«Ребенок» (эмоции, чувства, желания) и «родитель» (вся система оценок) находятся в эмоционально-оценочном центре. И у них там вечный конфликт: «если нельзя, но очень хочется», «если очень не хочется, но нужно» или «и хочется, и колется, и мама не велит». Но весь этот конфликт происходит в подсознании. Сознанию его не видно. И «взрослый» (ум) никак не поймет, что за ерунда с ним происходит. Ведь его трясет зачастую на ровном месте.
Систему РВД ввел Эрик Берн в 60-х годах прошлого века. Правда, он рассмотрел ее глубже и подробнее. И поэтому насчитал еще три «ребенка» и два «родителя». Если интересно, почитайте его книгу «Трансакционный анализ в психотерапии».
Трансакционный анализ изначально рассматривает любого человека как нормального, способного к изменениям и развитию. Это теория основана на нашем постоянном взаимодействии с эго-состояниями. Причем это происходит и во внешнем мире (с другими людьми), и во внутреннем (здесь имеет место так называемый внутриличностный конфликт).
Многие психологи признают, что любой межличностный конфликт состоит их двух внутриличностных. Чаще всего человеку не нравится в других то, что ему не позволяет делать его «внутренняя мама». Потому что в каждом живет маленький ребенок, считающий себя пупом Земли. И если уж ему (!) мама не разрешает что-то делать, то остальные вообще не имеют права даже думать об этом.
Система Берна настолько эффективна, что психологи до сих пор ей пользуются. Она помогает для анализа конфликтов и жизненных сценариев человека.
Систему РВД ввел Эрик Берн в 60-х годах прошлого века. Она изначально рассматривает любого человека как нормального. Психологи до сих пор ей пользуются.
Чувство вины и избавление от него
Что такое теорема и аксиома, думаю, вы помните еще со школы. Предлагаю разобрать очень интересную теорему, которую мы часто воспринимаем как житейскую аксиому. Причем она доказана настольно криво, что хочется уделить ей внимания побольше.
Итак, нам внушили: если есть преступление, должно быть наказание. Яркий образец линейной логики.
Утверждение выглядит привычно и убедительно, но работает не всегда. Оно имеет место, когда уже сформировалась система оценок под названием «внутренний родитель». Если она не сформирована, человек не представляет, что такое преступление. Так, например, ребенок не знает, что кошку за голову или за хвост носить нельзя.
Но как только у человека появляется понятие о преступлении, он становится способен чувствовать вину. А вина – это подсознательный запрет на удовольствие. Именно подсознательный!
Допустим, ребенок разбил мамину любимую кружку или получил первую двойку. Родители еще об этом не догадываются, но конфеты для него уже перестали быть вкусными, хотя и остались сладкими. Потому что сработал эмоционально-оценочный центр. Появилось чувство вины, из-за которого перестали выделяться гормоны радости. Конфеты стали неприятными, на велике теперь кататься не интересно, мультики смотреть – скучно. Короче, счастье исчезло. Хорошая иллюстрация – старая детская песенка:
А у меня портфель в руке
С огромной двойкой в дневнике,
С тяжелой двойкой в дневнике,
А все шагают налегке.
Ребенок без счастья жить не научился. Поэтому он идет признаваться в содеянном, выбирая родителя помягче: «Мам, только папке не говори…», «Пап, только мамке не говори…» Показывает дневник, получает три подзатыльника и, как ни удивительно, жизнь налаживается.
Почему? Во-первых, наказание избавляет от чувства вины. Во-вторых, возвращает право на получение удовольствия. И поэтому можно сесть на велик, поехать к Сереге, посмотреть с ним мультики, поесть конфет и еще опоздать домой минут на 15. Потому что ребенок не такое уж великое преступление совершил, чтобы получать три подзатыльника. Ему два положено было.
В этом возрасте наказание – необходимое зло, почти как благо. А потом родители объясняют, что, помимо наказания, есть еще и прощение. И тогда дети вообще наглеют и расслабляются. Они с ехидной улыбкой, надеясь быть прощенными, подходят и говорят: «Ой, мне тут снова двойку поставили…»
Наказание избавляет от чувства вины и возвращает право на получение удовольствия.
Родители, видя, что ребенок не чувствует себя виноватым, начинают наседать: «Мы с отцом/матерью для него и то, и это, а он!» Идет максимальное усиление и давление на чувство вины. И когда родители понимают, что ребенок снова боится, назначают не наказание, а штрафные санкции:
– Все! Три дня никаких развлечений! Из дома ни ногой! Телевизор не включаем! Телефон отдаем! Ты когда нам последний раз по дому помогал?! Берешь ведро и моешь пол! И чтобы все плинтусы протер. Я проверю! И под батареей тоже! А чтоб дурные мысли в дурную голову не лезли, параграф № 50 выучить и рассказать.
Для ребенка три дня – это вечность. Пока она тянется, он начищает до блеска и пол, и плинтусы, заодно выучивает параграф. Потом приходит и отчитывается: «Я все сделал!
И если ребенок со всем справляется, как родители реагируют? Они смягчаются и все прощают: «Ну, ведь хороший же мальчик! Можешь, если хочешь! Ладно, вот твой телефон, иди гуляй».
И снова наступает счастье! Настолько полное и всеобъемлющее, что у ребенка в голове фиксируется:
Виноват – Должен
Отдал – Счастлив
Религия воспитывает человека
Заставлять человека чувствовать себя виноватым – довольно давняя практика. Она была популярна и массово использовалась еще при первобытно-общинном строе. Придумали и опробовали ее жрецы, взяв за основу то, что все грешны.
Грешен → виноват → должен.
Хочешь получить прощение – обязан искупить вину.
Их задача было объяснить человеку, насколько он виноват. Если он поверит и согласится, то исполнит все что угодно, чтобы избавиться от этой душевной боли.
Механизм, основанный на принципе виновности, работает и сейчас. У каждого в жизни бывают моменты, когда ничего не радует. Погода дрянь, коллеги противные, и все как-то не так. То есть возникает состояние «остановите Землю – я сойду!» Но, будучи взрослыми, люди уже не бегут к маме жаловаться. Они идут к батюшке – святому отцу.
Религия как форма социального сознания может быть лекарством от душевной боли. Например, христианство воспитывает в человеке ряд положительных качеств: совестливость, благочестие, уважение к окружающим, почитание старости, смирение. Насколько эти качества помогают в жизни? Сложный вопрос. Но, если человек их в себе не воспитывает, не живет, как они велят, он признается грешным.
Задача религии – объяснить человеку, насколько он виноват. Если он поверит и согласится, то исполнит все что угодно, чтобы избавиться от душевной боли.
Как избавляются от вины религиозные люди
Главное наказание за грех – запрет на удовольствия. Если человек согрешил, то ему говорят: «Надо попоститься – три дня мясо и сладкое не есть, спиртное не пить, сексом не заниматься». То есть никаких удовольствий. «А чтобы дурные мысли в голову не лезли, надо их вытеснять. Поэтому читай псалом пятидесятый. Придешь потом и расскажешь, что понял».
Напомнило про невыученные уроки и родителей, да? Та же техника управления виной. И человек идет читать псалом пятидесятый, как ребенок шел читать параграф № 50.
Есть религии, которые монотонным бормотанием вытесняют греховные мысли: «Харе Рама, Харе Кришна» у кришнаитов. Чем больше человек повторяет молитву, тем меньше у него шансов подумать о чем-то, кроме нее.
А в переводе на урбанистический язык: «Короче, все это сначала прополоть, а потом закатать в асфальт. Чтобы ни один сорняк оттуда не полез. А если что прорастет, затопчите». Вот такой ландшафтный дизайн.
А через три дня праведный человек приходит к батюшке и отчитывается: «Ни капли в рот не взял, ни сантиметра никуда, все по-честному, псалом читал».
Батюшка накрывает тканью его голову и говорит: «Властью, данной мне, грехи твои отпускаю». И у человека, который себе места не находил, будто озарение случается: «Ах, а солнышко-то светит! Люди-то улыбаются! Мир-то какой красивый!»
Хотя мир каким был, таким и остался. В нем ничего не изменилось. Просто человек разрешил себе получать кайф. И его центр удовольствий снова работает, выбрасывая в кровь эндорфины. Такая алхимия.
Но главное другое. Имеющий право и умение обвинять и прощать – самый важный человек в обществе.
Когда уже можно становиться счастливым?
Есть люди, которым проще себя жалеть, чем радоваться жизни. Они уже привыкли к своему «пришибленному» состоянию, в котором удобно получать кайф исподтишка.
Такие «жертвы» считают, что им положены послабления, льготы. В их понимании это восстановление справедливости. В такой выгоде второго сорта есть определенный мазохизм. Это своеобразный изврат. Он калечит психику, рождая всевозможные неврозы. Но мазохистов это не останавливает. Их центр удовольствия работает по-другому.
С помощью системы «плохо – хорошо», «грехи – прощение» в нас с детства воспитывают чувство вины. Мы впитываем эту информацию и в будущем считаем ее единственно верной. Попутно у нас формируется система идеалов. Мы верим ей, мы в ней живем, мы ей пользуемся. Не подвергая ее сомнению. Ведь «все так живут!»
Но центр удовольствия у нас всегда с собой. Так что, если человек хочет быть счастливым, он может им стать прямо сейчас. Жаль, не все это понимают.
Центр удовольствия у нас всегда с собой. Если человек хочет быть счастливым, он может им стать прямо сейчас.
Хороший человек – это
В детстве всё, что нравилось маме, было хорошим. Всё, что ей не нравилось, было плохим. Но сейчас нам, уже взрослым, приходится самим решать, что хорошо, а что плохо.
Мы знаем, что общество живет по определенным «сценариям». В нем каждый играет свою роль и имеет свой статус. Как сказал Уильям Шекспир: «Весь мир – театр, а люди в нем актеры ‹…› И каждый не одну играет роль».
«Хороший – тот, кто делает что положено». «Хороший сын должен…», «Хороший отец обязан…», «Хорошей хозяйке нужно уметь…» Каждая роль обусловлена должностными обязанностями. Можно сказать, что хороший человек – тот, кто добросовестно играет свою роль. А кто же тогда плохой? Как определить черту, перейдя которую человек становится плохим?
Плохой человек – это
Можно предположить, что это тот, кто плохо играет роль, без энтузиазма и не заботясь о последствиях. Но тут таится подвох. Если играет человек здорово, но без желания, из-под палки, то он все равно плохой. За это он получает общественное порицание: «Ах, тебе не нравится?! Вон ты какой!» То есть если ты не хочешь делать, ты уже не хороший. И не дай бог тебе захотеть чего-нибудь – тем более не в рамках своей роли.
Таким образом, плохой человек – это тот, кто не испытывает должной радости, делая как все, и хочет чего-нибудь другого. Мы всю жизнь, день за днем, доказываем людям, что мы хорошие. И боимся показаться плохими.
Плохой человек – это тот, кто плохо играет роль, без энтузиазма и не заботясь о последствиях.