На следующий день наша артель разделилась. Одни пополняли запасы пресной воды и провианта, охотясь за оленями. Другие разведывали, есть ли на берегу скопление промыслового зверя. Мне было поручено собрать как можно больше листьев брусники для приготовления отваров.
После воскресного дня мы покинули тихую бухту и направили свои корабли к острову Вайгач.
IХ
Триста миль по Печорскому морю до острова Вайгач показались мне лёгкой прогулкой. Переход был спокойный, ветер полный и попутный. Всю неделю мы шли курсом фордевинд. За эти дни я научился читать мореходные книги, ориентироваться по звёздам и компасу. Впервые в жизни я увидел синего кита, не удержался и забрался на рей, чтобы уже с высоты как следует рассмотреть его. Правда, лоцману моё своеволие совсем не понравилось.
Он разгневался:
– Чайки всю палубу задрызгали, а зуёк будто вяленая трещина болтается!
И наказание не заставило себя долго ждать. Пришлось мне за моего кита два дня мочалом палубу драить и борта оттирать.
Когда мы зашли в просторную бухту Варнека и встали на якорь, я наконец-то узнал, зачем мы проделали такой огромный путь на восток, ведь местом нашего промысла должен быть Мурман, а он совсем в другой стороне.
Оказывается, братья Команины уже давно помышляли пойти к берегам Ледяного моря[21] и добыть там столько мамонтовой кости, чтобы её хватило обеспечить безбедную старость и более уж ни в чём не нуждаться. Но нельзя было отправиться в столь долгий, трудный поход без должной подготовки и знаний. Прежде многие отчаянные сорвиголовы уже отваживались на подобные опасные кампании, но так и не вернулись домой.
Долгие годы Афанасий Иванович составлял подробную мореходную книгу со слов промысловиков. Каждый раз, отправляясь за рыбой и костью, он записывал всё, что удавалось узнать: состояние ветров, какие течения преобладают на пути к Ледяному морю, что представляют тамошние льды, их размеры и крепость, сколько требуется времени и снаряжения, чтобы добраться туда и вернуться обратно. Всё это он записывал, дополнял и бережно хранил у себя под подушкой. Я и сам не раз заглядывал в эту мудрёную лоцию, но разобраться в ней мне было сложновато. Для этих непростых условий требовался и особый корабль.
Пока в Вавчуге строился двухмачтовый коч, братья Команины предприняли первую экспедицию до острова Вайгач. Нам предстояло загодя основать становище на случай зимовки или пережидания штормов: построить жильё, баню, припрятать инструмент и снасти, установить маяк. Также на всём протяжении пути артель вела разведку моржовых лежбищ, пересчёт численности животных в море и их добычу – всё это было необходимо для дальнейшего промысла.
Х
Высадившись на Вайгаче, мы встретили самоедов[22]. Говорили местные оленеводы на самодийском и немного на русском. Слова у них были славянские, но какие-то малознакомые, очень древние. На таком говоре у нас лишь седовласые старики изъяснялись.
Самоеды нам рассказали, что много лет назад русские мореходы уже проходили Северным морским путём до Ямала, они-то и научили их языку. Эта новость лишний раз подтвердила расчёты Афанасия Ивановича, и он ещё больше загорелся мечтой покорить Ледяное море.
Оказалось, что самоеды не живут на острове круглый год, как это нам показалось при встрече. Они приходят на остров с матёрой земли в апреле по последнему льду. Летом на Вайгаче идеальное пастбище: олени никуда не разбредаются с острова и не блудятся на нём, а главное – далеко в море нет их злейших врагов: гнуса, волков и охотников. С приходом морозов и ледостава самоеды перегоняют свои стада обратно через пролив Югорский Шар и уходят на запад, где нет таких лютых морозов, а снежный покров позволяет оленям отрыть ягель.
Почти все самоеды были без зубов. Я спросил у того, кто лучше всех говорил по-русски:
– Что же вы живёте в междоусобных сварах?
– На-ка! Как так?! – не понял ненец.
– Что же вы дерётесь? Вон зуботычины друг дружке отвешиваете!
– Так тоже ненец никогда не дрался, не врал, зла никому не делал. Легко жил.
– Почему же вы ещё молодые, а зубы как у стариков?
– Зубы хорошо мне шли. Но выпали, – рассказывал оленевод. – Сначала тот упал, потом второй. И так у всех. Кушаем строганину[23], зубов и не хватает.
ХI
На острове артель разделилась на три части. Мореходы Федота Ивановича отправились на коче вокруг острова обследовать его берега. Наша команда во главе с кормчим Афанасием Ивановичем наладила промысел моржей. А команда Семёна Ивановича приступила к сборке срубов. И в первую очередь команда Семёна Ивановича поставила баню.
На острове меня особо никуда не допускали, я целыми днями помогал готовить еду и мыть посуду. Всё остальное время мне приходилось багрить прибитые к берегу плывуны, лежины и сучья, пилить их и перетаскивать к нашему новому жилищу. Дров требовалось так много, что вечером я валился без сил и спал всю ночь без снов.
Но однажды на острове со мной случилась целая история. Я, как обычно, багрил принесённые приливом сушины и в поисках новых зашёл очень далеко. Высматривая сверху, что может пригодиться, я заметил, как под обрывистым берегом охотятся купор Егор Васильевич и лоцман Мартын Степанович. Они загнали стадо моржей копьями к отвесной скале и пытались забить самого матёрого из них. Это было не пустяковое дело, как могло показаться на первый взгляд.
Предания старцев о падающих с неба белках и оленях оказались обманом, весь наш хлеб добывался большим трудом и благодаря сплочённости артели. Эти арктические моржи не были похожи на пугливых лахтаков[24], в отличие от морских зайцев, они никогда не сдавались без боя. Взрослые самцы оборонялись огромными бивнями, а от их звериной лютости и дикого характера у промышленников кровь леденела в жилах. Бывали случаи, когда они, видя какого-либо человека на морском берегу, ловили его и разрывали своими зубами. И у этого стада моржей тоже были сторожевые самцы, они ревели и бросались на охотников, подходить к ним было опасно для жизни. Это были тучные, горообразные существа с пучеглазыми мордами и торчащими во все стороны колючими усами. Своими бивнями они наносили сокрушительные удары. Иные цеплялись ими за камни и ползли наверх, другие прикрывали спины отступающих.
В какой-то момент самый свирепый морж набросился на купора и боднул его. Падая, Егор Буренин сломал своё копьё и, не имея возможности защищаться, пополз прочь. Обезоруженный Егор Васильевич уже не представлял угрозы стаду. Победоносно прорычав, страж развернулся к лоцману и ринулся на него со всей своей яростью и беспощадностью. Мартын Степанович ударил моржа копьём, но попал в ласт и только ранил животное. От боли морж окончательно обезумел, взревел и уже готов был проткнуть острыми бивнями охотника, как мне пришла мысль поддеть один из валунов своим багром.
Метни я багор, как копьё, неизвестно, попал бы в моржа или нет. А если бы и попал, то убил ли? И вот я поддел этот валун, а он с огромной скоростью устремился вниз, попутно увлекая за собой ещё один камень, а тот ещё и ещё… На тело моржа обрушились два десятка таких валунов. От ударов он тут же погиб, и только чудом ни один камень не задел лоцмана.
От грохота стадо шарахнулось в сторону и устремилось в море. Толкаясь, наползая друг на друга, давя собственных малышей, они прорывались к воде. В тот день моржи всё-таки скрылись от копий охотников.
Мартын Степанович после спасения от стража посмотрел вверх и похвалил меня:
– Наш паря! Помор!
ХII
Тут я должен рассказать, зачем мы вообще добывали моржей. Дело в том, что помимо мяса у них всё имело высокую цену. Их бивни иногда были длиной в руку человека и среди иностранцев ценились не меньше пушнины. Моржовое сало перетапливалось и использовалось для осветительных ламп. Шкура моржей очень прочная, и из неё выделывали крепкие верёвки. Одну часть добытого жира наша артель продавала в Архангельске, и она шла на городские нужды. Вторую – в Вавчуге, там братья Баженины получали особую корабельную смолу.
Привезённый в Вавчугу жировой слой моржа при высокой температуре кипятился и выпаривался. Полученную клейкую чёрную смолу наносили на корабельные корпуса. Пропитанные швы и обшивка таких кочей не подвергалась вторжению корабельного червя.
Но истребление моржей ради наживы никому не приятное и жестокое мероприятие, поэтому-то братья и стремились к берегам полуострова Таймыр, где бивни мамонтов хранились в земле и где для этого не нужно было никого убивать. К тому же размеры ископаемых в десятки раз превышали размеры моржей, а значит, и бивни стоили в десятки раз дороже.
ХIII
На острове Вайгач мы пробыли до Ильина дня[25]. Бочки для сала были заполнены и закупорены. Запасы пресной воды и провизии заготовлены с расчётом самого долгого перехода. Ко всему прочему мы насобирали противоцинготные лекарства: листья ромашки, брусники, иван-чая, ягоды морошки. Дождавшись попутного ветра, все три корабля поставили паруса и отправились на Мурман за трещиной[26].
Четыре недели мы не видели суши. Всё это время наши корабли шли курсом крутой бакштаг[27]. Зюйд-ост[28] гнал нас к Мурману, но и сильно сносил на север.
Где-то на полпути к месту промысла я вдруг вспомнил о бабушке и понял, как сильно истосковался по дому. Я спустился вечером в тёплый отсек, укутался шерстяным одеялом и задремал. Только сомкнул глаза, как мне тут же приснились лето, родительский дом, заросший огород и как овечка тянулась ко мне и вырывала из руки свежескошенный пучок травы. А потом бабушка распахнула окно и крикнула: