После ужина их построили по десяткам и увели распихивать по камерам. Надежды на спокойную жизнь вспорхнули и клином потянулись в теплые края, стоило Джейсу переступить порог камеры. За спиной злорадно фыркнул конвоир, толкнул Джейса меж лопаток, заставляя полностью зайти в маленькое помещение, и тут же грохнула тяжелая дверь. Джейс и его сосед остались один на один.
Соседствовать теперь полагалось с тем самым белобрысым мальчишкой с глупой детской мордой. Впечатление детскости усиливали рапахнутые от ужаса голубые глаза. Он был физически развит уже как взрослый мужчина, но явно не заматерел. Уверенности в нем не было ни на грош. Джейс мог без карт и кристального шара предсказать многие беды на эту голову. Тем более, что пацан был не то чтобы красавец, но и не урод. Черты лица простоватые, немного грубые, хоть и смягченные юностью, и все же приятные. Симпатичный домашний мальчик, потерянный и напуганный переменами в жизни. По уму от такого магнита для неприятностей надо было держаться подальше, но им предстояло всего лишь жить в одной камере.
Пацан стоял у коек с абсолютно растерянным видом. На старшего товарища он смотрел, как теленок на волка, явно нарисовав в воображении какие-то страшные сценарии. Джейс подумал, что, должно быть, еще недавно сам так смотрел на Кору. Неужели ей все так же было видно? Интересно, а ее так же раздражало то, что он видел в ней монстра? Если да, то уважения к своей бывшей хозяйке у него должно было прибавиться, потому что у самого руки так и чесались встряхнуть мальчишку или хотя бы дать ему подзатыльник, чтобы вывести из этого заторможенного состояния.
Ростом он был меньше Джейса, но не так чтоб слишком, и при этом зажимался все больше и больше, чтобы казаться меньше и не особо раскрываться для удара. Джейс смерил его холодным взглядом и уверенно двинулся к койкам. Хлопнул по верхней тяжелой ручищей и строго рыкнул:
— Слушай сюда, салага. Верхняя койка — моя, мое барахло не трогаешь и вообще в мою сторону не дышишь. Ведешь себя тихо, меня не кантуешь и будешь жить. Понял?
— Да, с-сэр, — едва шевельнув по-девчачьи розовыми губами мальчишка. За день, видимо, ему уже успели не раз намылить холку, перебивая привычку называть всех "господами".
— Тихо ты, идиот! — шикнул на него Джейс. — Никогда не называй другого раба "сэр"! Тут же скатишься в самый низ пищевой цепочки. И от инструкторов огребешь!
Ворча что-то матерное и нелестное про умственные способности своего соседа, "паленый" одним ловким движением взлетел на свое спальное место, как кот на дерево.
— А как мне к вам обращаться? — донесся до него еле уловимый вопрос.
— Никак. Каким местом ты меня слушал? — буркнул Джейс, расшнуровывая ботинки. Их он собирался прикрутить к железной перекладине в изножье. Все вещи в бараке всегда надо было держать как можно ближе к себе. Бросив косой взгляд на в конец сдувшегося салажёнка, Джейс чуть смягчился. — По номеру или по кличке тут к друг другу обращаются. Но по кличке это только если друзья.
Мальчишка кивнул, не поднимая глаз, и заполз на свою койку. Сначала немного повозился, а потом стих, будто и нет его совсем. Через минут десять в громкоговоритель прозвучала команда "отбой" и свет вырубили. Джейс лежал, подложив под голову руки, и пялился в темноту. Чужой страх наполнял маленькую неуютную камеру похлеще любой вони, хотя запахов в камере особо и не было. Так, не выветрились остатки антисептика, несет дешевым стиральным порошком от тощей постели да не менее дешевым гелем для мытья всего себя.
Когда самому больно и страшно, нет сил обращать внимание на что-то вне этого внутреннего ужаса. Джейс знал это и по себе, и по другим. Но, к его собственному удивлению, в эту минуту, когда он как раз хотел перед сном обратить внимание на свои мысли, его раз за разом переключало на чужой страх. Сначала нахлынула волна дикого раздражения, а потом он вспомнил самого себя всего несколько лет назад. Да, ему тогда было хуже, чем этому пацану, но нет ничего тупее, чем меряться болью.
— Четыре-пять-четыре, — сухо бросил Джейс в темноту и тут же почувствовал, как давление чужой боли ослабло.
— Семь-пять-два, — послышалось в ответ, и Джейсу показалось, что в голосе парнишки не прозвенел нерв.
И все-таки этот проклятый пацан открыл дверь для того, что Джейс так старательно подавлял. Он закрыл глаза и тут же увидел Кору. Она смотрела на него с любовью и одобрением, ласково улыбаясь понимающей и теплой улыбкой. Сердце сжалось так, что дыханье перехватило. Если бы он умер в тот момент от инфаркта, не удивился бы. В уголках глаз закололо влажным холодом. Нельзя, нельзя, нельзя. Нельзя скучать, тосковать, вспоминать. Это верный путь к раздолбанным нервам и какому-нибудь срыву. Надо иметь дело только с тем, что сейчас перед тобой.
Джейс бережно, будто хрупкую редкую бабочку, укрыл этот образ непроглядной темнотой и упрятал в самый дальний угол в своем сердце. Опираться на то, что дала ему Кора, стремиться к цели ради ее веры в его силы он еще мог. Но вот так травить себе душу воспоминаниями о том, что было более недоступно и, может быть, было потеряно навсегда — это было прямым путем к сумасшествию. Где-то в его скитаниях ему повезло погреться у чужого костра, когда уже замерзал насмерть. Теперь надо было идти дальше, не оглядываясь, потому что пути назад больше не было, а попытка отыскать то, чего не было, равносильна смерти. А то, что перед глазами все еще пляшут языки пламени и тело помнит тепло — это ничего, это… пройдет? Джейс не хотел, чтобы это проходило. Последней мыслью было, как по-испански будет "огонь", и усталость наконец-то свалила его.
Глава 5
На расчищенном от джунглей пятачке стоял небольшой палаточный городок. Воздух уже прогрелся и врывался в легкие густым горячим потоком. Влажность была такой, что при малейшем движении казалось, будто ты прорываешься сквозь водяную завесу. Собственная кожа постоянно казалась липкой от пота и влаги, и даже разработанные для армии быстро сохнущие и выводящие лишнюю влагу ткани, из которых шились ботинки, одежда и обвес, порой не справлялись, вынуждая хотя бы в базовом лагере всегда держать что-то сухое про запас. Во время вылазки в джунгли явно светила перспектива либо ходить большую часть времени мокрыми, как курицы, или же по-старинке сушить портки у костра.
В палатках, где размещалось сразу несколько человек, спать было невозможно. Простыни не просыхали и начинали попахивать плесенью, а при отстутствии ветра духота стояла страшная. Cамые умные доставали гамаки, выбирались ночью на улицу до ближайших деревьев в пределах лагеря, ставили антимоскитные контуры и спали под открытым небом. Не по правилам, конечно, но все на это закрывали глаза. Главное было успеть свернуть лавочку до побудки. Тем более, что весь смысл таких пещерных условий в век космических перелетов как раз и заключался в том, чтобы люди учились выживать в отсутствие привычных технологий и комфорта.
При таком раскладе тент для брифингов вызывал радостный трепет в сердце, потому что там находился один из немногих элементов роскоши — прибитый к столбу настольный вентилятор. Сейчас там разместилось восемь бойцов, присланных на подготовку перед операцией в условиях джунглей. Их отобрали из разных частей, и отбор этот был строгим. Они пока не знали, для чего именно формируется новая группа, но уже были довольны и гордились тем, что попали в ее состав.
Все были молодые, но уже с определенным опытом, так что за то время, которое они находились в тренировочном лагере, бойцы успели наладить командную работу. До сих пор они обучались в самом лагере, где была полоса препятствий, небольшой полигон и учебная часть. Теперь же им предстояло на месяц отправиться непосредственно в джунгли под руководством какого-то особого спеца. Сегодня их вызвали на брифинг как раз для того, чтобы дать вводные по учебной миссии и представить инструктору-проводнику.
— Да, ёпт, где они там? — взорвался Тай Макинтайр. Он неохотно собрал свое растаявшее от жары и раскинувшееся на стуле длинное поджарое тело, поднялся и осторожно отогнул полог тента.
— Ну что там? — подал голос Холт Максвелл, старшина, выполнявший в отсутствие командира главную роль в отряде. Невысокий, коренастый парень с простым серьезным лицом производил впечатление человека спокойного и основательного, что вполне соответствовало действительности.
— Майор стоит у соседнего тента с какой-то бабой. Разговаривают, — доложил Тай.
— Какой бабой? — оживился жгучий красавец Рико Галеано, сверкнув сапфировыми глазами из-под густых черных ресниц. На фоне смуглой кожи голубые глаза выделялись особенно ярко, но до этого момента Рико почти задремал и скрывал это неотразимое оружие под потяжалевшими веками, разомлев от жары. Любопытство оказалось сильнее лени. Рико поднялся и присоединился к товарищу. Этот яркий красавец привык к женскому вниманию и сейчас заинтересовался перспективой поживы.
На улице действительно стоял майор Генри Кордерой и благодушно общался с высокой смуглой женщиной с капитанскими лычками на полевой форме (в отличие от настоящих боевых условий в тренировочном лагере офицеры носили знаки отличия).
— Хорошо быть офицером, — с сожалением процедил Рико. — Можно себе под бок такую подружку посадить, когда хочешь, тогда и трахайся. Даже не "полевая королева"*, а реально красивая баба! Вон, аж до капитана поднялась! Или доплыла. На спине.
— Я ее раньше не видел, — заметил Тай, толкая Рико, закрывшего ему обзор.
— Да это, наверное, из штаба, — пожал плечами ничуть не обидевшийся товарищ. — Я всех теток у нас уже запомнил. Хотя к этой я бы пошел на курс, уверен, она многому может научить!
Рико пихнул Тая локтем под ребра с многозначительной усмешкой. Тай только фыркнул. И тут оба офицера развернулись в сторону тента и двое парней шарахнулись от входа, метнувшись к своим местам. Полог тента громко хлопнул, отброшенный уверенной майорской дланью и в "зал для брифингов" широкими шагами ворвался майор со своей спутницей. Естественно, майор вышел вперед и начал озвучивать вводные для предстоящих учебных заданий, а на экране за его спиной появились сначала спутниковые снимки местности, по которой команда должна была бегать целый месяц, потом появилась физическая карта, снимки самых опасных растений и животных и прочие иллюстрации.