Девушка, наконец, услыхала шаги и перевела на него взгляд. Файльс заметил, что во взгляде ее прекрасных черных глаз выражалась решительность и строгость. Он даже пожалел об этом. Если она обладала слишком мужественным и твердым характером, то это не соответствовало ее нежной женственной наружности, — подумал он.
Девушка медленно повернулась к нему и, окинув его быстрым испытующим взглядом с головы до ног, спросила глубоким, музыкальным голосом:
— Вы инспектор Стэнли Файльс?
Захваченный врасплох, он немного смешался.
— Да, — ответил он и, заметив улыбку в ее глазах, спросил в свою очередь: — А это Скалистые Ручьи, вон там, в долине?
Девушка кивнула головой.
— Да, — сказала она. — Этот поселок таит в себе много интересного, за исключением, быть может, уважения к законам.
— Поэтому я и приехал сюда, — заметил он, широко улыбаясь.
Девушка весело рассмеялась.
— Само собою разумеется. Мы уже слышали, что вы едете сюда. Вы хотите устроить здесь полицейский участок, не так ли?
Он отвечал утвердительно, и тогда улыбка исчезла с ее лица, и глаза стали серьезными.
— Это давно следовало сделать, — сказала она. — Я слыхала о скверных местах, читала о них, но думаю, что ничто не может сравниться с этим местом. Посмотрите! — вскричала она, вскакивая и указывая своей красивой рукой на долину с разбросанными по ней домиками, утопающими в зелени, и серебристой лентой неширокой реки, извивающейся внизу. — Существует ли еще где-нибудь такая насмешка в природе? Ведь это самая красивая картина, какую только может представить себе воображение художника! Здесь все как будто дышит миром и покоем. А между тем… Скалистые Ручьи — подлинное гнездо беззакония, — прибавила она.
С минуту он ничего не отвечал. Он думал о том, какую прелестную картину представляет она сама, стоя возле огромного дерева на склоне зеленого холма, внизу которого виднелась долина. Но она нагнулась, подняла опрокинутую корзинку и стала собирать свои швейные принадлежности. Очарование было нарушено, и он возразил, улыбаясь:
— Мы, в полиции, должны быть довольны, что существуют такие места, как Скалистые Ручьи. Подумайте только, если бы их не было, то мы рыскали бы по округе столь же бесполезные, как голодные койоты зимой! И, конечно, правительство не стало бы платить нам деньги за это.
Девушка собрала свои вещи и, указав рукой на тропинку, которую Файльс покинул, сойдя с лошади, отрывисто проговорила:
— Вот дорога в Скалистые Ручьи. Она ведет прямо к трактиру. Видите ли, это самое главное здание в поселении! Прощайте.
Не прибавив больше ни слова, она быстро пошла вниз и скрылась в густом кустарнике, покрывающем склоны холма.
Ту неожиданную встречу Файльс не мог забыть, и теперь, сидя у окна в полицейской конторе, он припоминал все ее подробности. После того он много раз видел эту девушку и даже говорил с нею, так как его служебные обязанности часто заставляли его бывать в окрестностях старой сосны. Но знакомство их не подвинулось ни на шаг: девушка сохраняла холодную сдержанность в своих отношениях с ним.
Между тем Файльсу она нравилась все больше и больше, и он думал о том, что когда, наконец, успех увенчает его усилия и он выдвинется по службе и займет независимое положение, то станет добиваться ее руки. Теперь он еще не может этого сделать. Он должен сосредоточить все свои помыслы, все свои силы на достижении цели, к которой стремился. А тогда!..
Мечты его были прерваны стуком в дверь. Вошел сержант.
— Ну что? — спросил Файльс властным голосом.
— Это Хёнтли, сэр. Он получил известие, — отвечал сержант. — Товарный поезд был остановлен, не доходя Белого Пункта. Грабители вскочили в два последних вагона и удержали в плену тормозную команду. Кажется, поезду был дан сигнал к остановке, когда он миновал холмы и был на повороте. Пока он там стоял, два последних вагона были отцеплены и затем поезду было дозволено продолжать путь. Поезд отправился без двух вагонов и теперь находится в виду. Хёнтли ожидает вас.
Файльс встал, и сержант тотчас же посторонился, чтобы пропустить его в дверь.
— Где телеграмма? — спросил он взволнованного агента.
Никто не проронил ни слова, пока он читал это важное сообщение, разрушившее все его надежды на немедленный успех. Бросив вопросительный взгляд на агента, Файльс повернулся к сержанту.
— Тут сказано, что кондуктор слышал, как предводитель говорил своим людям, чтобы они отправлялись по южной дороге. Это либо просто блеф, либо ошибка. Эта дорога ведет в Скалистые Ручьи, отстоящие на 22 мили от Белого Пункта. Они, вероятно, должны были медленно двигаться со своим тяжело нагруженным фургоном. Скалистые Ручьи находятся в 26 милях отсюда по дороге. Скажите нашим людям, чтобы они немедленно отправлялись, и если они поедут быстро, то могут перехватить их по дороге или же поедут за ними и выследят их.
Файльс, не обращая внимания ни на сержанта, ни на Хёнтли, ожидающего его, бросился во внутреннюю комнату, где находился телефон, и позвонил в городской полицейский участок.
— Дело в высшей степени важное, — сообщил он начальнику. — Я должен немедля повидаться с вами. Спиртные контрабандисты снова нас обставили…
Глава VНа южной дороге
Три человека в полицейской форме быстро мчались по равнине. Впереди скакал сержант Мак Бэн. Вдруг он остановился и, обратившись к своим спутникам, сказал:
— Видите, ребята, вон там Кипарисовые холмы? Мы слишком удалились к югу.
— Верно, сержант, — ответил один из полицейских. — Надо повернуть влево.
Загорелые, бронзовые лица всех троих выражали энергию, и глаза были с напряженным вниманием устремлены вдаль. Служба их была тяжелая, но этого требовало от них правительство, и этого же требовали условия страны, в которой они находились. Беззаконие преобладало в этих прекрасных, залитых солнцем равнинах и не только беззаконие людей, но и беззаконие самой природы, с которой приходилось бороться, чтобы можно было дышать свободно и жить.
В прерии была военная полиция, но ее методы отличались от военных методов. Полицейские солдаты должны были повиноваться приказам, но этим кончалось их сходство с солдатами армии. Каждому полицейскому предоставлялась свобода думать и действовать по своему усмотрению. Его начальники требовали только одного: достижения успеха. Было ли совершено преступление, бежал ли преступник, или же преступление только замышлялось, — полицейский обязан был отправляться на место действия расследовать дело и арестовать виновных. Полицейский должен быстро соображать и действовать на свой собственный страх и риск. Успех вызывал лишь холодное одобрение со стороны начальства, но за неудачу приходилось тяжело расплачиваться. Полицейская работа могла продолжаться дни, недели, даже месяцы. Ни время, ни расходы не имели значения, лишь бы результат был успешный. Если же результаты были неудачны… впрочем, нет, неудача не допускалась! От этого мог бы пострадать престиж полиции, состоящей из семисот человек, на которых была возложена обязанность подчинить себе и очистить от всех преступных элементов территорию, где легко могли бы затеряться с полдюжины европейских государств.
Сержант Мак Бэн снова заговорил, устремив свой пристальный взгляд на горизонт.
— Вот она! — воскликнул он. — Стоит там, точно метла. Это знаменитая сосна близ Скалистых Ручьёв. Скачите дальше, влево от нее, ребята.
Он повернул свою лошадь, и скачка возобновилась. Где-нибудь там впереди, на южной дороге, контрабандисты спирта прячут свой груз. Инспектор Файльс сказал: «Ступайте и окружите их!» — и хотя численный перевес был не в пользу полицейских, ни один из них не думал об этом. Каждый готов был употребить все усилия, на какие только был способен человек, чтобы добиться успеха.
Когда, наконец, было установлено нужное направление в этой обширной зеленой пустыне, сержант-шотландец, с грубыми, суровыми чертами лица, несколько ослабил свою бдительность, и глаза его приняли добродушно насмешливое выражение.
— Эй, ребята, — сказал он, — разве не постыдно так растрачивать хороший спирт, выливая его на землю? Впрочем, правительства всегда расточительны, только не там, где это касается жалованья.
— А что если б мы пролили немного этого спирта, сержант?
— Пролили? — засмеялся сержант. — Ты неправильно выражаешься, приятель. Разве этим словом можно определить то чудное, теплое ощущение, которое испытывает человек, когда в его горло льется доброе виски? Я думаю…
Другой полицейский перебил его.
— Файльс вылил бы даже шампанское, — сказал он. — Такой уж он человек!
Сержант покачал головой.
— Конечно, Файльс уберет с дороги все и всякого, кто будет мешать ему, оттого он и сует свой нос всюду, где чует дичь. Так и нужно поступать в этой богом забытой стране. Если мы не исполним приказ и не выльем конфискованный спирт, то цена нам будет грош, и никто нас больше не купит. Нет, ребята, хотя сердце у нас будет разрываться от огорчения, когда мы будем выливать виски, но сделать это мы должны, иначе нас попросту выкинут за борт!
Разговор прекратился, и все опять устремили напряженные взоры в ту сторону, где должна была находиться южная дорога. Через полчаса они уже увидели под ногами песчаную дорогу, ту самую, которую искали, и они тотчас же соскочили с лошадей и стали внимательно рассматривать следы на песке.
— Мы следуем за ними по пятам, ребята! — крикнул сержант. — И, судя по тому, как они едут, мы их скоро настигнем.
— С ними четыре верховые лошади, — сказал другой полицейский, рассматривавший дорогу. — С возницей это составляет пять человек. Бродяги прерии — я думаю!
Сержант кивнул головой, продолжая рассматривать следы. Вдруг третий полицейский крикнул:
— А это что?
Все сейчас же бросились к нему. Он спокойно разрывал окурок сигареты, поднятой им на дороге.
— Бродяги прерии не курят покупных сигарет, — сказал он. — Эта же куплена в городе.