Аня подняла глаза от учебника. Андрей, почуяв слабину в доводах начальства, «сделал стойку».
– А веришь ли ты в Бога, Елена Петровна?
– Я не фанатик, конечно, но верю.
– А вот ты на работе шарфы вяжешь. Сколько ты их связала за рабочее время?
Петровна покосилась на него.
– Болтай больше! Ты кроссворды решаешь, я рядок-другой провяжу. Дело от этого не страдает.
– Петровна, я не об этом. Ты умеешь вязать, но ты же не ограничилась одним изделием. И хотя ты вяжешь за смену рядок-другой, десятка два шарфов связала?Елена Петровна улыбнулась:
– Не считала. Я ж не только шарфы…
– Тем более. Теперь о Боге. Если он умеет творить, то почему должен ограничиться одним нашим миром? Логично? А если учесть, что наша жизнь конечна, а его – нет, то миров может быть не десятка два, а намного больше. Логично?
– А чего ты свою логику от Петровны разматываешь? – подколола парня Настя. – Наша Петровна может быть исключением.
Петровна с Аней рассмеялись, а Андрей только слегка улыбнулся своей хищной улыбкой, обещавшей грядущее словесное наступление и никак не оборону.
– Попробую рассказать просто, как в детской литературе. Если взять лист бумаги, то у объекта две характеристики – длина и ширина. Можно провести две линии, и они никогда не пересекутся. Пока понятно? Проверим на нашей ведомости?
Он действительно потянул к себе рабочий документ, но Петровна проворно ударила его по руке.
– Мы тебе пока верим. Ври дальше.
– Оставим незаслуженные оскорбления. Следим за ходом моей мысли. Предположим, что есть миры, где всего два измерения. Плоские люди в них могут воображать, что они единственные во Вселенной. Они просто не могут видеть таких миров, как наш трехмерный: с длиной, шириной и высотой. В трехмерном измерении на трех плоскостях двухмерные миры могут встретиться. Могу показать. Проведу линии на каждой стене в этой комнате. И вы увидите точки их пересечения. А теперь все то же, только на ранг выше.
– Это как? – не поняла Петровна.
– Так. Есть миры с четырьмя измерениями. На практике представь, что несколько подъемных кранов везут навстречу друг другу комнаты. Комнаты проходят одну и ту же траекторию, но в разное время. А могут и зацепиться, не разрушаясь при этом. У нас нет органов чувств, способных обнаружить пространство высшей организации. В том измерении есть точки пересечения трехмерных миров. Достаточно знать такие точки, и можно попасть в параллельный мир.
– А почему они называются параллельные, а не пересекающиеся? – не выдержала свою молчаливую роль Аня.
– С точки зрения геометрии название подкачало, согласен. Но жизнь там идет где-то рядом, параллельно, а видеть ее никому не дано. Логично, Петровна?
– Логично-то логично, но пока там никто не был, это только теория.
– Настя туда собралась! Заглянет, узнает, как там – столько же платят за ночную смену или больше. А мы с этой информацией – к руководству ТЭЦ.
Настя с уважением посмотрела на Андрея.
– А ты ведь больше знаешь, чем рассказал. Ты что – такими вещами интересуешься?
– Так, читаю. Пока Петровна вяжет…
Аня улыбнулась, заглянула в последний раз в учебник и спрятала его в сумку. Все потянулись переодеваться.
Настя собиралась поехать домой на автобусе, но утренний осенний воздух подействовал на нее освежающе. Захотелось часок прогуляться, и она решила вдоль реки пройти к своему кварталу. Дорожка шла то приближаясь к воде, то отдаляясь, то повторяя ее изгибы, то скрадывая путь напрямую. За одним из поворотов показался мост. Вернее, его половина… Как на рисунке… Или во сне…
Настя так испугалась, что не сразу сообразила: это знакомый с детства старый пешеходный заброшенный мост, который прозвали в народе «мостом в никуда». Мост был целым, просто его правая и левая части были разного цвета. Правая – старая и черная от времени. Левая – более светлая – достроена позже.
В послевоенном поселке дороги были узкие. Когда городок расстроился, и разъездов, и парковок стало не хватать. Власти городка задумали ввести два направления дорог с односторонним движением. Для этого решили построить новую объездную дорогу по окраинам. Дорога упиралась в реку. Решив сэкономить, отдали распоряжение достроить остатки послевоенного разрушенного моста. Мост достроили, открыли с большой помпой в день праздника.
Когда по нему пошли первые машины с подсыпкой для новой дороги, мост не выдержал. Пробовали ремонтировать, но после нескольких неудачных попыток шоферы отказались рисковать. Виновных в расчетах не нашли. От идеи дорог одностороннего движения отказались. Мостом изредка пользовались только рыбаки да охотники, поскольку за ним начиналась полоса болот и кустарников. «Мост в никуда» находился совсем рядом с ее домом.
Настя подошла к недостроенному мосту. День был ясным, прохладным. На том берегу у костра сидела группа солдат в немецкой форме. Пара часовых с автоматами, сменяясь время от времени, подходила к реке. Там, внизу, в холодной осенней воде вяло передвигались люди, таскавшие и устанавливающие тяжелые бревна. Настя пошла к ним. Грязные, небритые и худые, они уже людьми себя не чувствовали. Не только от голода и холода. От унижения. От безысходности. У них не было ни малейшего шанса остаться в живых.
От костра отделился плотный немец. Он стал подманивать птиц, бросая им куски хлеба. Один кусок упал в воду. Крайний военнопленный протягивает руку. На берегу ждут. Дождались, пока он поднесет кусок ко рту, но откусить не дали. Автоматная очередь. Смех. И красная струя в светлой воде. Тело уплывает так медленно, словно ожидает оставшихся в живых. Товарищи замерли на мгновенье. Но стоять нельзя.
А она почти рядом, невидимая. Если сделать еще несколько шагов, она окажется в том мире, ее заметят. Настя приседает, чтобы вода скрыла по горло, и продвигается вперед.
– Ребята, – шепчет она, – не оборачивайтесь. Найдите меня глазами. Я помогу вам.
– Я один с ума схожу? Или мы вместе? – сквозь зубы произносит тот, что с краю.
Почему-то кажется, что он был командиром. Гимнастерка сидит более ладно, не мешком.
– Вместе, – чуть слышно отвечают сразу двое.
Настя боится, что ей не поверят. Она горячо шепчет:
– Возьмите все вместе бревно и несите на мой голос. Здесь стена. За ней вас не увидят.
– Ты кто?
– Да какая разница! Скорее! Сюда!
– Верим, мужики. Один хрен помирать.
Настя боится, что их суета привлечет внимание часовых, но вода не дает ускорить темп передвижения. Солдаты подтягивают бревно подлинней. Часть выстраивается на одном конце, поднимает для установки, роняет. Бросившись поднимать бревно, группа почти разом пересекает границу невидимости. Они сразу это понимают. На том берегу – переполох и стрельба, но их не видят. Стреляют по воде, по окрестным кустам. Пули не залетают на этот берег. Это берег другого мира.
Солдаты, их двенадцать человек, выбравшись из воды, рухнули на песок. Отсюда хорошо видно, как беснуются их мучители.
– Что дальше? – спросил тот, что выглядел старшим и по званию, и по возрасту.
– Дальше вы сами. На этом берегу постарайтесь избежать плена и выйти к своим.
– Я был неверующим. Но, думаю, ты – ангел. Значит, не пойдешь с нами?
– Я не смогу. Я живу не здесь, и у меня свой путь.Разбудил ее звонок в дверь. Поглядела на часы – восемь. Испугалась было, что перепутала смены, но вспомнила вчерашний день и успокоилась. Сон еще звал к себе, но звонок в дверь повторился – длиннее и настойчивее. Настя, путаясь в рукавах халата, заспешила к двери. За дверью нетерпеливо приплясывала Светка.
– Настя, спаси меня!
– О, господи!
– Пусти скорей. Я все объясню. Тебе надо только расписаться в дневнике и дать свой телефон. Вот здесь, под записью.
Дневник она заранее приготовила и держала в руке, раскрыла страницу, где крупными буквами с сильным нажимом запись: «Прогуливает уроки без уважительной причины. Прошу родителей сообщить мне о том, что они поставлены в известность».
– Не помню, чтобы я тебя удочеряла, – зевнула успокоенная Настя.
– Распишись. Иначе меня на литературу не пустят. Ты имеешь право как совершеннолетняя сестра. Я бы и сама расписалась, так она просила дать телефон, чтобы позвонить и убедиться.
– А я при чем? Пусть маме звонит.
– Так матери надо звонить через соседку. Ты ж понимаешь! Пообещай ей, мол, сама сообщишь маме, что со мной поговорят, накажут, и все такое.
– Свет, эта запись неделю назад сделана. Чего тянула?
– Думала – забудет. Не забыла, представляешь? После выходных уперто требует телефон родителей. Ты запиши ей там свой мобильный.
– Ага, чтобы потом вся школа год читала. На листочке запишу. Смотрю я на тебя, Света, и сердце мое радуется, что я детей не завела.
– Только ты меня не добивай, ладно?
– Да ладно уж, беги. С уроков почему уходила, поделись со старшей сестрой.
– Надо было.
– Мне так учителю и сказать?
– Скажи, заболела, простудилась, голова болит и все такое.
– Скажу – тошнота по утрам, аллергия на запахи, резкая прибавка в весе.
Светка гневно на нее взглянула, но отвечать не стала – некогда. Оставила Настю в неведении – встать или лечь. Легла, но ее замечательный сон не вернулся. Очень захотелось побывать на месте события. Теперь она совершенно уверена, что мост во сне – тот, что рядом с домом.
Вторая смена хуже первой и хуже ночной. В первую нельзя выспаться, но и во вторую не расслабишься. То и дело смотри на часы, чтобы не пропустить время выхода из дома. Настя растягивала время, чтобы выйти не по поводу сна, а как будто на работу. На мост поглядеть мимоходом, по дороге. Она же решила быть реалисткой. Пробовала читать, помыла посуду. Посмотрела на письменный стол с ноутбуком.
В начале сентября она дала себе зарок – сесть за компьютер с одной целью: найти учебное заведение. Хоть заочное, хоть курсы какие-нибудь. Но в роли студентки представить себя уже трудно, а упрямый характер не давал нарушить слово. Если б знать хотя бы область интересов! На работе поощряют учебу по специальности. Но к химии душа не лежала.