— А кто мне всю эту неделю заливал, какой Ник замечательный-презамечательный, и что это лучший секс в твоей жизни?
— Это еще ничего не значит, — сопротивляюсь я. — Ладно, я сейчас буду шуметь блендером, а потом помчусь на работу. Хорошего тебе дня.
— «Хорошего», — вздыхает Ким. — Дразнишься. Знаешь же, что я предпочла бы повеситься, а не торчать в этом душном офисе и слушать правки от клиентов.
— Я в тебя верю. Думай о том, как мы спустим эти деньги на коктейли и симпатичных стриптизеров.
— Бетт, мы не ходим в стрипклубы.
— Вот именно. Самое время начать. Все, целую! — я кладу трубку и жму кнопку блендера. Белое молоко окрашивается в приятный розовый цвет, напоминая клубничное мороженое.
Жаль, что Ник уже ушел на работу, и смузи он не отведает. За эту неделю я успела немало узнать о нем: он работает менеджером по продажам (понятно, куда он направляет свою харизму), обожает итальянские блюда, а в детстве мечтал стать кинозвездой. Прошлые отношения длились два года (отмечаю: способен на более длительные отношения, а не просто интрижки), но разошлись громко и неудачно. Почему — не рассказал. Давить я не стала. Прошлое есть прошлое. Если его бывшая жива и не пропала при загадочных обстоятельствах, то переживать не о чем.
Ник открыто восхищается моим умением готовить, но он понимает, как я устаю в ресторане, и поэтому зачастую выручает. В постели он однозначно лучше, чем на кухне, поэтому обычно заказывает доставку. Она ездит к нам так часто, что, наверное, все курьеры в районе уже выучили наш адрес. Ник как-то попытался приготовить скрэмбл, но что-то произошло со смесью, и она пригорела снизу. Я научила его простым, но сытным тартинам с авокадо.
Уже на бегу заливаю смузи в красивый длинный стакан с трубочкой, с которым потащусь на работу. До работы я хожу пешком — минут пятнадцать обычным шагом, семь — быстрым. Однозначный плюс, поскольку цены на такси у нас в городе бешеные.
На работе мысли постоянно возвращаются к Нику. Я то и дело проверяю телефон — вдруг он написал. И проверяю не зря:
Ник Креветки (так я его забила на утро после нашего знакомства; да, ему это не льстит, но иное звание нужно заслужить, а предложение Ким, которая уже наслушалась всяких подробностей, записать его как «Бог в постели», я отмела): Как работа?
К собственному отвращению чувствую, как на губах расцветает улыбка до самых ушей. О Боже, я — тот самый человек, взглянув на которого, любой скажет «влюбилась, да?». Отвешиваю себе мысленную пощечину. Нельзя влюбиться в человека, которого знаешь неделю. Нельзя. Это так, эйфория, вызванная приятным времяпрепровождением. У нас еще даже первой ссоры не было, чего тут говорить?
ПОЛГОДА СПУСТЯ
Я знаю, что Ник ненавидит мягкие тапки (говорит, в них ноги потеют), велосипедистов (не смотрят, куда едут, и вообще опасны для дорожного движения), обои броских цветов (мол, это безвкусно) и людей, которые слишком сильно торопятся. Таким, как он, сложно терпеть темп нашего города: он мечтает перебраться куда-нибудь в более уединенное и спокойное место.
Я знаю, что у нас разный темперамент. В ссорах он ведет себя слишком невозмутимо, даже голос не повышает; я же могу закричать или после разгоряченного спора бахнуть рукой по чему-нибудь близлежащему, лишь бы выпустить пар. Зато я поплачу и успокоюсь, а Ник продолжит дуться, и обида будет съедать его, даже если он этого не покажет. Но мы как-то уживаемся. Говорим друг с другом словами через рот, по возможности выражаем наши чувства и мысли, не закатываем истерик и не строим ожидания, известные только нам самим.
Я знаю, что Ник любит тюльпаны (розовые больше всего), фотографировать меня (особенно в моменте, чтобы я не позировала с наигранной улыбкой, и эмоции получались настоящие), мой манговый шампунь, потому что с ним мои волосы вкусно пахнут, настольные игры, в которых можно крупно подставить своего соперника (мы часто за ними собираемся, поэтому для накала страстей стали играть на желания: кто помоет посуду, кто кому сделает массаж, кто напишет какую-нибудь ерунду в соцсети или выполнит любую прихоть партнера в постели и так далее) и кофе с каплей нежирных сливок и одной ложкой сахара.
Именно этот кофе я и готовлю ему прямо сейчас, на третье утро после его переезда в мою квартиру. У нас еще много коробок, которые предстоит разобрать, но и это меня не тяготит: наоборот, во мне кипит смесь предвкушения и трепетного ожидания. Что же будет дальше?
Пока Ник на работе, я разбираю и раскладываю кое-что из его вещей. Нахожу домашнюю футболку, не удерживаюсь и утыкаюсь в нее носом. Вдыхаю его запах, уже ставший таким родным, потом фотографирую футболку и отправляю Нику со словами «все еще пахнет тобой!». В ответ Ник присылает сердечки и пишет «ну ты и чудик. я скоро приеду, не сходи без меня с ума!».
ГОД СПУСТЯ
Раньше меня напугал бы темп, с каким развиваются наши отношения. Но зачем страшиться того, что идет само, естественным путем?
Почти от всех знакомых в долгосрочных отношениях я слышала одно и то же: «быт убивает романтику», «готовьтесь к кризису в отношениях», «не торопитесь съезжаться». Не знаю, о чем они. У нас все нормально. Признаюсь, порой кто-то забудет помыть за собой посуду или после нервного дня на работе сорвется на ближнем, иногда кого-то навещает мысль, что вклад в домашние дела неравномерен, но все обсуждаемо.
Я познакомилась с его друзьями, он — с моими. Его семья живет на юге страны, я со своими родителями не общаюсь; так и получилось, что с его семьей я еще не виделась. Со своей я его знакомить и не собираюсь. Не знаю, когда в последний раз переписывалась с отцом или матерью.
Мы пришли к выводу, что вдвоем нам комфортнее всего. Зачем нам чужие в отношениях? Хотя Ким, кажется, немного обижается на то, что я вижусь с ней в лучшем случае раз в несколько месяцев, и инициатором всегда выступает она. Если она настоящая подруга, то должна меня понять. Хотя куда ей? Самые серьезные ее отношения длились четыре месяца.
Сегодня намечается небольшое празднование — нашим отношениям год! Ник сказал, чтобы на вечер я ничего не планировала и после сокращенного рабочего дня сразу шла домой. По пути в квартиру я размышляю, будет ли время переодеться во что-нибудь более симпатичное — все-таки есть повод, и хочется праздничного настроения.
Ник встречает меня с очень таинственным выражением лица. Во время наших отношений он начал отращивать щетину, и мне кажется, ему это очень идет. С его светлыми волосами и голубыми глазами он стал напоминать норвежского викинга, только ухоженного и опрятного. Сегодня он в своем лучшем костюме темно-синего цвета.
— Привет, дорогая, — он чмокает меня в щеку и тут же разворачивает меня спиной к кухне и лицом к коридору, по которому можно пройти в нашу спальню. — Я безумно тебя люблю и обязательно восполню нехватку поцелуев позже, но пока что тебе придется дождаться моего сигнала в спальне.
Я драматично ахаю и хватаюсь за сердце, параллельно сбрасывая ботинки на платформе.
— Милый, ты же знаешь, что от нехватки поцелуев у меня кружится голова и болит живот, — жалуюсь я, театрально надув губки. — Может, лучше сразу начнем в спальне?
С кухни доносятся вкусные запахи, на которые мой живот отвечает урчанием. Ник усмехается (и получается это у него крайне очаровательно) и, тактично придерживая меня за спину, ведет меня дальше по коридору. Я сдаюсь и послушно иду к спальне.
— Нет, там мы продолжим.
— Ты заказал доставку? — пытаюсь выпытать я, замедляя шаг. — А к чему загадочность?
Краем глаза примечаю, что руки у него мокрые (как если бы он в спешке их помыл и не вытер полотенцем), а вид немного взъерошенный, как после пробежки. В голову закрадываются подозрения.
Ник молчит: знает, что я пытаюсь развести его на ответ, чтобы оттуда делать выводы.
— Ни-ик?
— Я буду говорить только в присутствии своего адвоката, — чинно говорит он.
Мы останавливаемся у спальни. Я беру мужчину за руки и заглядываю ему в глаза, но он моим чарам не поддается и стоит с до того невозмутимым лицом, что меня пробирает смех; только тогда его губы растягиваются в теплой улыбке. Он притягивает меня к себе и целует. Я обвиваю руками его шею.
Ник отстраняется, вызвав у меня недовольный стон.
— Я тебя позову.
Не успеваю возразить, как он разворачивается и быстро уходит. Вот дьявол. Соблазнил, помутил мой разум и сбежал.
Я заваливаюсь в спальню и закрываю за собой дверь. Надо достать подарок Нику: альбом с общими фотографиями, украшенный нашими цитатами и симпатичными стикерами — банально, конечно, но получилось очень романтично, и пиджак, сшитый на заказ — с его должностью это вещь необходимая, как и подобранные мною запонки в цвет.
Не успеваю пройти к своей прикроватной тумбочке, где среди всякой мелочи на нижней полке лежат припасенные подарки, как замечаю большую белую коробку с бантом на кровати. Подхожу и тяну за шелковую ленту.
Когда я захожу на кухню, смежную с обеденной комнатой, не сразу становится понятно, кто поражен больше: Ник, который раскрыл рот при виде меня в блестящем черном платье, которое он же мне и подарил и положил на кровать, или я, которая выпучила глаза при виде ужина на столе. Запеченная буженина, яркий средиземноморский салат, паста с курицей и соусом песто, аккуратно нарезанные фрукты, клубника в шоколаде… Я на секунду теряюсь в пространстве и думаю, что каким-то образом забрела в ресторан. На подоконнике горят свечи в старинном канделябре, на столе — огненно-красные цветы причудливой формы. По-моему, это какие-то лилии, но я не уверена. Вся кухня будто бы преобразилась, и даже грязной посуды не найти. На столе стоит ведерко с шампанским, заполненное льдом, а сам напиток уже пенится в бокалах.
— Но… как?
Я часто подкалываю Ника из-за его неумения готовить, но сейчас даже язык не поворачивается сказать, что у него и хлеб в тостере сгорит, куда уж тут изысканный ужин на двоих?