Похоже, что скоро и моя очередь может подойти…
Я решил, что живым не сдамся… Да и лежать на голом бетоне ВПП мне порядком уже надоело…
Приподнявшись, я встал сперва на одно колено, а потом уже поднялся в полный рост. С гранатой зажатой в левой руке и автоматом в правой, я наверное смотрелся круто… К тому же автомат я поднял вверх и положил на плечо, как делал на красочном плакате герой Сильвестра Сталлоне… Рэмбо недоделанный, твою мать…
Не скрываясь, я пошёл навстречу наступающим…
В правой руке зажат автомат,
В левой руке граната.
Врагу не сдаётся русский солдат!
С детства я помнил свято.
Деды и прадеды сто лет назад
Тоже знали про это.
Врагу не сдаётся русский солдат!
В любом уголке планеты.
Африка. Азия. Хоть бы и Ад.
Всё не имеет значения.
Врагу не сдаётся русский солдат!
В правилах нет исключения!
Пока я готовился принять свой последний бой, сочиняя пафосные стихи, ко мне приближались бойцы неизвестного мне воинского подразделения, неизвестной мне национальности…
Ближе всех ко мне шёл здоровенный негр. Прямо брат-близнец предыдущего парламентёра… Но тот уже валяется с простреленной головой на бетонной взлётно-посадочной полосе, а этот идёт ко мне и улыбается белозубой улыбкой.
Кстати, хорошо так улыбается… По-доброму так… От души…
Не понятно… То ли он сейчас прострелит мне башку, не переставая при этом обаятельно улыбаться, то ли…
— Привет, русский! — слегка с акцентом, но на довольно чистом русском языке говорит он мне, продолжая улыбаться. — Мне из Луанда звонили морпехи. Просили помочь тебе.
— Ты кто? — ошарашено спрашиваю я, неплохо говорящего по-русски чернокожего воина.
— Алехандро Гато. Капитан кубинской армии.
— Александр Кот! Майор МВД, Советский союз…
Негр запнулся буквально на долю секунды, а потом откровенно заржал. Заразительно так, от всей души. Прям до слёз…
Я ни хрена не понял, а он положил мне руку на плечо, и сквозь смех сказал:
— Я не думал, что так далеко от дома, в Африке встречу своего брата…
— Какого, на хрен брата? — недоумённо спросил я…
— Гато — это «кот» по-испански… — продолжая смеяться, проговорил мне чернокожий полный тёзка…
Нас уже обступили со всех сторон его бойцы. Они тоже непонимающе смотрели на смеющегося в полный голос командира.
Капитан кубинских коммандос, не прекращая смеяться, стал им объяснять причину своего смеха… Он тыкал в меня пальцем и что-то быстро говорил им по-испански. Я понял только «Алехандро», «Кот» и «Гато».
Через несколько секунд уже двадцать негритянских глоток ржали в полный голос. Я тоже от души смеялся вместе с ними.
— Амиго! — наконец сказал я отсмеявшись. — Посоветуй! Что мне теперь с этим делать? — и показал ему, зажатую в моей, уже почти онемевшей руке гранату Ф-1.
Тёзка мгновенно посерьёзнел… Он перехватил мою затёкшую ладонь с посиневшими пальцами и аккуратно стал выводить меня из толпы, ещё не понявших опасности, кубинских солдат, а потом повёл подальше в сторону противоположную зданию аэропорта. Я чувствовал, как его крепкие руки сжимали мою ладонь…
Наконец он остановился и сказал мне:
— Давай мне!
— Не могу, братишка. Мне уже руку свело…
Это было действительно так. Я не мог пошевелить пальцами… Это уже было даже не физическое, а нервное окаменение…
— Я сейчас начну осторожно открывать твою руку, амиго!
— Хорошо…
— Но будь готов упасть на землю. Сразу же, как только я заберу гранату… Падай!
— Я понял…
Он по-испански скомандовал что-то своим. Их, как ветром сдуло…
А я увидел спешащих к нам Артура с лётчиками.
— Назад! К самолёту! — крикнул я им внезапно охрипшим голосом.
На меня посмотрели непонимающе…
— Назад! Граната…
Артур понял мои слова гораздо быстрее, и потянув лётчика за рукав, стал отступать к БРДМ. Через минуту они уже скрылись за бронёй.
— Давай, Саша! — отчётливо проговорил мой чёрный тёзка, и стал осторожно мне помогать разжимать пальцы… Один за другим у него это получалось, при этом он постоянно контролировал положение гранатной чеки.
— Ложись! — скомандовал он и сильно размахнувшись зашвырнул гранату подальше в сторону.
Я шлёпнулся на твёрдую высохшую под жарким африканским солнцем землю. А мой новоприобретённый брат не придумал ничего лучше, чем упасть вслед за мной, при этом прикрыв меня своим телом. У меня аж дыхание спёрло, от того, что на меня сверху упало тяжёлое тело кубинского капитана…
Вдалеке раздался взрыв… Я всё ждал, что нас накроет осколками или хотя бы комьями земли, но кроме волны горячего ветерка ничего не почувствовал…
Тело на мне зашевелилось и, как мне показалось, слегка застонало… Я наконец-то смог нормально дышать…
Но в этот момент мне на лицо попали горячие капли. Я повернулся посмотреть, что там с моим спасителем. Картина мне совершенно не понравилась…
Плечо у капитана кубинских командос было разворочено и всё в крови. Рана плохая. Кусок метал торчал из рваной раны, рядом с обнажившейся белой костью. Кровь лилась довольно быстро…
Похоже, у него повреждён какой-то важный кровеносный сосуд. Надо будет потом заняться анатомией человека, чтобы знать внутреннее устройство своих пациентов.
Капитан выругался. Причём по-русски, смачно так.
— Я тебе помогу! Не дёргайся! — сказал я, добавив ментального посыла своим словам.
Сейчас мне надо было спасти этого человека. Обязательно… Помочь ему обычные медики могут не успеть. Плечо разворочено. Повязка не остановит кровь. Жгут? Какой к чертям жгут? На шею ему наложить что ли?
Я рукой отмахнулся от подбежавших кубинцев.
— Не мешайте!
Алехандро продублировал мою команду по-испански.
— Смотри мне в глаза! — я продолжал накачивать ментально своего пациента. — Доверься мне! Тебе сейчас не будет больно! Поверь!
— Да… Уже не так больно…
— Где ты так хорошо научился русскому языку? — спросил я раненого.
Мне это было просто интересно, не более того. Но я заговаривал его, стараясь отвлечь от того, что я сейчас делаю с его раной.
— Я закончил Харьковское гвардейское высшее военное танковое командное Ордена Красной Звезды училище имени Верховного Совета УССР. — торжественно и очень чисто проговорил мой пациент.
— Блин… А ты — молодец, танкист! Я бы такое длинное название учебного заведения не только бы не выговорил, но даже и не запомнил бы… — пошутил я, стараясь поддержать раненого…
В ответ мне кубинец лишь улыбнулся. Но его улыбка была какой-то не слишком искренней… А лицо его, как ни странно, слегка посветлело…
А я наконец-то понял, почему его русская речь такая мягкая на слух. Он учился русскому там, где говорят, используя суржик. Так говорят на Востоке Украины, на Кубани и в Ростовской области…
Я руками раздвинул края раны. Гато даже не поморщился. Видимо ментальный наркоз всё же подействовал на этого гиганта… Подцепив пальцами торчащий из раны кусочек металла, я резко дёрнул его на себя. Ещё одна порция крови выплеснулась из раны, но дело уже было сделано… Осталось только не потерять своего пациента… Я хоть и не хирург, но у меня уже есть своё кладбище пациентов, которых я не смог спасти…
Я накрыл его рану своей ладонью и стал накачивать ладонь энергией. Алехандро смотрел на то, что я делаю молча. Между моей ладонью и тёмной кожей моего пациента клубился зеленоватый туман, обволакивая, словно ватой, повреждённые ткани… Остановив кровь, я дал импульс на сращивание костных осколков и закрытие раны… Попутно очистил рану от грязи… Почти, как антибиотик, только гораздо быстрее. Кожа на месте раны стала прямо на глазах затягиваться. Она была светлой, почти как у европейцев, но постепенно темнела… Попутно я перекачал кубинцу немного своей крови, стараясь, однако, не переусердствовать… А то бывает со мной такое, когда я увлекаюсь…
Наконец, всё было закончено. Несмотря на довольно жаркую погоду, на моём лбу выступил холодный пот.
Я отпустил пациента и отвалился в сторону… Я лежал и смотрел в африканское небо… Мне было не слишком хорошо… Хотелось пить… Много пить… И сладкого…
— Амиго! — сказал я всё ещё с недоверием глядящему на свою зажившую рану Гато. — Мне бы попить чего-нибудь!
Капитан тут же крикнул что-то своим по-испански, и вот мне уже протягивают несколько фляжек сразу. Не глядя, взяв одну из них, я сделал довольно таки большой глоток, но сразу же закашлялся, чуть не поперхнувшись.
— Парни! А просто воды что ли нет ни у кого… — со смехом сказал я, и, выдохнув, отпил уже нормальный глоток крепкого рома из фляжки.
На этот раз я просто крякнул после глотка, заслужив одобрение коммандос.
— El mago — пробормотал кто-то из кубинцев, заметив светлое пятно зажившей кожи вместо недавней раны на плече у командира.
— Эль маго… эль маго… — стали повторять другие. Многие осеняли себя крестным знамением на латинский лад…
— Чего это они? — спросил я у Алехандро.
— Они говорят, что ты колдун… волшебник…
— Да… Мне уже говорили… Совсем недавно… В Ливии… Только на арабском…
— Но ты же в самом деле колдун! — утвердительно сказал мне Гато. — Я сам это видел…
— Не рассказывай об этом никому, дружище! И ребятам своим скажи, чтобы не болтали зря…
— Почему?
— Не хочу, чтобы меня сожгли на костре. Ведь колдунов именно так казнят, брат?
— Сейчас другие времена, амиго! Теперь мы знаем, как выглядят настоящие демоны…
Глава четвёртаяКуба далеко… Куба рядом…
— А каких ты уже видел демонов, Алехандро?
— Свежие — совсем как люди… Только глаза пустые и кусаются… Но они медленно ходят. Лёгкая мишень.
— Я их вялыми называю…
— А те, кто много съел людей и… вялых тоже, превращаются в чёрных обезьян.