овки: «Да здравствует братство народов!» Братство, уничтожающее всех, кто затеял эту мировую бойню.
После атаки роту свели в один взвод. Осколки снаряда вычеркнули из списков пулеметный расчет. Командир роты назначил Ивана Федько первым номером станкового пулемета «максим».
Отдохнуть не довелось. В наступившей густой тьме ефрейтор Федько на ощупь проверил, исправны ли механизмы, вычистил, смазал и, собрав, поставил на место замок. Наполнил кожух водой. И хотя очень хотелось спать, оборудовал вместе с товарищами запасную огневую позицию. И уснули на ней. Разбудили взрывы снарядов. От одной стрелковой ячейки к другой понеслась команда — подготовиться к отражению атаки неприятеля.
Стремясь вернуть утраченные ключевые позиции на Владимиро-Волынском направлении, противник ввел резервные части. В атаку шли густыми цепями. Иван Федько слышал: и слева и справа бойцы ведут огонь, но стреляющих в траншеях мало и остановить наступающих они не могут. Номерной, молодой солдат Кайдаш, ткнул локтем в бок Федько:
— Начинай! Не успеем…
— Не мешай! Пусть подойдут на прямой выстрел.
В Ораниенбауме, в пулеметной роте, Федько часто слышал наставление: «Наибольший урон атакующему противнику наносит прямой выстрел — с 500 шагов». И сейчас он безошибочно определил этот рубеж и открыл огонь с рассеиванием по фронту. Убедился, что прицел взят правильный, — цепь заметно поредела. Не заметил, как пулемет проглотил ленту. И вторую… А когда вставляли третью, за спиной рванул землю снаряд. Осколок сразил подносчика патронов. Федько и Кайдаш сменили позицию. Наводчик повел огонь короткими очередями…
За день отбили четыре атаки.
Раненый командир роты, обходя траншею, пожал руку Ивану Федько, хрипловато сказал:
— Вы хорошо знаете свое дело. Благодарю за службу.
…Три месяца и восемнадцать дней был на линии огня ефрейтор Федько. Неожиданно вызвали в штаб полка. Полковник принял не по чину уважительно, поинтересовался родителями, образованием, наградами. Слушал внимательно, любуясь загорелым, мужественным лицом ефрейтора. Что-то написал на листке бумаги, сказал:
— Нам очень нужны опытные пулеметчики, но еще в большей мере мы нуждаемся в смелых, побывавших на позициях офицерах. Получите звание прапорщика — возвращайтесь в полк. Желаю успехов.
9 ноября 1916 года ефрейтор Иван Федорович Федько выбыл в распоряжение начальника штаба Киевского военного округа для зачисления в школу подготовки прапорщиков пехоты.
…Два с половиной месяца Иван Федько занимался в подготовительной команде, а затем был направлен в 4-ю Киевскую школу прапорщиков.
Юнкеров строго предупредили, что всю программу обучения предстоит пройти в короткий срок — в четыре месяца, а посему надлежит проявить похвальную дисциплинированность и предельное упорство. Неуспевающие будут отчислены и направлены в действующую армию.
Иван Федько сообщил отцу о том, что сбывается его пожелание — сын получит военное образование. Бывший пулеметчик радовался: под руками большая библиотека, преподаватели опытные, хорошо знающие свое дело. Иван Федько выполняет все учебные задания своевременно и образцово. Во второй роте его заслуженно считают лучшим юнкером.
В первых числах марта 1917 года до Киева долетела радостная весть о свержении самодержавия. Ликующий народ вышел на улицы и площади древнего города. Будущие прапорщики прекратили занятия и влились в ряды демонстрантов.
Иван Федько с глубоким волнением и гордостью любовался идущими впереди рабочими-арсенальцами. Впервые безбоязненно, в полный голос пели они ранее запрещенные революционные песни.
Наступила пора собраний, митингов, демонстраций.
До школы прапорщиков дошел приказ № 1 Петроградского Совета рабочих и солдатских депутатов от 1 марта 1917 года, по которому в армейских частях создавались выборные комитеты, отменялось старорежимное титулование офицеров и устанавливалось новое обращение: отныне и генерал, и прапорщик именовались одинаково — господа.
Иван Федько никак не мог представить, что скоро и его будут называть господином прапорщиком. Какой же он господин? Он с детских лет ненавидел буржуев. Они снова захватили власть. С ними придется вести беспощадную войну — за мир, землю, свободу. К этой борьбе призывают большевистские газеты, которые теперь можно читать без боязни попасть под полевой суд. Об этой борьбе говорят на митингах ораторы, которых называют ленинцами. Иван Федько согласен с их взглядами. Он с нетерпением ждет выпускных экзаменов. Он тоже будет большевиком-ленинцем.
24 июня 1917 года начальник школы подполковник Евдокимов зачитал перед строем юнкеров приказ № 990 по Киевскому военному округу. Среди произведенных в прапорщики Иван Федорович Федько услышал свою фамилию. Через два дня он был назначен в распоряжение начальника штаба Одесского военного округа.
Выпускникам полагался отпуск. Иван Федько поехал к родным, в город Бендеры. На сбереженные во время учебы деньги купил для матери и отца подарки. Долго думал, чем порадовать братьев, и наконец решил отдать все, до последней копейки, матери. Она хорошо знает семейные нужды и сама решит, что нужно приобрести в первую очередь.
В огненном кольце
…В начале июля 1917 года прапорщик Иван Федько прибыл для прохождения службы в 35-й пехотный запасной полк, расквартированный в приморском городе Феодосии. Назначили командиром взвода.
На крымской земле, как и по всей России, проходили митинги, собрания, демонстрации. Меньшевики, эсеры и кадеты красноречиво ратовали за «свободу и счастье всего народа» и с нескрываемым злорадством повторяли клеветнические измышления буржуазных газет о ленинцах и о Ленине. Иван Федько видел, как в городском саду нарядная публика, освистав, чуть было не стащила с трибуны большевика Николая Краснобаева. В тяжелые для Коммунистической партии июльские дни офицер Иван Федько твердо решил примкнуть к преследуемым, объявленным вне закона ленинцам. Еще в детстве переживший бедняцкую нужду и в юности бастовавший и требовавший вместе с друзьями по мебельной фабрике Балабана повышения заработной платы и восьмичасового рабочего дня, он теперь окончательно понял, что только большевики могут покончить с затянувшейся войной, установить мир и дать землю крестьянам, а фабрики и заводы — рабочим.
Иван Федько познакомился с прапорщиком Николаем Михайловичем Демьяненко — организатором большевистской группы — и его другом, тоже прапорщиком, Павлом Филонюком. По их рекомендации Иван Федько вступил в ленинскую партию.
Николай Демьяненко посоветовал:
— Будьте предельно осторожны. Узнает начальство — немедленно пошлет на передовые позиции. А вы здесь нужны, товарищ Федько. Разговаривайте с рядовыми с глазу на глаз. Без свидетелей. Придет наше время, и мы заговорим с сотнями, с тысячами…
Большое, наполненное доверием и гордостью слово «товарищ» вдохновляло и обязывало. И на коротких привалах, и на перекурах, и вечерами в казарме Иван Федько беседовал с солдатами своего взвода и роты. Они ничего не скрывали, рассказывали о горе, нужде, потерях, принесенных войной их родным и близким. И Федько доходчиво и задушевно объяснял однополчанам, кто виноват в том, что война продолжается четвертый год, и кому она нужна, и как с ней покончить. Одновременно прапорщик Федько охотно помогал своим подчиненным: писал прошения, хлопотал об отпусках по семейным делам, учил грамоте. И солдаты полюбили офицера с добрым, отзывчивым сердцем. И появились сочувствующие ушедшему в подполье В. И. Ленину.
Непрерывная, доходчивая агитационная работа Ивана Федько и его товарищей-единомышленников подорвала влияние меньшевиков, эсеров и украинских националистов. Маршевые роты отказались выехать на Южный фронт, где Временное правительство организовывало новое наступление.
После разгрома корниловского мятежа Федько выступал не только в полку, но и в городе. Со временем он стал самым популярным, самым уважаемым офицером в 35-м пехотном полку. После Октябрьской революции солдаты-запасники выбрали Ивана Федоровича Федько командиром батальона.
Партийный комитет Феодосии поручил Ивану Федько организацию отряда Красной гвардии. Задание оказалось сложным и трудным. Заводы стояли, работал только порт. Солдаты не хотели больше служить и разъезжались по домам.
А в это время на благодатные берега Крыма стекались люто ненавидящие Советскую власть бывшие царские офицеры. В Симферополе капитан Орлов сколотил офицерский батальон.
Вернулись с фронта прославившиеся жестокостью и верноподданническими чувствами татарские эскадроны Крымского конного полка.
Татарское национальное собрание — Курултай, руководимое ярыми буржуазными националистами Челебиджаном Челебиевым и Джафером Сейдаме-том, создало штаб крымских войск. Начальник штаба полковник Макухин сформировал из татар-пехотинцев полк «Уриэт».
Большевистские силы Крыма возглавил Севастопольский военно-революционный комитет. Накануне нового года председатель ревкома Юрий Петрович Гавен (Ян Дауман) вызвал к себе начальника Красной гвардии Феодосии Ивана Федько.
Хмурый, усталый, бледный, Юрий Гавен внимательно выслушал краткое сообщение Федько о готовности к боевым действиям отряда и предупредил:
— Эскадронцы и белогвардейцы могут напасть внезапно. Не прозевайте! Держите с нами непрерывную связь.
Федько хотел спросить: «Можно ли рассчитывать на поддержку моряков?», но подал голос телефон, и Гавен торопливо снял трубку. Сдвинулись у переносья густые брови, на скуластом лице появился багровый румянец.
— Спокойно, спокойно! Сейчас выезжаю, — сердито сказал Гавен и, повесив трубку, взял стоявшие у стола костыли.
У двери оглянулся.
— Спешите в Феодосию. Организуйте еще один отряд…
В голосе предревкома Федько уловил тревогу. Нельзя ни минуты задерживаться.
Федько вышел из Чесменского дворца, когда Га-вен, морщась от боли, влезал в машину. Гулко стукнули о дверцу костыли.