Все звенья небывалой по своему размаху стройки обязаны были работать с точностью гигантского часового механизма. Этому строгому ритму, определенному регламенту подчинял всех график, разработанный довольно детально. Вот почему комсомол, шефствовавший над важнейшими объектами, пристальное внимание обратил прежде всего на неукоснительное соблюдение графика — этого железного закона стройки. На всех основных участках — строительстве доменного и мартеновского цехов, плотины, Центральной электростанции (ЦЭС) — работа велась непрерывно, круглые сутки. В ночных сменах комсомольский контроль усиливался: в это время требовалась особенная внимательность и бдительность. Ночной молодежный дозор, беспрестанно следя за ходом работ в ночную смену, докладывал обо всем в штаб, помещавшийся в райкоме ВЛКСМ.
…Пронзительный звонок. Говорят с плотины. Донесение по-военному коротко и выразительно:
— Прогулов нет, простоев нет, забетонированы две арки.
Говорит ЦЭС:
— Простоев нет, прогулов нет…
Снова плотина:
— Кончаем бетонировать третью арку. Аварий нет…
…Рядом со мной по площадке твердой походкой шагает комсомолка Людмила Волнистова. Она из Москвы, окончила электротехникум.
— Вовремя приехала, Люда! Как раз монтаж оборудования начинается, — весело встретили девушку комсомольцы.
Доверили Волнистовой самостоятельно руководить участком.
— Девушке восемнадцать лет, справится ли? — пытались возразить те, кто не верил в силу, энергию, находчивость, смекалистость молодых специалистов.
— Справится, всей организацией поможем, — отвечали комсомольцы.
И она справилась. Людмила поспевала всюду, где было трудно и требовалось ее участие. Ее трудолюбие заражало, увлекало. Строители замешкались, что-то у них не ладилось, график не выполнялся.
— Как, ребята, будем стоять или возьмемся за дело? — обратилась Люда к монтажникам.
— Стоять не к лицу нам, — был ответ.
Едва кончалась смена, как они всей бригадой с Людмилой во главе принимались за строительные работы — снимали опалубку с железобетона, не чурались никакого чернового дела.
…Темпы строительства Магнитогорского комбината никак не укладывались в понятие иностранных специалистов, работавших на Магнитке.
— Что за сроки, что за люди? Мы к такому не привыкли, — признавались многие из них.
— Вы не можете быстро строить, а мы не в состоянии ждать, — отвечали магнитогорцы.
Кое-кто строил нам козни, сознательно проявлял медлительность, не хотел пошевеливаться. На комбинате строилась крупнейшая по тем временам рудообогатительная фабрика. На ней должны установить две крупные дробилки, полученные из Америки. Однако к началу монтажа не поступили краны.
— Монтировать дробилки без кранов? Что вы?! — отвечали иностранные специалисты на предложения наших инженеров.
— Что же, попытаемся собственными средствами обойтись, — решили строители.
Группа рабочих, возглавляемая советским инженером, взялась за дело и успешно установила дробилки при помощи ручных лебедок. Дробилки превосходно работали.
Стремителен бег времени. Многое стерлось из памяти, но каждый раз, когда окидываешь мысленным взором прошлое и задаешь себе вопрос, какими словами можно было охарактеризовать то, чем жили тогда люди на стройке, что объединяло и роднило их, сплачивало и заставляло в унисон биться сердца молодых и пожилых, девушек и юношей, инженеров, техников и рядовых рабочих, в голову приходит одно: энтузиазм, массовый трудовой порыв и упорный будничный, напряженный труд.
До пуска генератора оставались считанные дни, а еще не был уложен кабель.
— Кто возьмется выполнить эту работу? — спросили у бригад электриков и предупредили: — Учтите, срок сжатый, придется не поспать несколько суток…
— Сделаем! — безоговорочно решила бригада Прянишникова.
— И мы готовы, — отозвался от имени своей бригады комсомолец Слепнев — брат знаменитого полярного летчика.
Бригадам Прянишникова и Слепнева доверили это ответственное дело и не ошиблись — ребята не ушли домой до тех пор, пока не уложили и не подсоединили всю кабельную разводку.
Это лишь один из примеров. А их было бесчисленное множество, и не только на строительстве ЦЭС, но и на каждом участке.
Сооружала Магнитку, по существу, молодежь. Эта стройка по праву могла называться комсомольско-молодежной. Но основным костяком были коммунисты из числа старых кадровых рабочих, участников гражданской войны, тех, кто восстанавливал разрушенные фабрики и заводы, ветераны производства с южных и уральских заводов. Партия отбирала самых лучших, самых передовых, самых стойких и направляла их на строительство металлургического гиганта.
Одним из таких был, например, член партии ленинского призыва Иван Васильевич Желобаев, которого прислал город Ленина во главе бригады монтажников. Его бригада вписала немало замечательных страниц в летопись строительства. Турбогенератор мощностью 12 тысяч киловатт она смонтировала менее чем за месяц — в течение 27 дней. Затем предстояло смонтировать еще более мощный турбоагрегат — в 25 тысяч киловатт. Спросили у иностранных специалистов, сколько времени им потребуется для установки этого агрегата. Они подумали, прикинули и назвали срок — полгода. А бригада Желобаева справилась за 39 дней.
Та же бригада Желобаева смонтировала турбоагрегат в 50 тысяч киловатт. По тому времени это был один из самых мощных. Придирчиво осмотрев машину, немецкий шеф-монтажник остался весьма доволен и несколько раз воскликнул:
— Гут! Зер гут!
И. В. Желобаева отличала замечательная черта — стремление передать свои знания, свой многолетний опыт молодежи. Надо было видеть, с какой кропотливостью он воспитывал посланцев комсомола, как постепенно, благодаря влиянию Ивана Васильевича и других, формировались и крепли молодые характеры, как росло мастерство многих и многих десятков юношей и девушек, которые буквально на глазах превращались в зрелых, сознательных рабочих.
Иван Васильевич — это типичный русский умелец, человек, щедро одаренный талантом. Но и он не считал для себя зазорным учиться. Бывало, что иные его ученики кое в чем превосходили своего учителя.
— Что же, теперь ты давай меня подучи, — с доброй улыбкой на лице обращался Желобаев к кому-нибудь из своих питомцев.
Так люди дополняли друг друга, учились сообща, двигали дело вперед. Уже тогда Магнитка являлась замечательной школой для молодых, той школой, из которой выходили закаленными на всю жизнь.
Работали много, очень много, забывая подчас про все на свете. И никто, в том числе девушки, не составляли исключения. Конечно, хотелось погулять, потанцевать, и для этого выкраивали время. А когда случалось так, что водоворот трудовой жизни полностью увлекал, кое-кто получал открытки, в которых недвусмысленно говорилось: «Девушки! Помните, что, кроме котлов и турбин, есть еще и цветы…»
До цветов, до комфорта ли было тогда? Однажды кому-то из девушек захотелось подшутить над ребятами.
Когда наиболее задиристый спросил: «Чего бы вы, девушки, хотели?» — одна веснушчатая бойкая работница взяла да и выпалила:
— Пальмовый парк. Вот чего нам хочется, милые.
Каково же было наше удивление, когда через несколько дней ребята, работавшие в механических цехах, понаделали из стружки «пальм» и украсили ими «парк».
Спустя много лет, приведенный эпизод, как сон, встал перед моими глазами. Это было в очередной приезд в Магнитогорск, когда в том месте, где красовались пальмы из железной стружки, уже шумел зеленой листвой настоящий парк — замечательное украшение молодого города.
…Наступил октябрь 1931 года. Знаменательная дата, когда были пущены первые агрегаты Центральной электростанции Магнитки.
Строительство ЦЭС было начато в августе 1930 года, а в конце октября 1931 года первая ее турбина дала промышленный ток.
Затем наступило самое, пожалуй, ответственное и решающее испытание — пуск доменной печи. Надо заметить, что это совпало с зимним периодом времени, а вся мировая история не знала подобных примеров, чтобы в 40-градусный мороз и сильнейший ветер, свирепствовавшие почти круглыми сутками, пускать домны, да еще такого размера.
…Проходили дни, ночи, а ветер не утихал, мороз не ослабевал. По 40 часов не уходили со своей почетной вахты дежурные сменные инженеры. Не отходили от домны и строители — им не хотелось упустить торжественную минуту задувки домны — первенца Магнитки.
31 января 1932 года в 8 часов 40 минут вечера на воздуходувной станции получили приказ:
— Давать дутье по световым сигналам.
Ровно через 14 минут сигнал раздался, и вслед за ним воздух был дан на домну. Это главный энергетик комбината, опытнейший, уже поседевший инженер Илья Гаврилович Тихомиров открыл задвижку.
Наконец свершилось — по желобам пошел чугун. При рождении первого магнитогорского чугуна присутствовали толпы людей, которые не уходили, невзирая на крепчайший мороз и свирепый ледяной ветер. Радость и ликование охватили всех — громкое многократное «ура!» прокатилось в морозном воздухе.
А в это время в Москве заседала XVII партийная конференция. Встал со своего председательского места Михаил Иванович Калинин и в торжественной тишине огласил короткий рапорт магнитогорцев:
— 1 февраля в 9 часов 30 минут вечера получен первый чугун магнитогорской домны № 1. Домна работает нормально — обслуживающие механизмы работают исправно.
Из уст в уста передавалось это сообщение. Оно облетело весь мир. Победа магнитогорцев превратилась в большой праздник всего советского народа, в крупнейшее политическое событие в стране.
Миновали шесть дней, и домна выдала первую тысячу тонн чугуна, а спустя несколько месяцев, летом, была задута вторая домна — «Комсомольская». Через год после пуска второй домны была получена первая сталь из мартеновской печи № 1.
Одна за другой вступали в строй действующих домны, сдавались в эксплуатацию мартены, коксовые батареи, прокатные станы…