ЗОЛОТЫМИ БУКВАМИ ВПИСАНЫ В ЛЕТОПИСЬ КОМСОМОЛЬСКОЙ СЛАВЫ ИМЕНА МОЛОДЫХ МАГНИТОГОРЦЕВ, ОТСТАИВАВШИХ СВОБОДУ И НЕЗАВИСИМОСТЬ РОДИНЫ В БОЯХ С НЕМЕЦКО-ФАШИСТСКИМИ ЗАХВАТЧИКАМИ, ИМЕНА ТЕХ, КТО ПРОСЛАВИЛ СЕБЯ НА ПЕРЕДНЕМ КРАЕ ТРУДОВОГО ФРОНТА.
В ГОДЫ ВЕЛИКОЙ ОТЕЧЕСТВЕННОЙ ВОЙНЫ МАГНИТОГОРЦЫ СОБРАЛИ И ВЛОЖИЛИ 18 МИЛЛИОНОВ РУБЛЕЙ В ПОСТРОЙКУ АВИАЭСКАДРИЛИЙ, В ВООРУЖЕНИЕ ДОБРОВОЛЬЧЕСКОЙ ТАНКОВОЙ БРИГАДЫ ИМЕНИ ЧЕЛЯБИНСКОГО КОМСОМОЛА И ПОДВОДНОЙ ЛОДКИ «ЧЕЛЯБИНСКИЙ КОМСОМОЛЕЦ».
КОМСОМОЛЬСКО-МОЛОДЕЖНЫЕ БРИГАДЫ НА МАГНИТКЕ БЫЛИ ОДНОЙ ИЗ ОСНОВНЫХ ФОРМ ПРОИЗВОДСТВЕННОЙ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ ЮНОШЕЙ И ДЕВУШЕК.
К НАЧАЛУ ВОЙНЫ ЗДЕСЬ РАБОТАЛИ ВСЕГО ЛИШЬ ОДНА КОМСОМОЛЬСКО-МОЛОДЕЖНАЯ СМЕНА И ШЕСТЬ БРИГАД, К КОНЦУ — УЖЕ 8 ЦЕХОВ, 46 АГРЕГАТОВ, 39 СМЕН, ОБЪЕДИНЯВШИХ 528 КОМСОМОЛЬСКО-МОЛОДЕЖНЫХ БРИГАД.
ЗА ВРЕМЯ ВОЙНЫ КОМСОМОЛЬСКО-МОЛОДЕЖНЫЕ КОЛЛЕКТИВЫ ДАЛИ СВЕРХ ПЛАНА 129 792 ТОННЫ СТАЛИ, 139 963 ТОННЫ ПРОКАТА, 22 592 ТЫСЯЧИ КИЛОВАТТ-ЧАСОВ ЭЛЕКТРОЭНЕРГИИ, НА ПЯТЬ С ПОЛОВИНОЙ МИЛЛИОНОВ РУБЛЕЙ БОЕПРИПАСОВ.
ТОЛЬКО ИЗ СТАЛИ, ВЫПЛАВЛЕННОЙ МОЛОДЫМИ МЕТАЛЛУРГАМИ МАГНИТКИ, ФРОНТ ПОЛУЧИЛ: 1000 ТАНКОВ, 1000 ОРУДИЙ, 250 000 МИНОМЕТОВ, 500 000 АВТОМАТОВ, 2 500 000 ГРАНАТ.
Р. ИнкинаПАРОЛЬ „Д-6“
Я счастлива, что мне выпало в тот трудный военный сорок третий год быть комсоргом Домностроя. Казалось, не было высоты выше нашего Домностроя, он призывно звал комсомольцев, молодежь на свои строительные леса. Здесь проходила линия фронта более трех тысяч совсем еще юных комсомольцев. На алом полотнище — обращение к каждому: «Молодой строитель! Иди на стройку, как в бой!»
Жили на казарменном положении. После трудной удвоенной вахты ребята приходили в строительные домики, прорабские будки, где стояли кровати, и засыпали коротким сном под грохот и гул строительной канонады.
В нашей агитпалатке день и ночь дымила печка-«буржуйка». Бессменная хозяйка палатки Нина Афанасенко оформляла здесь фотовитрины, сводки Информбюро, проводила читки газет, заботилась об оперативной боевой наглядной агитации. Ее верными помощниками были комсомольцы — рабочий Домностроя Иван Мазаленко, который умел рисовать, и член комсомольского штаба стройки художник Анатолий Карданский. На лесах стройки всюду висели разноцветные плакаты и призывы.
ЦК ВЛКСМ направил на строительство шестой домны выездную редакцию «Комсомольской правды». Она стала нашим боевым помощником, советчиком, другом. В первом номере, выпущенном выездной редакцией, клятвой звучали короткие стихи, отражавшие трудовой настрой домностроевцев.
Клянемся священными именами
За Родину павших героев своих
Нести высоко комсомольское знамя
И множить великие подвиги их!
Да, ребята трудились, как герои фронта. Каждый строительный день был подвигом. Листовки сообщали:
«Александр Бахтин установил новый невиданный рекорд производительности труда: на кладке горна доменной печи в четыре раза превысил производственное задание».
«На строительстве хордовой насадки скрубберов газоочистки комсомольско-молодежной бригаде плотников Прокофьева был дан 101 рабочий день. А справилась она с заданием за 60 дней!»
«Комсомольско-молодежная бригада каменщиков Владимира Дудко ведет кирпичную кладку котла № 2. По норме должна заполнять 48 квадратных метров, а заполняет 72. Слава фронтовой бригаде!»
На стройке работало 136 фронтовых бригад, и каждая шла на труд, как в бой. Однажды у входа в агитпалатку появились такие строки:
Нашу домну, увидев когда-то,
Скажут: «Строил ее великан!»
Кто поверит, что это ребята
Здесь трудились в снег и туман?
В боевой, пронизанной трудовым накалом обстановке, неуютно чувствовали себя лодырь и прогульщик. Помню, как в комитет комсомола пришел встревоженный бригадир Санков:
— Помоги, комсорг. Всю картину в бригаде портит Никишин. Сегодня опять опоздал. Работает плохо. Бригада требует исключить его из коллектива.
— Видишь ли, убрать недолго. Но давай договоримся так: парня надо воспитывать…
И договорились, что Никишина условно не допустят в бригаде к работе. Он, конечно, пойдет в другую проситься. Но и там его не возьмут. Пусть походит, покружится, может, одумается. Так и поступили. Утром Никишин услышал суровый голос бригадира:
— Положи топор. Бригада не желает твоей компании. Ты позоришь ее звание фронтовой.
Опешил парень. Кинулся в другие бригады, но бригадиры Уткин и Смирнов не стали с ним разговаривать. Злой, негодующий ворвался Никишин к нам в комитет:
— Почему меня не берут в бригаду?
Терпеливо объясняю ему:
— С прогульщиками в такое время работать позорно. Вот дадим тебе индивидуальный подряд, покажи себя, чего стоишь. Хватит прятаться за спину бригады.
— Может, на монтаж пошлете? — уже другим голосом просит Никишин.
— Нет, на монтаж мы посылаем самых лучших.
Сник парень и уже слезно просит вернуть его в бригаду, обещает не подвести. Поверили. Впоследствии Ваня Никишин стал образцовым рабочим.
Многое можно поведать о комсомольских ночных рейдах. Стройка гудела круглосуточно. Но ночью всегда тише. Особенно в предутренние часы, с трех до шести. Что говорить, сон сваливал с ног усталых людей, длительно уже работающих в высоком напряжении. Но снижать темпы было нельзя.
И вот идет ночью наш комсомольский рейд. Видим людей, греющихся у костра. Оказывается, не заготовили материалы. Кто-то из прорабов вообще отменил ночные смены. Там не пришел кран — и люди в спячке. До сих пор стоит перед глазами парнишка-подросток с гаечным ключом в руках. Прижался к холодному кожуху домны и спит, стоя… К таким относились снисходительно. Но злостным разгильдяям не было снисхождения. Они попадали в наш «Комсомольский подзатыльник» с сатирической эмблемой: мощный карающий кулак над разгильдяем. О них сообщали руководству стройки. Партком треста не раз выносил на свои заседания материалы комсомольского рейда.
Однажды среди белого дня я потеряла бригаду молодых бетонщиков, в которой было много новичков. Кто-то указал на широкую трубу: «Посмотри там». Заглянула, а там вся бригада в сборе. Собрал их здесь инструктор стахановских методов труда знаменитый Хабибулла Галиуллин и учит уму-разуму. В трубе не ветрено, тихо. Потом я не раз использовала эти широкодиаметральные трубы, чтобы провести накоротке в обеденный перерыв политбеседу, рассказать о положении на фронте. Если бы могли заговорить эти трубы! Сколько бы рассказали волнующего! Здесь и пели, и даже танцевали, чтоб согреть себя.
На трубах писали призывы: «Домна — наш подарок фронту!», «В наступление, молодые строители!». А когда наши войска освободили Таганрог, на трубе появился стих комсомольского поэта Анисима Кронгауза:
…Сегодня столица войскам салютует,
Мы тоже хотим их приветствовать тут.
Скорее же выстроим домну шестую,
Пусть это и будет войскам наш салют!
Всю комсомольскую организаторскую работу на стройке возглавлял комсомольский штаб, которым руководил секретарь обкома комсомола С. И. Колесников. Комсорги стройуправлений Доменстроя, Металлостроя (комсорг Иван Шерстяных), Механомонтажа (комсорг Анатолий Кнейб), Коксомонтажа (комсорг Татьяна Суслова) и других строительных управлений являлись членами штаба. Штаб заседал ежедневно и оперативно решал все вопросы, был застрельщиком и организатором соревнования молодежных бригад.
Шел грозный 1943 год. Год перелома на фронтах войны. Развернулись наступательные бои наших войск на Орловско-Курском направлении. Многие молодые доменстроевцы были из этих мест. Они работали самоотверженно, но юные силы были на исходе. Я как-то сердцем это почувствовала и поделилась тревогой с парторгом Домностроя Н. Т. Олинковским. Выступала на партийном собрании. Парторг и коммунисты решили подбодрить меня, похвалили за работу, а потом сказали: «Думай, ищи, что потеряла или что еще не нашла».
Собрание закончилось поздно, но все же по дороге домой я решила заглянуть на участок, в лучшую комсомольско-молодежную бригаду Вани Яковлева. Кричу, чтобы перекрыть шум стройки: «Как дела, бригадир?» А он мне в ответ весело: «По-гвардейски, комсорг! 420 процентов вчера дали!»
— Молодцы! — крикнула я и стремглав помчалась в агитпалатку, к нашим художникам. Надо, чтоб вся стройка знала о победе бригады.
На другой день комсомольский штаб разработал новое положение о соревновании комсомольско-молодежных бригад. Теперь лучшим из них присваивалось звание гвардейских. А потом стали присваивать бригадам имена Героев Советского Союза. Так, бригада каменщиков Вани Яковлева уже именовалась: комсомольско-молодежная, фронтовая, гвардейская имени Олега Кошевого.
Это заметно оживило соревнование, подняло ответственность молодых строителей. Вскоре все строители домны встали на фронтовую вахту «За советский Орел!», «За советский Харьков!», «За советский Донбасс!»
Мы вместе с гвардейцами, мы едины с фронтом! У всех на устах уже слово «Победа!». Но наша победа — это домна. Надо спешить, сократить сроки. И спешили.
Нам помогали все комсомольцы, молодежь города. Устраивали субботники, воскресники. До сих пор стоит в ушах дробный топот по настилам десятков ребячьих ног, обутых в парусиновые ботинки на деревянной подошве. Это резервные ударные комсомольские отряды из ремесленных училищ и школ ФЗО пришли к нам на помощь. Домна № 6 — это пароль комсомольских организаций области, страны и, конечно, Магнитки. Не случайно так популярны были тогда поэтические строки:
Небосвод огнями выткан,
Ночью в искрах весь.
Комсомольская Магнитка —
Домна номер шесть.
Необычайно скромны были славные бригадиры фронтовых бригад, прославившиеся в труде. Мне очень хотелось, чтоб газета рассказала о Ване Яковлеве. И вот я отправилась в гостиницу к приболевшему Анисиму Кронгаузу. Рассказала о бригаде Яковлева. Он говорит: «Пусть сегодня вечером Яковлев будет здесь». Я обрадовалась, а сама думаю, как затащить Ваню к корреспонденту? Сколько мороки бывало с ним, чтобы упросить выступить на собрании, рассказать о бригаде. А тут ему и о себе придется рассказывать. «Не люблю я эту патоку, — отнекивался Ваня. — Лучше еще 400 процентов нормы дам». И все-таки я его, хоть и с трудом, и не без хитрости, затянула к московскому писателю. Вскоре на страницах газеты появился большой очерк о Ване: «Парень из деревни». Мне кажется это был лучший материал нашей выездной редакции «Комсомольской правды».