Они оказались на одном из городских пляжей. Песок был закрыт временным помостом из прочного темного пластика, по центру шла деревянная дорожка из постоянных мостков, парой лестничных пролетов спускалась вниз, расширялась до деревянного прямоугольника размером с небольшой танцпол, а дальше спускалась к бассейну, который находился прямо в реке. В бассейне отражались последние яркие всполохи неба.
Над всем пространством тлели рыжие инфракрасные светильники, дававшие незначительное количество света, но достаточное количество тепла, чтобы мужчины в смокингах и дамы в вечерних платьях чувствовали себя комфортно без верхней одежды, несмотря на холодный осенний ветер с реки.
Вопреки снова покорившей биеннале классической музыке в воздухе звучала какая-то электроника, достаточно мрачная, но завораживающая. Загадочный мужской голос сначала признавался в любви к небоскребам, а потом изложил:
«Porn dogs sniffing the wind for something violent they can do.
Porn dogs sniffing the wind, sniffing the wind for something new».1
Ясон, тоже различивший эти слова, усмехнулся:
– Незатейливый юморок у «the smile».
Марк кивнул.
Перфоманс «the smile» был причиной их с Ясоном неожиданной поездки в Берлин. Эта группа современных художников порядком нашумела в последнее время, декларируя свою приверженность аналоговому искусству и игнорируя всякие навороты цифровизации. Их работы были достаточно агрессивны – выжженные холсты с рисунками, отбеленные флаги, залитые кислотой копии известных инсталляций. Сегодняшний перфоманс обещал «переход на новый уровень» и заинтересовал Елену, которая отправила Марка с Ясоном, а сама уехала на пару дней в какую-то романтическую глушь с Версандезом.
Ясон представил Марка нескольким коллекционерам, очаровательной китаянке-журналистке и немцу-галеристу в навороченной инвалидной коляске. Следуя примеру Ясона, Марк взял с подноса проходящего мимо официанта бокал игристого и соблазнился на какую-то тарталетку. Чрезвычайно странное на вкус сочетание – сырые грибы и сырая рыба с каким-то сливочным соусом – заставило Марка мысленно поблагодарить Ясона за своевременный перекус.
Ясон казался чуть более напряженным, чем в городе. Марк внимательно присмотрелся к нему и решил, что он кого-то ждет. Его догадки оправдались, когда Ясон произнес: «Подожди меня здесь», – и, подхватив бокал розового с подноса, направился к бассейну, где на самой высокой деревянной площадке стояла женщина.
Разговор, разумеется, слышно не было, но Марк с удовольствием наблюдал разворачивающуюся на фоне погасшего неба сценку. Ясон подошел к женщине и, наверное, назвал ее по имени, отпустил какую-то свою шутку. Она обернулась – изящный силуэт на фоне неба, узкое платье чуть за колено с драпировкой на плечах – и что-то сказала ему в ответ. Он протянул ей бокал, она взяла его, – тонкий браслет на руке блеснул, отразив электрический свет, – ее пальцы соприкоснулись с его пальцами, и бокал задержался в воздухе чуть дольше, чем должен был. Ясон что-то сказал – женщина рассмеялась, обернулась, показала вдаль, опираясь на парапет. Ясон встал рядом, положив одну руку в карман брюк, другую поставив рядом с ее рукой. Женщина наклонилась, как бы невзначай прижавшись к Ясону. Марку вдруг стало абсолютно понятно, куда заведет босса вечером эта игра, и он отвернулся, чтобы не оказаться свидетелем какой-нибудь откровенной сцены, которая окажется по берлинским меркам вполне невинной.
– Ну-с, молодой человек, что вы ждете от этого перфоманса? – спросил его скрипучим голосом один из ранее представленных коллекционеров, оказавшийся напротив Марка.
Марк, стараясь излучать уверенность, улыбнулся:
– Я слышал, что «the smile» считают себя продолжателями идей Раушенберга. Может быть, приведут живого барана вместо чучела?
Коллекционер усмехнулся.
– Думаю, они имеют в виду кое-что другое. «Перерождение на ваших глазах, когда любая, даже самая неудачная работа, становится шедевром», – процитировал он приглашение. – Кто писал им этот дурацкий текст? Не спорю, они ведут себя интригующе, но иногда все это похоже на дешевый балаган.
– Вряд ли дешевый, – убежденно ответил Марк. – По итогам перфоманса можно будет приобрести «шедевры», и стоить они будут немало.
– Это точно! – воскликнул коллекционер. – Ладно, посмотрим, на что они способны. О, здесь, кстати, господин Крецнер – знаете его?
Марк отрицательно покачал головой, разглядывая невысокого мужчину лет сорока, стоявшего неподалеку.
– Приятный мужчина, промышленник, одно время увлекался стрит-артом – от начала XXI века до наших дней. У него, например, значительная коллекция трафаретов Бэнкси и пара кусков стен с картинами, а еще армия юристов, которая обеспечила покупку этих стен у жильцов домов – в свое время. Недавно его бизнес накрылся, и сейчас он потихоньку распродает свою коллекцию, но все еще интересуется новинками. Пойду поздороваюсь, – сказал коллекционер и откланялся.
Марк перекинулся парой слов с заскучавшей было китаянкой и направился за очередным бокалом, когда его нашел Ясон и представил своей спутнице.
– Ева, это Марк, новый сотрудник «Арго», прошедший суровую школу Елены. Марк, Ева – моя старая подруга, историк искусств. Специализируется на изобразительном искусстве начала XX века.
– Хорошее начало, Марк. Елена – отличный специалист и прекрасный наставник.
Глаза у Евы оказались серыми и какими-то необыкновенно большими, под изящным разлетом густых темных бровей. Очередная уверенная в себе и состоявшаяся красотка «Ясон-стайл», решил про себя Марк. Он пролепетал что-то светски-подобающее, сделал глоток из подвернувшегося кстати бокала и, справившись с первым впечатлением, продолжил беседу, украдкой поглядывая на Ясона.
Ясон был на редкость тихим, только изредка вставлял свои искрометные шуточки, заставляя Еву хохотать и показывать ряд белых и крупных зубов. В целом он выглядел как кот, нажравшийся сливок, и прямо-таки лучился от удовольствия, неспешно рассматривая другой берег Шпрее с россыпью огней.
Ева очень быстро завоевала расположение Марка, и через десять минут они уже были на «ты». Ева была не такая идеально элегантная в одежде и движениях, как Елена: из высокой прически выбивались длинные темные пряди, из декольте справа диверсантом выглядывал краешек кружевного белья. У нее были длинные тонкие руки и слегка мальчишеские, нескладные движения – тем не менее впечатление Ева производила неизгладимое, в том числе благодаря легкости манер и живому уму.
Ясона увлек в сторону какой-то знакомый. Заметив замешательство Марка в выборе закусок, Ева кратко ввела его в курс сложной системы знаков, которые по форме объекта помогали определить его содержание, и ему наконец удалось заполучить нечто безопасное и вполне сносное на вкус. Вконец очарованный, он прихватил еще пару канапе на ядовито-розовых шпажках и расправился с ними, пока Ева, присев на парапет, отвечала на вопросы про Берлин.
В какую-то секунду разговор затих, и Марк, наблюдая за возвращающимся Ясоном, неожиданно сам для себя выдал:
– Никогда не видел его таким… расслабленным?
Ева хохотнула.
– Не представляешь, сколько сил было на это убито. Он не расслабленный, он просто наслаждается всем происходящим. Смакует. В Берлине у него это на редкость хорошо получается. А в офисе он не такой?
– Не-а, – протянул Марк. – Он всегда энергичный, уверенный в себе, но не такой… свободный.
Вскоре над площадкой в воздухе развернулся символ группы «the smile». Мужской голос объявил, что перфоманс начнется через пятнадцать минут и зрителям надлежит проследовать к большому складскому помещению напротив.
Ева залпом допила бокал и сказала:
– На представление не пойду, видела предыдущее.
– И что там? – спросил Марк.
Ева склонила голову на бок и произнесла:
– Не могу сказать, подписала соглашение о конфиденциальности. Но мне очень интересно будет узнать твое мнение. И твое, – продолжила она, спрыгивая с парапета и глядя на наблюдающего за ней Ясона. – Интересно, как ты к этому отнесешься и сколько будешь готов за это заплатить.
Ясон улыбнулся:
– Сегодня за это отвечает Марк. Я здесь исключительно из любопытства, раз уж приглашение прислали изначально мне.
– Тогда удачи, Марк. Не прогадай с покупкой, – ответила Ева, перебрасывая Марку свою электронную визитку. – Обращайся, если потребуется совет по Берлину.
Марк перебросил Еве визитку в ответ.
Они подошли к гардеробу, и Марк снова оказался свидетелем удивительной сцены. Когда Ясон помогал Еве надеть пальто, его пальцы как будто невзначай медленно скользили по ее коже. Он наклонился к ее уху и что-то сказал – темные пряди колыхнулись от его дыхания, Ева улыбнулась, застегивая пуговицы, и повернулась к нему – все как будто слегка замедленно, словно и Ева, и Ясон двигались под водой.
– До встречи! – произнесла Ева и направилась к деревянным воротам.
Марк и Ясон оделись и последовали в ту же сторону.
После заката облик улицы несколько изменился: ее освещали фонарики красного цвета, что делало улицу между складами похожей на коридор из какого-нибудь хоррор-фильма. Ясон в пару затяжек выкурил сигарету, и они с Марком зашли внутрь.
В помещении стояли простые черные складные стулья, на которых предлагалось размещаться зрителям.
Состоялась короткая процедура подписания соглашений о конфиденциальности, которые обязывали всех присутствующих не распространяться и не обсуждать содержание перфоманса группы «the smile» до официального опубликования информации о нем. Юристы Ясона довольно долго препарировали бедное соглашение, чтобы доложить, что его нарушение не несет никаких финансовых или иных рисков для подписанта, из чего Марк сделал вывод, что группа «the smile» надеялась на распространение слухов.
Марк облизал губы и начал рассматривать разношерстную публику, заметив китаянку, коллекционера и того самого Крецнера, который, кстати, сидел на первом ряду.