Мара волчьей долины
Ведьма
Печерун решил довести свой замысел до конца. Темной ночью пустился он к Волчьей долине. С собой никого не брал, чтобы даже доверенные дружинники не ведали, куда он ходил.
Темные тучи закрыли дивоколо. Деревья в долине гудели враждебно и грозно. Где-то в чаще выли волки. Печерун, превозмогая мурашки, шел между зарослей, едва передвигая ноги. Иногда останавливался, вытирая из чела обильный пот, и тогда в голове пробегала трусливая мысль: а может вернуться? Царю можно сказать, что ведьма отказалась. А потом… а что потом?
Опять склоняться перед ничтожным капризным дедом. Опять мучится неутоленной жаждой власти. Царевну не склонишь к повиновению - это уже ясно. Нет, нет, надо превозмочь себя. Кто стремится достичь чего-то большого, должен идти на что-нибудь!
Так он пробирался дальше и дальше, ощупывая тропу между вековыми деревьями и сорняками. Наконец среди непролазных терновников замигал желтый огонек, над головой в ветвях застонал сыч. Печерун постучал палкой в ствол дуплистой ивы, сожженной громом, что стояла возле стремительной глинистой кручи. Послышалось свирепое кошачье шипение, блеснули огненные глаза. Советник отшатнулся назад - еще, чего доброго, глаза повыдирает котище!
Из глубины холма прозвучал загробный голос:
- Кто там?
- Я - откашлявшись, сказал несмело Печерун.
- Вижу. Когда есть что толком сказать, заходи - прогудело в горе.
Печерун, согнувшись, развернул кусты, ступил в низенькое тесное жилье. На него дыхнуло запахом трав и болота. В маленькой печи между челюстями горел огонек, в горшке что-то булькало, прыскало. Около печи сидела ветхая баба в грязном тряпье закутанная до самых глаз красочным византийским платком, из-под которого торчал длиннющий крючковатый нос. Она шевелила палкой дрова, не обращая внимания на гостя.
Печерун хотел разогнуться, но уперся теменем в потолок. Ступив в сторону, зацепил кота. Истошный визг подбросил его на месте, сердце ушло в пятки, он хотел выругаться, и вовремя прикусил языка. Ведьма молча показала ему на обрубок пня. Советник с облегчением сел, пригладил бороду. Напряжение проходило, он с интересом осмотрел душное и убогое жилье. «Неужели она что-то ведает? Почему же тогда живет в такой тесноте»? - подумалось Печеруну.
- То для тебя теснота - прошамкала ведьма, блеснув на него бельмастым глазом, - а для меня - дворец княжеский. Не для человеческого глаза мои хоромы, Печерун, и моя красота.
«Дивоглядная красота»! - едва не засмеялся советник, однако ведьма пропекла его таким взглядом, что он решил замкнуть свои мысли глубже, так как по всему видать, читает проклятущая баба мысли, никуда не денешься. Надо идти напрямик, ни без игры.
- Вот теперь хорошо мыслишь - кивнула ведьма, опять шевеля жар возле горшка - говори же, чего желаешь?
- Царь тяжело болен - начал Печерун.
- Ведаю.
- Хотел жениха для дочки, чтобы наследника родила. Но норовистая очень, не захотела и моего сына.
- К чему бы это? Боярская же кровь.
- Полюбила пастуха - злобно сказал Печерун - Зореслава.
- Ведаю - оскалилась ведьма - Корня сынок. Могучий юноша, есть кого полюбить.
- Выбить бы из нее ту любовь.
- Трудно - отрицала баба - даже мне любовь расстроить тяжело. Травы не помогут. Но ты и сам можешь.
- Что?
- Пастуха. Того самого, к Световиду, царевна же поплачет, да и…
- Его уже нет. Он никогда не вернется в Витич.
- Почему так?
- Пустился в далекие края за живой водой для царя. Я надоумил.
- Хе-хе-хе - захихикала ведьма, покачиваясь на стульчике - Ведьмовской ум имеешь. Как же это ты удумал?
- Царь не давал спокойствия: все бессмертия хочет. Вот я и…
- Гм. А от меня чего желаешь? Может, и сам захотел бессмертия?
- Зачем мне те прихоти - махнул рукой советник - я пообещал царю, что ты сделаешь его бессмертным, что будто знаешь такое зелье, которое отворачивает смерть.
- Хм. Ты правду сказал. Знаю такое зелье.
Печерун оторопел, не зная, шутит баба или нет.
- Я думал, это пустое.
- Знаю, знаю - насмешливо отозвалась ведьма - все на твоем лице видно. Хотел, чтобы я понемногу свела царя из мира, а ты…
- Тсс! - испугался советник - разве можно так.
- Здесь никто не услышит - успокоила баба - Говорю тебе, что имею зелье, чтобы отвернуть смерть. И станет Горевей бессмертным. Однако будет вечно спать.
- Спать?
- Да. То, что родилось - должно умереть. Хочешь быть вечным - спи, не живи.
- Хорошо - сказал Печерун - Царь спит, а советник.
- А советник - царствует! - злобно засмеялась ведьма - Царь пусть сидит на престоле - целехонький, бессмертный.
- Хи-хи, - удовлетворено потер холодные ладони Печерун. - Мудрая ты ведьма. Это все равно, что мертвый на престоле. Руки у меня будут развязаны. А только царевна.
- Что?
- Теперь мне уже ни к чему. Лучше 6 и не было ее. Посоветуй мне.
- Посоветую, а чего ж. Только же и платы буду требовать.
- Ничего не пожалею - пообещал советник, со страхом, посматривая на ее крючковатый нос - озолочу.
- Тогда сделаем так. Склонись ближе, это, надо говорить тихо, чтобы духи севера не услышали заблаговременно.
Ведьма прошептала на ухо Печеруну несколько слов. Тот ужаснулся и со страхом взглянул на нее.
- Боишься? - иронично спросила баба - Кто хочет венца - пусть идет до конца. Как думаешь, Горевей согласится?
- Ради бессмертия на все пойдет. Только найди подход.
- Но уж найду, хи-хи! Одним махом от всех избавимся.
- Ха-ха! - подхватил жуткий смех Печерун - Золотая у тебя голова. Если бы не ведьма, взял бы тебя советником, когда за царствую. Тсс! Проклятый язык, сам себя выдает преждевременно. Ожидаю тебя в покоях Горевея завтра в полночь. Гляди, не замешкайся.
- Я уж не замешкаюсь! Начну варить зелье бессмертия! Хи-хи! Темные духи сейчас в силе. Не замешкаюсь, Печерун!
Бессмертие
Накатывала ночь, жуткая, густая. От Славуты дышал влажный ветер, стучал тугим крылом в открытое окно. Где же Печерун? Где ведьма? Невмоготу терпеть, сердце колотит в груди, как подбитая птица, иногда кажется, что оно вот-вот остановится.
Слышно шаги. На пороге - черные фигуры.
- Ты, ты, Печерун? Слава Перуну. А с тобой кто?
- Она.
Царь поднялся на кровати, со страхом глянул на согбенную фигуру, из-под платка блеснули пронзительные, черные глаза. Махнул рукой стражникам:
- Выйдите за двери. Ожидайте.
Ведьма медленно приблизилась к кровати. Он улыбнулся.
- Вот какая ты. Слышал я о тебе, и ни разу не видел. Моя подданная, а не видел.
- Кто тебе это сказал, что я твоя подданная? - глухим голосом спросила ведьма.
- На моей земле живешь.
- Хо-хо! - похихикала ведьма - Попробуй, найди меня.
- Хорошо, хорошо, ты в своем деле царица.
- То-то же!
- Ближе к делу. Советник сказал, что ты можешь дать мне.
- Бессмертие - подсказала ведьма - правду говорил.
- Что для этого нужно? - радостно подхватился царь.
- Много чего - загадочно ответила ведьма.
- Все, что пожелаешь. Печерун, золота ей вволю! Византийских шелков, бархата - землю устели пред ней!
- Приму и подарки - согласилась баба. - Но, чтобы приготовить напиток, надо к зелью добавить человеческую кровь.
- Крови? - поглядел царь на Печеруна. Тот молчал. - А без этого нельзя?
- Нет. Надо убить молодую девушку. Не страшись! Мало ль пролил крови? Хочешь быть бессмертным, а боишься крови?
- Правда твоя - перевел дух Горевей и оскалился - Это так, сердце екнуло. Печерун, и кого бы нам?
- Зорулю - тихонько дыхнул советник на ухо царю.
- А почему ее?
- Языкастая очень. Давно пора бы ей исчезнуть - едко пробормотал Печерун - царя не уважает, сам слышал, как ругала тебя. Мизерный, говорит, ничтожный, робкий.
- Достаточно! - громыхнул царь - Пересказываешь гадости. Зови стражу. Пусть ее найдут и.... Скажи, что это моя воля.
- Будь уверен.
Дружинники выросли у дверей. Печерун шепнул им несколько слов. Воины переглянулись, однако не двигались с места. Советник громыхнул:
- Почему стоите? Не поняли?
- Идем уже - каким-то чужим голосом ответил усатый дружинник - только где же ее искать? Она гуляет с девушками.
- Позовите. Скажите - воля царева. Спешите!
Воины вышли. В покоях поплыла могильная тишина. В ставнях стучал ветер, и Горевей зябко ежился от тех ударов. Ведьма посреди покоев разложила свою утварь, вытянула из сумки корешки, травы, горшки, бронзовую тарель. Разожгла небольшой огонь, что-то вбросила в высокую глиняную бутылку, оттуда поплыл черно-сизый дымок, туманящей волной окутав покой. Царь сжался под медвежьей шкурой, цокотал зубами, затравлено поглядывая на ведьму.
- Идут - тревожно говорил Печерун.
К покоям ступили дружинники. Усатый страж - бледный, аж зеленый - подступил к кровати, протянул царю серебряный бокал, в котором спаривала багряная жидкость.
- Имеешь, царь, кровь Зорулину - глухо говорил он.
- Отдай ей - напугано вскрикнул царь.
- Давай сюда - сказала ведьма – а теперь, царь, еще одно.
- Чего тебе еще?
- Надо еще крови родной.
- Что ты плетешь? - помертвелыми устами пробормотал царь.
- То, что слышал. Дай мне еще крови дочки твоей.
- О Перун! Ты помешалась?
- Поздно стонать. Ты избрал бессмертие. Пролилась кровь. Остановишься - упадет на тебя и ты умрешь наглой смертью.
- И нельзя иначе? - простонал Горевей.
- Можно - насмешливо ответила ведьма, подняв над огнем бокал с кровью. Ручеек полился в горшок, красный пар окутал бабу - Есть другой путь, царь. Ты умрешь, будет жить дочка, станет царицей.
- Я хочу жить - бормотал Горевей - Хочу увидеть, как царство мое овладеет всей землей.
- Спеши же. Время темной силы проходит. Скоро запоют первые петухи, и тогда будет поздно. Ты сгинешь.
- Думай о судьбе царства - шепнул Печерун.
- Делай, что она сказала - всхлипнул царь. - Боже, что я делаю?
Советник дал знак воинам, вывел их за двери. Ведьма успокаивающе коснулась царева плеча.
- Не страшись, царь. Бессмертный не ведает жалости.
Ползли тягучие, давящие минуты. Колдовской огонек рдел едкой мглой, пьянил душу. Тревожно суетился у дверей советник, выглядел в сени, прислушивался. Наконец в покои вошли дружинники, подали ведьме еще один бокал. Баба слила кровь из обоих сосудов в один горшок, хлюпнула на огонь. Костер кроваво запламенел.
- Что она говорила? – помертвевшим голосом спросил царь.
- Спала - уныло ответил дружинник.
- Спала - прошептал Горевей, безумно оглядываясь. - Ведьма, ты скоро?
- Питье готово! - Ведьма подала бокал - Пей, царь!
- Ужасный напиток - прошептал Горевей, держа сосуд в дрожащих руках. - И я хотел этого. Отныне нет у меня жалости. Я убил самое дорогое. Теперь все можно! Ха-ха! Все можно. Жгуч твой напиток, ведьма! Ух, жгуч!
Он выпил бокал единым духом, отбросил прочь и ухватился за грудь.
- Свет затуманило! Я умираю. Где я? Что со мной? До-о-о-ченькааа….
Он упал на кровать, вытянулся и замер. Печерун подступил к царю, заглянул в лицо, неуверенно спросил:
- Спит или что?
- Спит и не спит - ответила ведьма, собирая утварь в сумку - он бессмертен. Так и будет жить сто веков. Но что тебе до того? Зови людей. Объяви: царь стал богом. А советник - царем!
- Хорошо сказала - судорожно улыбнулся Печерун, и его глаза надменно заблестели. - Советник - царем! Слышали, воины? Завтра собрать к башне весь Витич. Царь наш отныне бессмертный. Я объявлю его волю!
- А тела? - отозвался усатый дружинник, как-то странно посматривая на советника - Куда девать зарезанные тела?
- Ну, ты… зарезаны - недовольно пробурчал Печерун - меньше болтайте. Чтобы ни слова. Отныне станете воеводами. Всего вдоволь. Поняли?
- Поняли - переглянувшись, ответили воины.
- А тела? В Славуту, рыбам на пищу. Разве впервые?
Мертвец на престоле
Оставшись наедине с ведьмой, Печерун почувствовал себя неуверенно. Поднес к кровати факел, долго всматривался в желтое лицо царя. Стеклянные глаза владыки смотрели грозно и страшно. Советник отвернулся, уткнул держало факела в отверстие у дверей, глянул на бабу:
- Ну, что я тебе виноват?
- Немало - ответила ведьма, и в голосе ее слышался затаенный смех - Теперь ты, Печерун, мой извечный должник.
- Не хочу! - вскрикнул советник. - Говори сразу, сколько привезти сокровищ, куда?
- Хочешь избавиться от воспоминаний? - похохотала ведьма. - Не избавишься, голубое, ой нет! Ха-ха-ха! Держись, Печерун, за престол царский, держись крепко, потому что он очень жгуч! Ха-ха-ха!
- Что ты мелешь? Говори, что тебе дать? - испугано говорил Печерун.
- Сама появлюсь, когда надо будет. Счастливо оставаться, советник, то бишь уже, царь! Ха-ха-ха!
Покой осияла зарница, ослепив Печеруна, холодный вихрь сыпнул в лицо горсть града. Когда разлепил глаза, ведьмы уже не было. Печерун кинулся к дверям, позвал стражу. Никого. В переходах завывал пронзительный ветер, расшатывал чадящие огоньки факелов. Жутко стало советнику. Он побежал вниз, разбудил сына. Мечик что-то спросонья бормотал.
- Вставай! - кричал отец - Клич стражу!
- Что такое? Чего ты такой?
- Какой такой? - сердился Печерун.
- Сам не свой. Какой-то зеленый, будто мертвец.
- Я дам тебе мертвеца! Просыпайся, буди Борола, Тирла да и всех других бездельников! Должны поутру согнать к башне всех витичцей. И еще одно: бросить в темницу Корня и Бояна. Слышишь? Из-под земли достать!
…На рассвете запыхавшийся Мечик сообщил отцу, что Корень исчез, в землянке его нет. Исчезли и овцы из кошары. Старый пастух будто сквозь землю провалился.
- А Боян? - озверел советник.
- Тоже нет - развел руками сын. - Люди сказали, что поплыл Боян куда-то вниз на челноке.
- Пусть плывет - облегченно вздохнул Печерун – Вот он где мне сидит, как кость в горле собачьем!
На рассвете выяснилось, что не только Корень и Боян исчезли с Витича. Дружина не досчиталась половины охранников царской башни. Воины готовились на площади лавой, все были молчаливы и хмуры. К воротам понемногу вливалась толпа, сгущалась, собираясь к царскому крыльцу. Плыл тревожный шепот. Люди не понимали, зачем их собирают, вопросительно посматривали на черный бархатный полог, который закрывал крыльцо. Из-за него вышел Печерун, разгладил бороду и громко крикнул:
- Люди! Для Витича наступила важная пора! Отныне наш царь, пресветлый владыка Горевей, стал богом Световидом. Он - бессмертный!
- Вранье! - удивленно отозвался кто-то из толпы - Для забавы ты нас собрал, или как?
Люди засмеялись. Над площадью поплыл недобрый шум.
- Тихо! - грозно зазвал советник - Не шуток говорю ныне вам. Решается судьба Витича решается, люди! Царь Горевей принял питье бессмертия, и отныне его ум - то ум Световида! Лишь тело здесь - посмотрите!
Упал черный полог. Витичцы охнули. На престоле лежал пышно одетый царь. На плечах спадала роскошная меховая мантия, на голове блестел золотой венец. Глаза владыки были стеклянными и нерушимыми, смотрели в пространство безразлично и надменно.
- Мертвый - прошептал какой-то дед.
- Живой! - отрицал советник - Подступите, коснитесь тела. Сердце бьется, тело тепло. Наш царь, люди, стал бессмертным! Мне он передал свое государство, велел править. Страшную цену заплатил Горевей за бессмертие: кровь царевны Мироси!
- Это злодейство, людоньки! - заголосила старая баба в толпе - Ох, горенько наше! Но куда же они дели ясочку любую, Миросю нашу веселую?
Толпа заволновалась, зашумела, зловеще качнулась лава дружинников. Печерун вскочив на крыльцо, грозно крикнул:
- Достаточно шуметь, дураки смерды! Радоваться надо, а вы визжите, как коты весной! Для вашего блага царь решил стать бессмертным! Чтоб взять под свою руку все земли чужинские! Витич станет престольным городищем неизмеренных краев. Слышите? Ваши дети забудут о голоде и лишениях. Наши дружины пройдут на край земли, и пожары чужих поселений осияют их дороги. Вы станете владыками невиданных сокровищ, витицкие воины! Слава, слава нашим воинам! Слава!
- Слава! - несмело подхватили воеводы, а за ними начали кричать и дружинники - Слава!
- Бессмертный царь ежедневно будет перед вашими глазами - вел дальше Печерун, уверенно глядя на притихшую толпу - Я буду вещать вам его тайные приказы. А в настоящее время, чтобы достойно отпраздновать бессмертие владыки, откройте царские погреба! Пейте, витичцы, гуляйте! Пусть радуется царь Горевей в краю Световида!
Площадь клокотала от тревожных речей, и солнце всходило над левобережным лесом красное, зловещее, а черная птица кружила вокруг Витича, предвещая что-то недоброе.