Повисло тяжелое молчание.
– Из тебя хреновый психолог, Лебедь, – вздохнул после паузы сталкер, нагнувшись за своими берцами, задвинутыми под койку.
– А из тебя – трудоголик, – нашелся лекарь. – Вот не похож ты на человека, который предан делу.
– Настолько заметно? – Равлик выпрямился, блеснув покрасневшими глазами. – И на кого же я похож, по-твоему?
– Ты почти целый год бросаешь себя в самые тяжелые условия, выматываешь организм. Но ты уже ходишь по краю, понимаешь? Не окажись в этот раз Филин рядом, мы бы сейчас не разговаривали, – спокойно разъяснил Михаил.
Опустив голову, Равлик снова вздохнул.
– Я не знаю, что тебя гложет, но, может, если расскажешь, станет легче? – продолжал лекарь.
Тишина пленила помещение звенящими оковами.
– Я совершил ошибку, – только и смог выдавить из себя Сергей. Для последующих слов ему также пришлось собраться с мыслями. – В лесу. Зашел дальше, чем нужно было, и Зона наказала, вот и все.
– Оттуда же самый короткий путь в центр, говорят? – Медик скосил взор, вспоминая все, что ему известно про место, где побывал сталкер.
– Верно, – нехотя продолжил Равлик. – Все там остались, кого я знал до «перестройки»… Вареник, Прут, Малой. Тритий еще. Не сказать, что мы ладили особо, но…
Лебединский понял и без пояснений, понимающе закивал, прикусив губу.
– Мне жаль это слышать. Правда.
– Но я никак не могу понять, почему…
– Почему что?
Сергей схватился за голову, крепко зажмурился.
– Почему Зона сначала подманила меня, а затем чуть не угробила… Приборы говорили о низкой аномальной активности, и я повелся как дурак. Ты понимаешь, что я тогда чувствовал, когда, спустя год наблюдения плотных аномальных стен, вдруг… видишь просвет?
Михаил не поленился встать и налить уж больно разнервничавшемуся Равлику воды. Тот, приняв стакан, кивнул, осушил емкость до дна в один миг, немного расплескав: руки у сталкера начало подергивать.
– Нелогичная и непонятная сволочь, – прошептал Сергей, вновь погрузив лицо в ладони.
Поняв, что сталкер имеет в виду, Лебединский вздохнул.
– Но дело ведь не в Зоне. А в тебе. В том, как ты ее видишь и понимаешь.
– Тебе-то лучше знать, – усмехнулся сталкер.
– Не огрызайся. Я к чему веду… – Медик опустился на прежнее место. – Ты ведь понимаешь, что товарищи могли и до «перестройки» отправиться в центр и не выжить? И кто тогда был бы виноват? Ты? Зона?
Равлик молчал.
– Не было бы виноватых. Как и в нашем случае нет. Равлик?
Взглянув на лекаря исподлобья, сталкер сделал вид, что кивнул, согласившись.
– Ну, так и?.. – выжидающе протянул Лебединский, повертев кистью.
– В центр не попасть, – тихо промямлил сталкер в пол.
Последние слова дались ему особенно трудно, но все же Сергей смог найти в себе силы сказать их:
– И товарищей моих уже не вернуть. Ты прав.
– Больше не будешь предпринимать попыток угробиться?
Ветеран отрицательно помотал головой.
– И вновь добрый волшебник помогает герою!..
– Все, закончили сеанс, волшебник… Одежда моя где?
Медик помог сталкеру натянуть стертые в коленях штаны и втиснуть перемотанную бинтами стопу в ботинок.
– Тебя Тигель еще хотел видеть, – бросил он уже вслед сталкеру, сдернувшему с вешалки куртку и вышедшему из лазарета.
Лицо обдало порывом теплого ветра от хлопнувшей двери.
– Нисколько не изменился за год, – пробормотал Лебединский, прежде чем вернуться к своим делам.
Равлик зажмурился от яркого света. Голова еще не отошла от лекарств, а потому гудела, как округа от стрекота насекомых. Пустой желудок отзывался режущей болью, распространяющейся волнами по всему телу. Где-то в стороне, судя по звукам, плескалась вода.
Бескрайним синим полотном протянулось над головой небо, в которое упирались стволы тополей. Между ними зеленели молодые дубки, местами проглядывали монохромные косы берез. Перед деревьями тянулась асфальтированная дорога, отделяемая от пространства возле здания голубым решетчатым забором. Вдоль него в сторону «Заставы» и направился Равлик, припадая на одну ногу.
Впереди ополаскивал посуду молодой человек, раздетый по пояс. Струи воды, с шипением вырывающиеся из крана колонки, искрились на солнце, как мелкая щебенка со стеклом, усеивающая асфальт.
– Если ты на обед, то он уже прошел, – с сожалением заявил парень, когда сталкер поравнялся с ним. – Но, может, Тигель разрешит еще. – Мойщик ополоснул кастрюлю, которую затем взгромоздил на металлическую тележку.
– Тигель на месте?
– Конечно.
Равлик проковылял к приоткрытой двери, заглянул внутрь. Помещение сразу дохнуло прохладой, хорошо ощутимой на фоне уличного пекла.
– Технический перерыв, – отозвались в тени, поглотившей часть столов, неровными рядами протянувшихся от дальнего края стены к выходу. Свет тонкими лучиками проникал через окна, завешенные плотным сукном.
– Здравствуй, Тигель, – как можно громче, не надрывая, однако, горло, сказал Сергей.
Из полумрака показался среднего телосложения мужчина в водолазке с закатанными рукавами.
– Равлик! Знал, что и в этот раз выкарабкаешься! – Рассмеявшись, он подошел ближе с целью хлопнуть старого знакомого по плечу, но сдержался, смутившись от потерянного вида старожила, и просто пожал протянутую руку. – Голодный? Садись, принесу, что осталось.
Кивнув, сталкер занял место за ближайшим столом.
Щелкнув тумблером приемника на полке, чтобы Равлик не заскучал, бармен скрылся из виду. Кухонные помещения огласились лязгающими звуками и спешными шагами по дощатым полам.
Радио, настроенное на нужную частоту, выдало серию помех и обрывков фраз, прежде чем приступить к вещанию неторопливым старческим голосом:
– …никакой Зоны нет. Все это обман. Сталкеры – это актеры, а все, что показывают нам по телевизору, – театральная постановка, чтобы контролировать население и держать народ в страхе перед необъяснимым…
– Светлана Георгиевна, извините, что перебиваю…
– Да.
– Если Зона – выдумка, как вы выразились…
– Абсолютно верно. Выдумка.
– Как вы тогда объясните новые лекарства и устройства, созданные на основе образцов аномальной природы, добытых в Зоне отчуждения?
Последовала небольшая пауза. Казалось, радиоведущей удалось заткнуть неугомонную старушку, как та вновь затянула уже знакомую песнь:
– Все новые лекарства – это обман… На нас только наживаются, продавая все эти новые бирюльки, абсолютно бесполезные.
– Благодарю вас за искренность, Светлана Георгиевна. Напоминаем, что в эфире «Чернобыль Плюс», рубрика «Зона и мнения», продолжим через несколько минут…
Послышался сигнал, после которого обычно следует переход либо на музыкальную композицию, либо на рекламу.
– Все, что есть, – заслушавшись, Равлик не заметил, как Тигель подал на стол горячее – то ли похлебку, то ли кашу из подливы, картофельного пюре и чего-то мясного. И отдельно – салат из капустных ошметков да нарезанного дольками огурца.
Пахло от всего этого странно. Не в том смысле, что противно. Непривычно. Пахло домашней человеческой едой.
– Давай руки. – Сталкер послушно подставил ладони. Бармен брызнул из распылителя дезинфицирующим средством, показал жестом: мол, разотри. – Совсем, что ли, отвык от нормального приема пищи?
– Возможно, – вполголоса ответил на ухмылки Равлик.
– Все в походах…
– Делаю то, что умею лучше всего остального.
– Я не в обиду.
Сталкер, вздохнув, подхватил со стола ложку, принявшись за «жаркое». Тигель примостился напротив.
Из приемника лилась тихая гитарная мелодия, снаружи доносилось лязганье тарелок.
– Филя ничего вчера не рассказал, на удивление… Деловой такой был. Однако наши слышали, как кто-то отбивался от собак в районе, где «Плитняк» стоит.
– «Плитняк»? Это та груда камней?
– Да, долгая история…
– Больше ничего не произошло, пока я отлеживался?
– Ничего. Потому хотелось бы тебя послушать. Редко ты тут появляешься, а когда все же изволишь – всякий раз узнаю об этом от Лебединского!
Позади задребезжало – вкатили передвижной многоуровневый столик для посуды.
– Я ушел.
Тигель кивнул парню, который, захватив какие-то тряпки со спинки стула, скрылся в проходе.
Покончив с горячим, которое ел очень медленно, дабы не спровоцировать болевые ощущения в животе, сталкер налег на салат, водянистый, практически безвкусный, но все же более приятный, нежели стоявшая уже поперек горла тушенка с хлебом.
– Больше не повторится. Хочу отдохнуть.
Поставив рядом с блюдом белую чашку, бармен налил в нее кипятка из доисторического чайника, опустил следом пакетик с заваркой.
– Да? И куда махнешь? На Черное или на Азовское?
Сергей чуть не поперхнулся.
– Ты не понял. Здесь отдохнуть, в городке.
Хмыкнув, Тигель скрестил руки на груди, откинулся назад.
– Неужто средств не хватит?
Равлик дожевал, отодвинул от себя тарелку, подвинул чашку, прислушался к ощущениям в желудке.
– Я не помню, сколько у меня на счете. Ученые платят достаточно, чтобы я не задумывался о расходах на патроны и провизию… Но проблема в другом – я не умею тратить накопленное на что-либо еще. За периметром меня никто не ждет, спецснаряжение мне не нужно…
– Понятно, что ученые в тебе нашли, – протянул бармен. – А ведь можно зарабатывать чуть меньше, чем в твоем случае, а риски снизить на порядок. Как другие сталкеры.
– Это те, что на десятой доле ставки? – вспомнил слова Филина старожил. – Какие же они сталкеры?
– Знаешь, – Тигель задумчиво почесал щетину на подбородке, – для кого-то «те самые» сталкерские времена уже давно прошли. И я не о том, что Зона изменилась, а вместе с ней и жизнь. Без сомнения, это тоже, но я, главным образом, о приоритетах.
Мужчина придвинулся, навис над столом, облокотившись.
– Я ведь сам был сталкером. Помню, как это было. Если не ты, то тебя. Если не сегодня, то завтра. Не сэкономил патрон – получил ранение, потратился на медикаменты, голодаешь… Или же, напротив, повезло – ты нашел артефакт, да еще загнал по себестоимости, погулял… – Тигель потерялся взглядом в потолке. – А наутро вспоминаешь, что все спустил, на пули и дробь уже не хватает. Череда событий в сталкерской жизни была однообразна, но в то же время непредсказуема. Этим многих и привлекала Зона. А сейчас?