Вся моя жизнь… ах, да, я уже кажется…
Вот почему я чувствую себя сейчас просто замечательно. А как ещё должен чувствовать себя земул, который только что лично убил двух водеров? Только замечательно, и никак иначе. Единственно, что портит настроение, это недовольный взгляд командира нашего небольшого отряда. Глоб со вчерашнего дня бубнит что-то насчёт того, что мы уже слишком далеко отошли от наших владений и давно стоило бы повернуть обратно, но Зак и Танга не желают об этом слушать. Да и мне такие мысли нашего вожака не по нутру. И страх его как-то не по нутру. Говорил же ребятам ещё в селении — не стоит выбирать Глоба командиром. Он хоть и здоровый снаружи, но внутри немного малодушен.
— Ну чего, теперь назад? — спрашивает он, смурно оглядев нас.
Зак и Танга кривятся, я отвожу глаза в сторону дороги серого льда, тихо насвистывая песенку, недавно сочинённую музером из нашего поселения, и улыбаюсь правым кончиком рта. Тем, что Глоб не может увидеть.
Он хоть и малодушен, но кулачища у него дай бог. Раза в полтора больше моих, и если набросится, то пары зубов можно лишиться влёгкую.
— Глоб, — слышу я густой бас Зака. — Мы убили уже два десятка водеров. Старшие воины теперь не будут называть нас молодыми слизняками.
Я поворачиваю голову и вижу, как Зак поднимает руку со связкой ушей водеров. Склизких, бледных, мерзких.
— Здесь четыре по десять, и ещё десять с этих пяти срежем, — Зак кивает в сторону только что убитых тварей. — Всё нормально, Глоб.
— Что, ребята? — Глоб усмехается. — В раж вошли? А то, что их в этих местностях больше чем пыли в ваших ушах, это забыли?
— Да чего нам бояться? — встревает в разговор Танга. Голос у него приятный, успокаивающий, потому невольно вызывает доверие. — Что они смогут против нашего оружия? А?
Я подтверждающе киваю, бросая взгляд в сторону убитых. Одному моя стрела вошла прямо в его холодный, мёртвый глаз, а другому под сердце. Глядя на этих тварей и не скажешь, что у них может быть сердце, но наш верч как-то разрезал одну из этих мразей, а потом долго доставал изнутри большой красноватый сгусток.
— У них же только дубинки, а у нас стрельбаки, — продолжает своим приятным голосом Танга. — Убьём ещё три по десять, и тогда Смон Игр назовёт нас лучшими воинами этого круга времени.
Глоб несколько раз задумчиво кивает, сжав свои и без того тонкие губы. Мы терпеливо ждём. Конечно, если сейчас он снова скажет, что нужно возвращаться, начнётся всё тот же спор, что возникал уже не раз за последние два дня. А пока он будет длиться, успеет потемнеть. Думаю Зак и Танга как раз и затягивают все эти споры, чтобы дождаться темноты. По ней всё равно с места не сдвинешься, остаётся лишь находить укрытие и валиться спать, определив жребием кому когда стоять на страже.
— Ладно, придурки, — бросает наконец Глоб и улыбается во весь рот. — Но надо бы найти укрытие получше.
Я перевожу взгляд на командира. На этот вопрос у меня есть хороший ответ.
— Глоб, — говорю я. — Обернись.
— Чего, умник? — непонимающе моргает он глазами.
— Да просто обернись и приглядись получше.
Он оборачивается и несколько секунд молча всматривается вперёд, но похоже ничего не видит. Слепая тетеря.
— Видишь облачко тумана слева?
— Ну.
— За ним развалина.
— Не вижу ни гуя.
— Не ругайся, — спокойно продолжаю я. — Совсем недавно ещё видна была. Не вру. Высокая развалина с рядами дырок, такая же, как те, что за чёрными лесами. Её туман закрыл.
— А-то ты был за теми лесами, — с насмешкой говорит Глоб не оборачиваясь и продолжая всматриваться.
— Старшие говорят. Да и отец мой видел, — отвечаю я. — Он на сходе рассказывал.
— Да ну тебя, — ругается Глоб и поднимается на ноги. — Что, поверим этому умнику? — спрашивает он у Зака и Танги.
— Я тоже видел развалину, — говорит Танга и бросает на меня косой взгляд.
Он не видел, тут же понимаю я по этому скользнувшему взгляду, но жажда приключений заставляет его поддержать меня. Он вообще любитель всего нового, этот невысокий, сбитый парнишка с доверительным голосом, а Заку, как я вижу, на всё уже глубоко наплевать. Он молча поднимается, проводит ладонью по широкому уставшему лицу, готовый идти хоть за чёрные леса, лишь бы снова не тратить себя впустую на долгие споры с командиром. И я его понимаю. Тратиться нужно только на то, чтобы уничтожать водеров, этих мерзких тварей, а всё остальное — ненужная ерунда.
Я соскакиваю с сухого бревна и вынимаю из-за опоясанной поверх тепловика верёвки сверкающее оружие. Таких в нашем селении всего один раз десять и ещё четыре. Все они достались нам от наших предков, пришедших в новые владения из-за чёрных лесов. Из уст в уста в селении передаётся легенда о них, которая является историей всего нашего народа. Из легенды следует, что вышли наши предки из глубоких пещер, в которых такой штуки, из чего сделано сверкающее оружие, было валом. И развалин там тоже было валом, но жить в тех местах стало почему-то нельзя и они двинулись в путь в поисках новых владений. Произошло это полдесятка поколений назад, или по-другому — десять по десять кругов времени и ещё семь по десять. Давно. Очень давно. Подумаешь иногда о том, сколько этого самого времени прошло с тех пор, аж кожа дыбом поднимается.
Отрезав уши убитых водеров и собрав стрелы, я возвращаюсь к отряду. Зак, позёвывая, принимается нанизывать трофеи на тонкую верёвку, Танга с Глобом выбирают свои стрелы из охапки в моей руке, и наконец, мы выдвигаемся в сторону тумана.
— Ну смотри, умник, — говорит наш командир. — Если там не будет развалины я тебе в лоб заеду.
— Да говорят же тебе, — снова вступается Танга, — Я тоже видел.
— Защитничек, — ухмыляется Глоб и ускоряет шаг, что поневоле приходится делать и нам, чтобы не растягиваться по над дорогой серого льда, предоставляя водерам лёгкую добычу. Что-что, а рассекать наши порядки они умеют, бросаясь клином в самую середину. Это их единственный шанс одержать победу, разделить, снизить плотность стрел, добить по одному.
Облачко тумана медленно движется влево, и Танга мягко поправляет Глоба, который по-дурацки подварачивает в сторону движения этой серой кочующей пелены. Глоб недовольно скидывает руку Танги со своего плеча.
— Я знаю, как правильно идти, — бурчит он, а Танга подмигивает мне, и улыбаясь, кивает на нашего вожака.
Я только пожимаю плечами. Глоба я знаю с самого своего появления на этот свет, как впрочем и всех остальных. Да и вообще всех из нашего селения. При рождении нового детёныша у нас принято называть ему имена всех, кто уже живёт, а я младше ребят из нашего отряда на один круг времени, так что мне, только что родившемуся и кричащему от боли и холода, без сомнения представили этих отчаянных придурков в числе прочих.
— Вон она! — вдруг гулко вскрикивает Зак, и мы вчетвером резко останавливаемся. Наши взгляды замирают на огромной развалине, как минимум, в десять наших ростов. Выглядит развалина точь-в-точь, как и рассказывают о ней старшие. Хотя, они сами их не видели, и рассказы эти только повторение того, что говорили им их старшие, но никто из слушавших ни разу не усомнился в правдивости слов рассказчиков. А у меня сомневаться поводов и подавно нет. Мой отец — Арс Игн — лично ходил за чёрные леса и потом рассказывал обо всём, что видел там, на общем сходе. Правда, к этому наши отнеслись, мягко говоря, без особого доверия, но я знаю что отец не врал. Я научился различать по его глазам, когда он врёт, а когда нет, и в тот раз они были очень правдивыми.
Но за моим отцом в поселении давно тянется слава несерьёзного земула, из-за того, что он немного знает и продолжает изучать мёртвый язык, и из-за того, что иногда придумывает какие-то нелепые истории и рассказывает их всем в поселении. Вот поэтому Глоб и зовёт меня умником. Как говорится — досталось мне всё это по-наследству, от отца к сэну.
— Здоровая, — выдыхает Танга и слышно, как он возбуждённо и неестественно громко сглатывает слюну.
У развалины три ряда дыр, правый бок слегка обрушен, а по всему периметру торчат какие-то коричневые тонкие палки. Преодолев зачарованность, мы начинаем медленно приближаться к ней, не забывая бросать взгляды в сторону дороги серого льда. Там обитают водеры, твари, которые умеют быстро сокращать расстояния, случись прозевать их появление.
— Должна быть большая дыра, — говорю я. — В неё нужно входить.
— Знаю, — бурчит в ответ Глоб. — Только где она? Что скажешь, умник?
— Нужно обойти развалину вокруг, — говорю я.
Но обходить полностью не приходится, зайдя за первый же угол мы видим её. Большая дыра, о которых рассказывали старшие, и о которой с жаром говорил мой отец на сходе.
Большая дыра находится немного выше земли и нам приходится запрыгивать, чтобы забраться внутрь. Я чувствую, как напряжены ребята. Глоб с Заком держат перед собой стрельбаки с натянутыми жилами, а мы с Тангой прислушиваемся. Кто его знает, может водеры тоже умеют проникать в развалины? Хотя, куда этим глупым тварям.
— Слышите что-нибудь? — шёпотом спрашивает Глоб, оборачиваясь.
Я мотаю головой. Слух в нашем думе у всех хороший, даже лучше чем в думе у Танги, поэтому командир спрашивает у меня. Я бросаю взгляд на Тангу. Тот не в обиде, хотя обычно между нашими думами частенько возникают споры — кто лучше слышит. Но сейчас не до этих глупостей. Все напряжены до предела.
Развалина оказывается внутри имеет много больших дыр и за каждой дырой новое пространство, огороженное крепкими стенами. Мы осматриваем шесть пространств. В шестом замечаем странное сооружение ведущее вверх, но проход завален крепкими кусками, скорее всего, обвалившихся ограждений.
— А что если там наверху водеры? — спрашивает шёпотом у всех нас Глоб и стирает пот со лба.
— Да ну, — так же шёпотом отвечает Танга. — Они, наверное, и внутрь развалины зайти не могут. Откуда им знать, что в неё нужно входить через большую дыру?
— Это точно, — подтверждает Зак.