Я не подошел к ней и не предложил помощи. Я просто стоял, как идиот, и наблюдал за её действиями, боясь, что если сдвинусь с места, то меня уже ничего не остановит. А я не хочу предавать Таню даже мыслью о ком-то другом.
Просто не поддавайся, Стагаров. Потом сам же пожалеешь.
Тем временем совершенно пьяная девушка, наконец, разглядела то, что искала, а вскинув голову, прищурилась и попыталась найти, судя по всему, такси. Таксист подъехавшей серебристой девятки мигнул фарамами, на миг ослепив меня, поскольку я стоял к нему боком, и вышел из машины, явно направляясь к оперативнице.
— Грёбаные суки, — тихо шипел парень родом явно из стран ближнего зарубежья. — Нажрутся, а ты вози их потом…
С одной стороны, мне понятно было его возмущение, но с другой…
Он подошел к Лизе, что-то спросил, а дальше, схватив за плечи, повёл её к машине.
Сердце в груди застучало, как сумасшедшее, а под рёбрами вдруг разгорелось жаркое пламя, мгновенно прокатившееся волной по всему телу.
Девушка споткнулась и неуклюже начала заваливаться, когда таксист, схватил её за шиворот футболки. Раздался треск, следом её хрип и нерусская брань парня. Тут уже я не смог стоять на месте. Едва ли не подпрыгнув, подхватил её на руки и понёс к девятке, стараясь не смотреть в лицо Лизы.
— Куда? Э! — возмутился таксист.
— Повезёшь! — бросил я, открывая дверь. Опустил взгляд и снова заглянул в эти бездонные серые глаза. — Куда ехать?
Девушка пристально посмотрела на меня, после чего вздохнула и тихо ответила:
— На край света, пожалуйста.
Не мог сдержать улыбки. Забавная пьяная оперативница казалась хрупкой на моих руках, что определённо мне нравилось, ведь я знал, что всё другое время она старается быть несгибаемым сотрудником полиции. И даже хмурится угрожающе, маскируя свою милоту.
— А может лучше домой? — спросил, удобно устраиваясь вместе с ней на заднем сиденье.
Выпускать её из рук не хотелось. Я даже краем нетрезвого сознания подозревал, что сработали какие-то собственнические инстинкты
— Домо-о-о-ой, — протянула она и тут же надула губы. — Я не хочу домой. Дома скучно.
— Таксисту всё равно придётся назвать адрес.
И тут она хитро улыбнулась, удобно устроилась на моих коленях и уткнулась мне в плечо, закрыв один глаз.
— Называй, — разрешила милостиво и закрыла второй.
Усмехнулся и решил слегка припугнуть, чтобы одумалась. Склонился к уху и тихо прошептал:
— Я ведь могу и к себе увести, малыш.
И я совершенно не ожидал того, что увижу, когда отстранюсь. Кожа на её руках покрылась мурашками, а соски под тонкой тканью футболки явственно напряглись. У меня во рту мгновенно пересохло, а в штанах стало непозволительно тесно. Девушка пристально посмотрела в мои глаза, но уже через секунду громко назвала адрес таксисту, который только этого и ждал.
Машина уже тронулась, а я не мог оторвать взгляда от представшей картины. Более того, едва держал себя в руках от того, чтобы смять её в объятиях, прижать к себе ещё крепче…
Лиза, будто услышав мои мысли, внезапно приподнялась, глядя в мои глаза, обняла ладоням моё лицо и просто приникла к губам.
А я замер, как идиот. Как последний придурок, боясь, что если спущу того внутреннего пса, что затаился в глубине, с цепи, ни за что не смогу остановиться. Наброшусь, сомну и… Нельзя, Стагаров. Она пьяна, как хренов десантник второго августа. У тебя Таня, твоя проклятая, но почти семейная жизнь!..
Мягкий шершавый язык скользнул по сжатым губам, вынуждая тело отреагировать. Жажда до этой девчонки взорвалась где-то в груди, отметая любые доводы, а она словно наслаждалась падением железобетонных стен, так тщательно выстраиваемых на протяжении нескольких лет. Устроилась удобнее на моих коленях и мягко прижалась к груди, по-прежнему требуя ответа, не понимая, что я уже срываю своё мясо до костей, лишь бы не…
— Ну же… — проникновенный стон стрелой до самого дна и всё…
Нет ничего. Совершенно ничего. Сжимаю девчонку так крепко, как только могу, и жадно впиваюсь в эти губы, пытаясь унять сосущую пустоту внутри и болезненное пламя, танцующее на коже.
Как не хотеть? Как тебя не хотеть, чертовка? Как прекратить целовать, когда так необходимо чувствовать твои сахарные губы? Как не скользить пальцами по гладкой коже под футболкой и как не сжать мягкую грудь, чтобы услышать твой болезненно сладкий стон, от которого дрожит моё нутро?
Ты даже пахнешь как само наслаждение…
— Приехали! — нервно крикнул самоубийца, отрывая моё внимание от этой невозможной женщины.
Я отодвинул Лизу, держа за плечи. Серые глаза были стеклянными, совершенно пьяными и она тяжело дышала, как после забега. Я и сам чувствовал себя марафонцем.
— Быстро, — едва не хриплю, подумав, что как-то потерялся во времени, позабыв обо всём и досадуя, что вообще позволил такому случиться.
— Так дом через перекрёсток от клуба, — всё так же нервно отвечает водитель.
Так близко? А зачем тогда такси?
Лиза снова тянется к моим губам, прерывая мозговую деятельность, и коротко целует. Коротко, потому что я не позволяю продолжиться этому безумию. Открываю дверь авто и подхватив оперативницу под упругую попу вылезаю из машины, стараясь не ударить её головой. Что-то мне подсказывало, что подобного мне не простят. Поставил качающуюся девушку на ноги, снова залез в машину, оглядывая сиденья, чтобы понять, не выпало ли чего из карманов, а после протянул парню купюру.
Визг тормозов и девятка уносится прочь. Видать сильно мы парня достали своим поведением. Усмехнулся и повернулся к источнику своего безумия. Лиза медленно плелась к лавочке на детской площадке. Устало села на неё, а затем и вовсе откинулась так, чтобы запрокинуть голову.
— Мне кажется, что тебе нужно домой.
— Дома скучно, — повторила она, после чего перекинула ногу через лавку, оседлав её, и просто легла на спину. — А тут есть звёзды.
Взглянул наверх и действительно разглядел далёкие небесные тела, едва угадывающиеся в тёмном небе.
Ничего не ответил. Иногда вот так же с ребятами на задаче, соревнованиях или на учениях сидели и просто смотрели в небо. Порой полезно отделить себя от Земли и представить, какого это быть в пустоте. Быть кем-то отдельными от человечества, несущественным.
— Временами, когда смотрю на них вот так, чувствую, что всё зря, — вдруг тихо проговорила Лиза, озвучив мои мысли. — Будто иду не туда, делаю не то.
Посмотрел на неё, вот такую пьяную и задумчивую, ещё способную размышлять о чём-то возвышенном, и неожиданно понял, что мне интересно. Интересно, что в этой хорошенькой головке происходит на данный момент и вообще. Почему так? Почему, я так долго привыкал задавать вопросы Тане о том, как у неё идут дела на работе, как прошел день и что она думает о том или ином событии? Мне было неинтересно, но я понимал, что она нуждается в моём внимании, в поддержке, в мелочах, которые составляют нашу совместную жизнь. Почему сейчас я сдерживаюсь, чтобы не спросить оперативницу о том, почему она считает, что всё зря? Почему, как и я, вообще о подобном задумывается?
Вздохнул и потёр саднящий висок, боль в котором была явным признаком утомления.
— А ты, когда-нибудь думал о том, зачем мы здесь? — тихий голос вновь разорвал ночную тишину. — На работе часто нет времени остановиться и просто подумать о таких вещах. Например, какая сила заставила мать задушить собственное новорожденное дитя или выбросить его в мусоропровод. Зачем шестнадцатилетняя девочка при хороших и весьма обеспеченных родителях подаётся в проституцию и зачем в двадцать первом веке кто-то готовит террористов-смертников.
И я снова не ответил. Всё это — человеческая психология. Она это знает. Но вопрос относится к категории религии, веры, и, по сути, является риторическим.
Подошел и сел на лавку, глядя на неё. Девушка же усмехнулась, чуть подтянулась и уложила голову на мои колени, продолжая созерцать небо. А вот я туда смотреть не мог.
Внутри всё натянулось от сладкого ощущения, затопило невообразимой нежностью, и я не удержался, скользнул пальцами по мягким волосам. Девушка на миг прикрыла глаза, и я понял, что нам обоим это приятно.
Чёрт возьми, откуда такое? Я же всего раз тебя видел. Всего один грёбаный раз, а сейчас понимаю, что жаждал новой встречи, как маны небесной. Настроение апатичное, подавленное, даже Таня увидела перемену…
Таня.
Чёрт, я же так и не позвонил ей.
Рука замерла над головой девушки.
Что ты делаешь, Стагаров? Какого хрена? Что ты, мать твою, вытворяешь? Женька, наверное, в гробу перевернулся за такое непозволительное отношение к его любимой женщине. Неужели ты готов вот так просто предать его? Неужели позволишь случайно появившейся в твоей жизни женщине вот так просто нарушить твою клятву, данную у его могилы?
Стиснул зубы, стараясь отмести все мысли. Пусть эта ночь будет исключением. Пусть эта ночь будет моей собственной тайной, которую никто и никогда не узнает. С Лизой я больше не увижусь, ни к чему хорошему это не приведёт, но пусть хоть сегодня отведу душу.
Взглянув на девушку, обнаружил, что та заснула.
— Эй, адрес-то у тебя какой?
Открыла один глаз, посмотрела на меня оценивающе, вздохнула и назвала место жительства, после чего так же благополучно уснула.
— Что ты за женщина такая, Лиза Виноградова? — усмехнулся я, не ожидая получить ответа.
— Отвали, Прокопенко. Сам знаешь, что из меня женщина, как из тебя балерина, — промямлила она, сонно перевернувшись на бок и по-детски уложив свои ладони под щёку.
Честно говоря, ответа не понял. Просто продолжил гладить мягкие волосы, мрачно размышляя о собственной жизни. О том, как многое хотелось бы изменить. О том, что ничего не могу изменить.
Если бы мог, отказался бы от Тани. Но она так преданно меня любит, что остаётся, несмотря на то, что я не могу иметь детей, хотя очень хочу. Одного обследования хватило, чтобы знать наверняка: у меня никогда не будет ни дочери, ни сына. Таня пыталась исправить ситуацию, всё же она фармацевт, и на диетах особых держала, и добавки какие-то пить заставляла… Но всё это пустое.