— А молчал, — после паузы сказал Коля.
— И много… ваших… в море?.. — спросила Саня.
— Полная бригада.
— А как же они? — спросил Витя.
— Как! Это в «Заре Востока», — ткнул Мишатка пальцем в сторону Сани, — перешли на активный лов рыбы. У них там и сейнера и эмэрэски. А наши ловят у берега. Ставят ставники. А берега, где рыба идет, крутые. Там высадиться негде и в хорошую погоду, а в шторм и думать нечего — расшибет в щепки.
— У ставников и захватило? — спросила Саня.
— Не. Еще раньше. Только они вышли, шторм и взялся. «Курилка» задула! Отец — на что знатный рыбак… Алексей Громов, слыхали небось? А вот… Ни слуху ни духу!
— Твой отец? — спросил Витя.
Мишатка молча кивнул головой.
— И никто не вышел на спасенье? На розыски? — крикнул юнга.
— Тебя ждали! — Мишатка сверху вниз посмотрел на Колю и продолжал: — Найди-ка в поселке хоть одного рыбака.
— Молодцы, — похвалил Коля. — То-то я ни одного катера в затоне не вижу.
— А у нас их и нет, катеров. Только самоходные кунгасы. Им делов — дотопать до ставника и обратно. В открытое море они не выходят. Куда им. Захлебнутся. Вот на тот год, председатель говорил, купим два сейнера, тогда.
Саня поспешно стала завязывать на голове еще мокрый платок.
— Ты куда собираешься? — спросил Витя.
— К отцу!..
— Одевайся живей! Вместе пойдем, — стал обуваться и Коля.
— Думаешь, я не понимаю зачем? — спросил Витя. — А я? Я с вами.
— Ты ведь сам только что говорил: на берегу лучше… Мы ведь пойдем в открытое море, где качает!
— А если опять что-нибудь с мотором случится? Опять масло или еще что!
От одной мысли очутиться снова в море у Вити закачалась печь перед глазами. Но разве он может отпустить в море Колю с Саней одних? Ведь дядя Софрон говорил, что без ребят ему бы несдобровать. Под «ребятами» он подразумевал не только Колю, но и Витю. Жаль, конечно, расставаться с теплой печкой. Но долг прежде всего.
— Куда отец мои сапожки засунул? Ведь пока мы будем тут возиться, он один снимется, — заторопилась Саня. — Скоро самый высокий прилив будет. Вот и снимется.
Порыв ветра ворвался в избу, затрепал развешенную на печке ребячью одежду. В дверь грузно ввалился Софрон. С силой захлопнул ее за собой, рванул с головы зюйдвестку.
— Не звонили? «Заря» не звонила? Ты что, дочка, потеряла? Ванюшку отправили на медпункт: говорят, операцию делать нужно.
— Сапожки не могу найти, — словно не слыша о больном мотористе, ответила Саня. — Хорошо, что ты пришел. Поешь на дорогу! У меня харчи в мешке есть! Его отец, — показала она на Мишатку, — тоже в море…
— В печке твои башмаки, — сказал Софрон. — Пусть просохнут хорошенько.
— Провожу тебя, тогда просушу.
— Ты куда отца гонишь? — резко, как прежде диспетчера, спросил у дочки Софрон.
— И не гоню. Знаю, сам все равно не усидишь…
— Помалкивала бы лучше, — оборвал дочь шкипер. По всему было видно, что этот разговор ему неприятен, что его что-то тревожит и он старается за показной грубостью спрятать большую тревогу.
— Скажешь, буксир не твой — артельный, — не приняла отцовского призыва девочка. — А ты только шкипер! Будешь у председателя разрешенья спрашивать? А если его к телефону не позовут? У приморских-то своего морского буксира нету…
— Не зуди, как комар над ухом… — Софрон тяжело присел на табурет… — Еще нашего студента напугаешь, а ему перед экзаменом волноваться вредно.
— Дядя Софрон, — взорвался Коля, — почему вы обо мне говорите, как… как о салаге? Я уже, слава богу, почти матрос второго класса! А вы меня смешиваете с Витей. Ты, Витя, не обижайся, — обратился он к товарищу, заметив, как у того дрогнули от обиды губы. — Я очень хочу быть на «Богатыре» завтра в девять ноль-ноль. Но когда мы в открытом море получаем по радио SOS, мы отклоняемся от курса и спешим на спасенье… Даже к чужому судну. А тут терпят бедствие свой…
— Вырасту, буду только моряком! — крикнул вдруг Мишатка.
— А где у меня моторист? — заорал, выдавая себя с головой, Софрон. Куда делось его кажущееся спокойствие! В этом крике звучала острая боль здорового, сильного человека, который видит, как погибает слабый, и не имеет возможности оказать ему помощь. — Где? — Голос Софрона заполнил всю избушку, рвался в полуоткрытую дверь, заглушая вой ветра. — Я сам камчатский рыбак! Я за них душой болею побольше вашего… Ты не салага, а того понять не способен, что дядя Софрон не стал бы дожидаться детских уговоров, чтобы отправиться в море за пропавшими. На их розыски… А руки-то у твоего дяди Софрона связаны. За мотор стать — на руле некому! За рулем я — у мотора никого. А брать снова вас, детей, в такое море! Да за это мне самому нужно будет оторвать голову.
За криком Софрона не слышно было, как зазвонил телефон.
— Диспетчер слушает, — сняла трубку неизвестно откуда появившаяся бабушка Вера. — Да. «Приморье». Что? Говорит «Заря Востока»? Сейчас передам трубку шкиперу. Как? Не надо? Слушаю!
— На поиски рыбаков вылетел самолет! Разведчик!.. — послышался в звенящей тишине избы голос далекой телефонистки. — С «Зари Востока» вышли сейнера! Дана радиограмма идти на поиски унесенных в море рыбаков всем советским судам, находящимся в этом районе Охотского моря! С «Приморьем» самолет будет держать радиосвязь через «Зарю Востока». Не отходить от телефона. Все сведения с самолета буду передавать по телефону…
— Есть не отходить от телефона, — по-флотски отрепетовала[7] команду бабушка Вера. — Слышишь, Мишатка, сколько народу ринулось спасать твоего отца! И самолет! Как же он полетит в такую непогодь? Бедолага.
— Вырасту, буду или моряком или летчиком, — всхлипнул Мишатка.
Бабушка Вера не успела опустить трубку телефона, как в ней снова зазвучал далекий голос:
— «Приморье», «Приморье». Говорит «Заря Востока». Получено сообщение с самолета. Он обнаружил кунгас с людьми. Не больше мили от «Приморья». Шторм несет их вдоль берега. Самолет наводит на кунгас сейнера, но дойдут они не раньше чем через два часа. Ждите следующих сообщений.
— Наши! — завопил Мишатка, схватив телефонную трубку. — Наших обнаружил!
— Ну, все! — шагнул к выходу Софрон. — Им два часа, а я на своем «Труженике» за сорок минут смогу до них добежать. Была не была. Как-нибудь доберусь. Только бы осадка не подвела, через перекат только бы перебраться.
— Говорила, поешь… Все не слушаешься. На, захвати на дорогу, — сунула Саня отцу сверток с продуктами. — С ним пойдешь? — кивнула она на Колю.
— Без него, — взял у дочки сверток Софрон.
— Почему? Дядя Софрон, я ведь и на руле могу и так что помочь! Вы же сами меня хвалили. Или это так только!..
— Не возьму, — отрубил шкипер. — Я от давешней прогулки в себя не пришел полностью. А из меня таких, как ты, троих скроить можно.
— Ой, голубь, — подошла вплотную к Софрону бабушка Вера, — без моториста ты в море не пойдешь, нет! Вот что, ребята! Слушай мою команду. Ты, Саня, становись на вахту у телефона. Какие будут команды, принимай, а Мишатка передаст их нашему председателю — он сейчас тоже на берегу. Сейчас я запущу движок, от него будет работать прожектор — светить в небо, чтоб с моря было видно, куда подаваться. За прожектором последит матрос со своим дружком. Справитесь?
— Раз нужно, — постараемся справиться, товарищ диспетчер, — ответил юнга.
— Ну и отлично. А я пойду со шкипером на буксире вместо моториста.
— Сама? — удивился Софрон.
— Диво! Бабушка Вера, шкипер, еще не за всю правду бабушка. Еще хватит силенок по морям погулять!
— Приходилось?
— А то! — молодо воскликнула бабушка. — Не из книжек вычитала — тридцать лет рыбачила. И парусники водила, а уж на катерах пришлось поболтаться, может, не меньше твоего. Прожектор пусть горит добела дня! — повернулась она к юнге. — А подойдут наши, попроси кого из артельных переключить движок на лебедку. Да это тебе наш главный курибан подскажет, — кивнула бабушка Вера на Мишатку.
— И подскажу! — заявил зардевшийся от гордости за «главного» Мишатка.
— Но для того, чтобы не выключать прожектор, его, очевидно, нужно сначала включить, логично заметил Витя. — А как ты знаешь? — спросил он у Коли.
— Не знал, так узнаю! Делов-то! Я на «Богатыре» навигационным прожектором управлял, мощностью пять киловатт. Как даст луч, — на пять миль все видно, — похвастался юнга.
Но когда ребята вслед за бабушкой Верой прошли в низенькую пристройку около диспетчерской, Витя сразу определил, что Коля чувствует себя не очень-то уверенно.
— Насколько я понимаю, мы находимся в машинном зале электростанции, — шепнул Витя юнге, показывая на стоящий в центре комнаты дизель-генератор. — Современная техника — генератор переменного тока с самовозбуждением, — он склонился над паспортной табличкой.
Коле от таких слов стало неуютно. Он почувствовал себя примерно на положении дикаря, с которым заговорил профессор электротехники. Чтобы сохранить свое тающее достоинство, юнга бодро подошел к машине и небрежно спросил у диспетчера:
— Аварийка?
— Не совсем, — засмеялась бабушка Вера. — Это и главная, и запасная, и аварийная станция, вместе взятые.
Бабушка Вера сняла со стены длинную железную ручку, какой обычно заводят грузовые автомобили, вставила ее в отверстие двигателя и сделала несколько резких рывков. Не заставляя себя долго упрашивать, движок весело затарахтел, и над белым щитком с приборами загорелась яркая электрическая лампочка.
— Теперь смотри сюда, — обратилась она почему-то уже не к юнге, а к ленинградцу. — Напряжение должно быть на красной черте — двести двадцать вольт. Оно регулируется вот этой рукояткой. — Она повернула круглую ручку на щите, и стрелка вольтметра заняла требуемое положение.
Витя с благодарностью вспомнил ленинградский Дворец пионеров, где в электротехническом кружке старый монтер дядя Вася приобщал юных техников к тайнам выработки электроэнергии. Уже совсем уверенно он подошел к рубильнику с надписью «прожектор».