— Дядя Сергей! — Витя только сейчас заметил, что капитан стоит на палубе рядом с ним. Колю обступили моряки; на палубе с одежды юнги льется вода. Мальчик тяжело дышит, — видно, вылазка по канату не такое легкое дело.
— В чем задержка? — спросил Колю капитан. — Давай прямым рейсом в душевую. Парня хорошенько прогреть и растереть до окалины, — дает он команду боцману.
— Есть в душевую, — говорит боцман. Его не надо просить дважды. Схватив сына за руку, он поспешно тащит его под спардек; за ними уходят и матросы.
— Дядя Сергей! — Витя рад, что дядя Сергей здесь. Сейчас он скажет: «Витя, ты что ж не встречаешь дружка-товарища? Беги догоняй! Нечего торчать на этой дурацкой вахте, когда и дела-то никакого нет».
— Почему ты на палубе? — совершенно неожиданно спрашивает Витю дядя Сергей.
— Как?
— Витя, ты плохой товарищ!
— Я не плохой… Я сразу же стал звать на помощь!
— Ты умеешь плавать?
— Да…
— И ты не прыгнул в воду вслед за товарищем? Как же так?
— Я не знаю… Я никогда раньше не прыгал в море. Я только с вышки в Парке культуры и отдыха, и то не с верхней площадки…
— А по-твоему, Коля прыгает в открытое Охотское море ежедневно? Ты слыхал: вода здесь нестерпимо холодная!
«Зачем я не поехал в Мельничьи Ручьи?» — мелькнула мысль. Но Витя сразу же ее прогнал. Так рассуждают только трусы.
— Но, дядя Сергей. Коля закаленный. А я если бы простудился, мама потом никогда бы не отпустила меня… — Витя сам слышит, как жалко звучат его оправдания. — А вы? Вы бы разве меня не отругали, если б я за Колей… в море поплыл?
— Обязательно отругал бы! И даже пригрозил бы отправить обратно в Ленинград! Но на твоем месте я бы не испугался ни моря, ни насморка, ни капитана!
— Товарищ капитан, рыбаки просят догрузить последний кунгас, разрешите продолжать? — обратился к Сергею Ивановичу ухман.
— Действуйте! — сказал капитан.
— По местам! — крикнул ухман.
Лебедчики заняли свои места у контроллеров лебедок, матросы нырнули в трюм. Сетка с мешками снова поплыла за борт «Богатыря».
— Какой подъем? — спросил у Вити капитан.
Витя совсем забыл, что он тальман, что у него есть свои обязанности. Вопрос капитана подсказал готовому заплакать мальчику, что капитан еще не совсем его перечеркнул, что он дает ему время исправиться и верит, что это может произойти.
— Восемьдесят первый, товарищ капитан, — четко доложил Витя и поставил в блокнот жирную черную палочку.
— Дисциплину надо в себе воспитывать, — продолжал капитан. — Но чувство товарищества должно стать потребностью твоей души. — Капитан остановил одного из матросов: — Ну, как наш пловец?
— Все в порядке, товарищ капитан, — ответил матрос. — Сообща продраили докрасна полотенцами! Втиснули в сухую смену белья! Теперь вливают горячий чай с коньяком.
«А что думает обо мне сейчас Коля? Наверно, то же, что и капитан». Витя пытается поставить себя на Колино место. Что бы он сам тогда подумал? Но на Колином месте — в холодной воде Охотского моря — он представить себя не может. Страшно…
— Последний подъем, — слышит Витя голос ухмана. Записывает. Цифра 83 ему кажется какой-то несолидной. Он слюнявит химический карандаш и несколько раз обводит восьмерку, потом тройку. Язык его стал лиловым. Во рту появился противный привкус. И так ему стало жалко себя. Вот Коля сейчас герой, а он ничтожество, трус и к тому же плохой товарищ. А все из-за этой дрянной девчонки — дернула же ее нелегкая свалиться с катера!
— Последний подъем, — грустно повторяет он слова ухмана. — Последний — восемьдесят третий.
— Восемьдесят четвертый! Своих обсчитываешь!
Витя резко обернулся. Ну конечно, она! И красная майка, и зеленая юбка. Все сухо… И обулась в белые спортивные туфли.
— Ты с буксира?.. Да? Ты в воду падала? Ты, ты!!!
— Не в воду, а в кунгас.
В не свойственном ему «гражданском» платье у трюма появился Коля. Увидев девочку, он нахмурился, хотел повернуть обратно, но раздумал. А Витя кружит вокруг него. Заглядывает ему в лицо. Не знает, с чего начать. Сказать просто: «Прости меня», — девочка тут, при ней не получается. Раскаянье, радость, смущение — все перемешалось в Витиной голове.
— Коля!.. Ну, как ты? Ничего? Не ушибся?.. Вода холодная? Скоро солнышко ка-ак начнет палить — день сегодня будет опять ясный. Да, Коля? Коля, ты не обижаешься? На меня… Ты меня научишь за лето нырять?.. Коля, а гляди, кто здесь, — показывает Витя на девочку, как будто Коля ее сам не видит.
Девочка стоит молча, не принимая участия в беседе товарищей.
— Та самая… Какая падала!
— Не будет больше браться за матросское дело — за выброску, — стараясь не глядеть на девочку, говорит юнга.
— Буду, — дерзко посмотрела на Колю девочка.
— Опять завалишься!
— А ты больше не мокни!
— А ты откуда знаешь, зачем я в воду прыгал? За тобой, скажешь? — теперь и Коля смотрит на девочку.
— За кашалотом?
— Я, может, вылазку, на борт судна по канату сдавал, — нашелся Коля… — И сдал!
— На пятерку?
— Ты зачем на наше судно поднялась? — решает закончить разговор с насмешницей Коля.
— За вами! Пойдете на нашем катере к нам в «Зарю Востока».
— О чем это она? — непонимающе переглянулись Витя и Коля.
— Теперь до следующего каравана перерыв, — объясняет девочка. — Собирайтесь!
— На берег? — недоверчиво спрашивает Витя.
Конечно, он на камчатском берегу никогда не был. Это было бы очень здорово!
Перед отъездом из Ленинграда Витя успел прочесть толстую книгу о Камчатке русского путешественника Крашенинникова. Правда, судя по описанию, этот край больше пригоден к обитанию зверей, чем людей, а все равно интересно.
— Коля, а ты раньше бывал на Камчатке? Верно, что там нет ни скота, ни хлеба, частые землетрясения и почти круглый год непогода?
— Кто это тебе такие глупости наговорил?
— И что единственное удовольствие — это сидеть на берегу и слушать грохот прибоя, смотреть на снежные вершины гор.
— Ну да! Все сидят и смотрят на вершины гор, а рыбу за них ловит бурый медведь, — засмеялся юнга. — Только так нас и отпустили!
По тому, как это было сказано, Витя понимает, что Коля не прочь побывать на камчатском берегу, «если бы отпустили».
— К вечеру вернетесь! А будете ломаться, без вас отчалим, — тоном воспитательницы из детского сада сказала девочка. — И не копайтесь, караван готов к отходу.
— Отчаливай! Просились мы у тебя? — У Коли тоже есть самолюбие.
Куда бы это самолюбие завело ребят, неизвестно. Но тут появился на палубе капитан с человеком в зюйдвестке. Это был шкипер буксирного катера. Квадратный, бородатый, с лицом кирпично-коричневого цвета, рыбак Софрон не был похож ни на кого из Витиных знакомых ленинградцев.
— Где тут моя Саня-хозяйка? — загудел Софрон. — Пошла гостей звать, а сама застряла! Приглашение-то она вам передала или нет? Давай, морячок, руку! — Протянутая юнгой рука исчезла чуть не по локоть в широченной ладони рыбака.
— За дочку! — тряхнул рыбак руку мальчика. — Это дело десятое, что она не в воду попала, а в кунгас. Да ей и вода нипочем. Она у меня как треска плавает, как нырок на волне держится! Но тебе про то было неведомо, — опять тряхнул рыбак Колину руку так, что парнишка еле устоял на ногах. — У нас, у камчатских рыбаков, смелые люди в цене! Не откажитесь быть почетными гостями артели «Заря Востока». Капитан «добро» дал. Пошли на катер. Нынче наши рыбаки досрочно выполнили годовой план. Будут гости из других рыболовецких поселков, пионеры подъедут, разные авиамодели привезут. Вам, наверно, интересно будет познакомиться.
Камчатка и авиамодели! Или Витя ослышался?
— У вас, может, и кружок радиолюбителей есть? — задал он на всякий случай провокационный вопрос.
— Не знаю, не слыхал, — совершенно серьезно ответил рыбак, — а если и нет, — посоветуй. Внеси нашим ребятам предложение.
— И внесу… У меня с собой почти готовый радиоприемник по оригинальной схеме. — Здесь Витя уже в своей тарелке. О радиоделе он может говорить с кем угодно. — Дядя Сергей!.. Товарищ капитан! Можно? Разрешите нам с Колей съездить на берег.
— Не съездить, а сходить! Ездят на телегах, а по морю ходят, — не выдержал Витиной безграмотности юнга. — Разрешите к рыбакам, товарищ капитан?
— Товарищ учитель, — внезапно спросил капитан Витю, — что вы можете сказать о своем ученике?
— Он, дядечка… товарищ капитан… за время рейса большие успехи по математике имеет. И по алгебре, и по геометрии…
— А ты, шеф, доложи о своем подшефном, — обратился он к юнге: — Поведение, трудовая дисциплина…
— Витя Шапорин бессменно стоял тальманом с шести до десяти! Дисциплинирован. Что касается знакомства с судном, то… проявляет способности.
— Эх, кажется, «кукушка хвалит петуха за то, что хвалит он кукушку», — засмеялся капитан. — Ладно, после разберемся. Боцман!
— Есть боцман! — как всегда, немедленно откликнулся боцман.
— Ввиду предстоящих завтра экзаменов юнгу Самохвалова освободить сегодня от всех работ!
— На госкомиссию, — еле слышно прошептал Коля. — Пойду на госкомиссию! Не хочу ни на какой берег! Витя, ты иди! Я никуда…
— Напротив, — перебил юнгу капитан. — Сегодня гуляй, набирайся новых впечатлений. Ночью крепко спи. А завтра в девять ноль-ноль являйся на экзамен, собранный, уверенный в том, что знаешь. Теперь оба запомните: вы идете на Камчатку представителями Большой земли. Один — от лица моряков торгового флота, другой — от ленинградских школьников. Надеюсь, что встреча будет протекать в атмосфере дружбы и взаимопонимания. Никаких «боксов», не так ли? Ходу до берега два часа, четыре часа на берегу, полтора часа обратно. — Капитан посмотрел на свои часы. — В восемнадцать тридцать быть на борту!
— Есть быть на борту в восемнадцать тридцать! — крикнул Коля. — А ну, Витя, теперь слушай мою команду. На сборы две минуты. Надеть парадную форму, надраить ботинки. Витя-а-а… А рюкзак? Топор не забудь захватить.