— Я ее убедил. Вот так! Я даже извинился за вас, мистер Деннис… Ну, что вы тут делаете? А где автоматы?
— Пошли на корм рыбам.
Болден уставился на него как оглушенный. Одежда Алин выпала из его рук на песок.
— Вы потеряли рассудок? Компания снабжает нас оружием, а вы…
— Не понимаю, чего вы распсиховались. — Гарольд рассмеялся. — К чему нам тут эти игрушки?
— А если кто-нибудь захочет прикончить нас?
— Противнику теперь не надо даже марать руки о нас.
Болден топнул ногой:
— Без оружия здесь не выживешь!
— В кого же вы собираетесь стрелять, сэр? В Алин или в меня?
— Не говорите чепухи. Вы же знаете, мы нуждаемся друг в друге. — Болден в ярости снова схватил лежащую на земле одежду и проглотил ругательство.
Ни о чем не спрашивая больше, он круто повернулся и ушел.
«Наконец-то. Только мешает работать», — подумал Гарольд.
На этот раз, когда Болден вернулся, от него разило виски. Он шумно влез в палатку, постоял, отдуваясь, около самоделки Гарольда и пнул ногой молоток. После этого он тяжело рухнул на кровать.
— Изрядно ошиблись, — сказал он злорадно. — С дамой покончено, Деннис. Она вас раскусила. Я тоже.
«Если он не перестанет, я его вышвырну. Не хватает еще, чтобы он начал заводить свару, а я его успокаивал. Недоставало мне еще быть нянькой!»
— Там висит удочка Хокансона. Можете ею воспользоваться.
— К дьяволу! Я не умею удить, да и не хочу.
— Вы будете учиться этому или вместе с нами протянете ноги от голода. Мы поняли друг друга, а, мистер Болден?
Менеджер, кряхтя, встал, снял с крючка удочку, прихватил табуретку и нехотя вывалился в дверь.
«Я должен держать их в узде днем и ночью, даже если с тыла они меня забросают камнями. — решил Гарольд. — Конечно, потом могут быть трудности. Болдену не составит труда натравить на меня боссов из компании, а Алин, возможно, не отказалась бы взять на себя роль свидетельницы обвинения, если тот, кто будет вести протокол, окажется красавцем. Стоит этим акулам в случае моей неудачи слегка потянуть за ниточки, и я вылечу из своей конторы… Нет, это просто сумасбродство — думать сейчас о том, что будет впоследствии. Главное для нас только сегодняшний день: я строю ветряк, а Ракото будоражит радиолюбителей.
«Шовэко» и «НРР», должно быть, в ярости, что им не дают развернуться. А какой шум поднялся бы, если бы Международная лига радиолюбителей возвела в закон старое свое требование: радиоспортсмен должен построить свою рацию сам, — Гарольд ухмыльнулся. — Пришлось бы «Шовэко» и ее филиалам переключиться на другую продукцию: туалетную бумагу, например, или кофейники, а то и наживку для рыболовов-любителей».
В дверном проеме показалась Алин.
— Ты пойдешь есть?
— Не может быть! Ты передумала?
Она загадочно улыбнулась.
— Нет, я сварила обед.
— О’кэй!
Болден, сияющий, уже сидел за складным столом Алин с салфеткой, засунутой за ворот рубашки. Ни слова больше о спорах и нервозности. Однако Гарольд чувствовал себя не в своей тарелке. Что-то тут было не так. Ведь Алин его перед этим выгнала, а Болден ушел смертельно обиженным. Откуда эта неожиданная перемена в настроениях?
Сначала он все-таки решил отведать еды. Девчонка показала все грани своего кулинарного искусства и, принимая во внимание ограниченность ассортимента, предложила прямо-таки богатейший выбор яств. Может, она решила дать мне наглядный урок?
«Что это, искреннее примирение или расчетливость? А что, если она, сговорившись с Рамантсо, устроила нам это изгнание, чтобы подперчить нашу экспедицию? Маленькая месть за обман насчет киносъемки, а когда мы будем уже на пределе, катер снова появится: пожалуйте, господа, вот так будет всегда, когда вы обманете даму…»
Прежде чем Гарольд окончательно понял причину своих подозрений, Болден поднялся, пожал хозяйке руку, взвалил на плечо рыболовные снасти Хокансона и отправился неторопливым шагом к подножию холма.
Гарольд погладил живот.
— Готовишь ты отлично, все было тонко и всего было вдоволь. И все же, зачем эти крайности? Ведь с этим мы могли бы прожить три дня. У тебя есть еще особые запасы? Говори же. Или мы, чего доброго, совсем не такие уж без вести пропавшие, как считаем?
— Что ты хочешь этим сказать?
— Ты затеяла опасную игру, Алин. Наша фирма не для того вкладывала в рекламную экспедицию тысячи долларов, чтобы она полетела к чертям из-за настроений и желаний капризной девчонки.
— Ты сошел с ума.
Лицо девушки покраснело от гнева, глаза излучали ненависть, когда она провожала его взглядом. Несколько минут спустя он снова сидел за своей самоделкой. «Теперь спокойнее, парень. Ты конструктор и углубись в свою задачу: каркас от палатки послужит основой мачты, а дощечки от ящиков сложатся в лопасти. Сложнее с рабочим шкивом и с установкой этой махины. Потребуется еще приводной ремень, от шарикоподшипников тоже не откажешься. В общем до момента пробного пуска еще откроются тысячи больших и малых прорех.
Интересно, сколько дней из моего дурацкого отпуска уже пролетело? Десять дней назад я прибыл в Маджунгу, посему сегодня должен быть четверг. Это означает, что «1G5AA» оставалось бы еще работать всего 5 дней. На следующую среду намечалось отплытие, в четверг вечером вылет в Тананариве. Как жизнь изменила весь календарь!»
Часы летели.
«Меня совсем согнуло от этой чертовой работы, надо немножко заняться спортом. Неплохо устроить кросс вокруг острова. Налево, направо, прямо, налево… А вот и камнп, торчащие из воды».
— Как дела, сэр? Все еще не клюет?
— Они стягивают приманку с крючка и, знай, жрут ее спокойно…
— Вы невнимательны. Как только перо начнет дрожать, надо рвать на себя удилище, а крючок сам схватит…
Болден огляделся по сторонам.
— Вы из девушки сделали врага, Деннис. Так нельзя обходиться со своими ближними.
— Да, да. Внимание! Клюет, тащите! Браво! Она на крючке! А теперь осторожнее, дайте ей устать. Отпустите ей достаточно лески, а потом медленно опять к себе. О’кэй! Из вас выйдет классный рыбак, сэр!
Болден крепко держал затекшими руками туго натянутую, дрожащую леску.
— Так, теперь подтаскивайте ее к себе, а я попробую поддеть сачком.
Вода бурлила. Показалась большая и тяжелая на вид рыбина с блестящей синей чешуей, почти шарообразное туловище переходило впереди в приплюснутую голову с маленькими глазками и большим ртом, окруженным колючками.
— Знаете эту породу, Деннис?
— В первый раз вижу.
— Может, она совсем несъедобна? У меня нет никакого желания отравиться на этом острове.
— Тогда выбросьте ее к чертям. Но не жалуйтесь, когда у вас начнут сваливаться брюки!
…Вечером они оба перенесли к себе большую часть продовольственных запасов Алин. Она не вмешивалась, только глаза ее метали искры.
Дональд Болден с удовлетворением исследовал ящик со спиртными напитками.
— Вообще-то мы не имели права забирать это, а? Ваше мнение?
— Тогда отнесите ящик обратно.
Болден исчез и не появлялся. Уж не объединились ли они вновь? По всей вероятности, именно так и было, потому что на той стороне явно началось пиршество, шумел Болден, смеялась Алин и приемник создавал этому веселый праздничный фон…
Прошел еще один день. Небо очистилось от туч. Ветряк Гарольда понемногу обрастал различными деталями. Алин безучастно полулежала в кресле. Болден пил виски, часами сидел без всякого желания с удочкой, посматривал на небо в ожидании самолета и время от времени слушал транзистор.
Радиолюбители, кажется, по-настоящему стали беспокоиться. И хотя фальшивая «1G5AA» продолжала раз в день свою передачу, активность Ракото сделала свое дело, и самозванцы это почувствовали. Если бы их запеленговать, обман очень скоро обнаружился бы, но, к сожалению, радиолюбители Мадагаскара, видимо, не располагали такими техническими возможностями.
После обеда Гарольд в качестве эксперимента прикрепил готовые уже крылья ветряка к пальме. Они сразу начали вращаться с такой силой, что тут же расшатали примитивное крепление и готовы были вот-вот отлететь от ствола. Гарольд с большим трудом остановил вращение и снял лопасти.
В это время раздался крик Болдена:
— Самолет!
Гарольд сделал козырек над глазами. И правда: над Ровером кружила крохотная спортивная машина. Теперь даже Алин бежала по песку, размахивая, как флагом, ярким купальником.
— Сюда, эй вы, идиоты! — орал Болден. Он прыгал как одержимый, не отрывая взгляда от сверкающего белого пятнышка над горизонтом. — Мы должны дать им знак. Лучше всего костер. Костер! — Он поискал глазами какой-нибудь предмет, который мог бы гореть, и наткнулся на дощатые крылья, лежавшие возле Гарольда.
— Дайте мне эти отходы… эти остатки!
Гарольд поставил ногу на лопасти.
— Пока генератор не заработает, здесь нет отходов.
— Вы тут еще со своими дурацкими поделками… Все равно ничего не получится. А там летают наши спасители!
— Может, они, а может, и нет.
Болден тянулся к дереву: — Только пригоршню, чтобы разжечь!
— Прочь руки, не то получите молотком!
Мужчины стояли, не сводя глаз друг с друга и тяжело дыша. Алии, наблюдавшая за морем, наконец опустила руки, купальник упал на песок.
— Они улетают, — сказала она отрешенно. — Но почему?
— Костер! — простонал Болден, он сбежал вниз, к самому берегу, и стал лихорадочно собирать мусор, обломки кустарниковых ветвей, клубки высохших водорослей, щепки, облепленные ракушками… Он бросал и бросал все это в одну кучу, но тем временем летающая белая точка скрылась за островом Ровер. Болден ожесточенно сплюнул и замотал головой, давая понять, что он отказывается понимать отныне этот мир, потом он медленно поднялся к палатке и вынес из нее бутылку виски. Сделав порядочный глоток, он сказал:
— Нам надо было зажечь ваш ветряк.
— Чепуха! — Гарольд жестко рассмеялся. — Только генератор спасет нас, и он должен заработать.