Настойчивые поиски следов первых греческих торговых факторий, или торжищ, в Северном Причерноморье ведутся уже много лет. Известно, что ранние поселения эллинов существовали когда-то на месте будущей Ольвии, в Пантикапее — Керчи и на острове Березань. Последний памятник — наиболее интересный и яркий из всех трех.
«Тих и безлюден маленький островок в северо-западной части Черного моря. С наступлением сумерек над ним загорается зеленый огонь маяка, указывая путь грузовым и пассажирским кораблям… В северо-восточной части есть удобная бухточка, куда заходят рыбачьи баркасы, и тишину острова нарушают только голоса рыбаков да крики чаек. Березань как бы замыкает Днепровско-Бугский лиман, а юго-западные берега его омывают зеленовато-синие волны моря. Длина острова около 800 метров, ширина около 400. Открытый ветрам и размываемый морем, остров быстро разрушается… за год исчезает не менее двадцати сантиметров суши…» Это отрывок из книги К. С. Горбуновой «Древние греки на острове Березань».
Мы не знаем, как в действительности происходило заселение острова греческими колонистами. Были ли у них предшественники? Или же поселок возник сразу, прочно став на ноги на долгие времена? На основе немногих фактов, имеющихся в нашем распоряжении, можно лишь предположительно воссоздать следующую картину.
В середине VII века в защищенной от ветра бухте на северо-восточной оконечности Березани появился остроносый греческий корабль. Высадившись на берег, эллины поспешили вознести молитвы богам за благополучное плавание. Труден и долог путь по бурному Понту на легком парусном суденышке. Не всегда милостив Посейдон, хотя ему и приносили обильные жертвы перед походом. Нужно задобрить и бога ветра Эола, чтобы он своими вихревыми объятиями не утопил невзначай перегруженный корабль. Медленно тянулись дни плавания вдоль пустынного фракийского побережья. Суша всегда должна находиться в поле видимости, иначе кормчему не проложить нужный путь. Надолго бросали якорь лишь в устье Истра (Дуная) и на берегу Тирасского (Днестровского) лимана. Там уже обосновались соплеменники-колонисты. Моряки чинили изодранные паруса, смолили доски обшивки на изогнутых корабельных боках, жадно расспрашивали о приметах дальнейшего пути. И щемило порой сердце перед неизвестностью. Что ждет их там, впереди, на краю богатейших земель Скифии? Ходили туда и раньше досужие люди. По возвращении рассказывали, что есть у слияния двух полноводных, обильных рыбой рек — Гипаниса и Борисфена — огромное «озеро» (Днепро-Бугский лиман), а на «озере», почти у самого выхода к Понту, удобный для поселения островок. От суши его отделяет мелкий пролив шириной 15–20 стадий[39]— надежная защита от нападений воинственных кочевников-варваров.
Теперь все страхи позади. Пора браться за работу: обживать, осваивать дикий остров. Впереди долгая и суровая зима с пронизывающими ветрами и штормами. А порой, по рассказам очевидцев, обдаст своим ледяным дыханием суровый Борей и закружатся, запляшут в воздухе «белые перья»[40]. И теряются тогда в белесом сумраке очертания берегов.
Как показали раскопки, греческие поселенцы построили на Березани теплые и удобные дома полуземляночного типа, обязательно с очагами. Крышу делали из травы или соломы. Сами же дома тесно примыкали друг к другу, образуя компактную группу, которая занимала почти всю северную часть острова. Ученые обратили внимание на одну интересную деталь: в греческом поселке было много глубоких и вместительных ям. Несомненно, они служили своего рода долговременными хранилищами для огромных запасов зерна. Видимо, его накапливали для вывоза в Грецию. Вряд ли приходится сомневаться в том, что хлеб колонисты выращивали не сами, а получали от своих соседей — варварских племен Побужья и Приднепровья. Что же могли предложить греки взамен хлеба, кож, мяса и меда скифов?
В крохотном греческом селении на Березани оказалось необычайно много изящной керамики, изготовленной на Родосе и в Ионии. Сами колонисты вряд ли широко использовали в быту эту дорогую, художественно расписанную посуду. Немало обнаружено здесь и остродонных амфор — сосудов для перевозки и хранения оливкового масла и вина. Только на одном участке раскопок площадью в двести квадратных метров археологи нашли свыше восьмидесяти тысяч обломков амфор. Раннее поселение греков на Березани выступает как важный центр посреднической торговли между материковой Грецией и местными племенами. Отсюда вверх по Гипанису (Бугу) греческие купцы доставляли свои товары в районы лесостепи, прежде всего к Немировскому городищу, за добрых 300 верст от побережья Понта. Именно там и обнаружено до сих пор большинство предметов раннего эллинского импорта в виде дорогой парадной посуды, привозившейся, вероятно, вместе с вином. Почему же греки стремились попасть так далеко на север, а не торговали со своими ближайшими соседями, обитавшими в степи? Причерноморские и приазовские степи занимали в это время воинственные кочевые племена, главным занятием которых было скотоводство. Они сами получали хлеб из плодородных лесостепных областей. Поэтому и сыны Эллады вынуждены были налаживать регулярные контакты с далекими от них землями Побужья и Приднепровья. Перевозили товары, скорее всего, речным путем. Крупные греческие города на юге имели большой флот и хорошие гавани. Геродот называет Борисфен и Гипанис судоходными реками для тех кораблей, которые шли от моря. Такими кораблями могли быть в те времена только греческие. Если все ранние находки привозных греческих предметов нанести на карту, то получится любопытная картина, позволяющая предполагать, что греки плавали в VII — начале VI века по Южному Бугу и его притокам, а также по притоку Днепра Ингульцу. Сам Днепр тогда, по-видимому, еще не использовался: плавание по нему к богатым хлебом земледельческим племенам лесостепи было почти вдвое длиннее. А дикая приднепровская степь не представляла пока для эллинов никакого интереса.
И все же эти рассуждения во многом предположительны. Они основаны только на распространении греческих товаров. Но как далеко проникали на север сами греки? Решить это совсем нелегко. Попробуй узнай, как попала та или иная греческая вещь к скифам. Она могла быть получена в обмен на зерно прямо на греческом торжище. А может, эта вещь — часть добычи, награбленной лихими скифскими всадниками у эллинов-колонистов? Не исключено, что ее привезли на север и сами греки, совершавшие далекие торговые экспедиции в глубь скифских земель. В этой связи мне хочется рассказать об одном интереснейшем открытии, сделанном не в пыли раскопов, а в чинной тиши музейных кладовых. Много лет в Ленинграде, в Государственном Эрмитаже, хранился простой глиняный сосуд, найденный еще в 1909 году на уже знакомом нам Немировском городище. Черный, с заглаженной поверхностью «скифский» горшок — их десятками и сотнями можно видеть в археологических музеях — долгое время не привлекал особого внимания. В 1959 году известный советский ученый-скифолог, профессор Б. Н. Граков случайно обнаружил на тулове сосуда какие-то едва заметные знаки. Выяснилось, что на сосуде процарапана короткая надпись на древнегреческом языке, которая гласит: «Получи меня по жребию». По особенностям написания букв ученый определил, что надпись сделана милетским шрифтом в конце VII века до нашей эры. Ценность этой находки в том, что греческая надпись сделана на местном, достаточно типичном для Немировского городища сосуде. «Сама же надпись, — подчеркивает Б. Н. Граков, — вполне греческая не только по языку, но и по содержанию. Сосуды у греков часто как бы от своего лица обращались к окружающим. Содержание надписи тоже соответствует греческим застольным нравам. Либо это был разыгранный на счастье по жребию сосуд с пиршественным напитком, либо приз за победу в каком-то застольном состязании. Надпись сделана перед игрою и носит, следовательно, смысл магического призыва».
Итак, круг доказательств сомкнулся. Факт проникновения греков от Березани вверх по Бугу более чем на триста километров установлен. Скорее всего, речь идет о купцах. Причем их было несколько, так как сосуд предназначался для одного из игравших. Кроме того, они должны были находиться на Немировском городище довольно длительное время, поскольку имели возможность развлекаться там по своим обычаям. Примечательно и то, что надпись сделана на милетском языке. В конце VII века во всем Северном Причерноморье была только одна милетская колония — поселок на острове Березань.
К концу VII — началу VI века, опираясь на разветвленную сеть постоянных и временных торговых пунктов-факторий, греки прочно утвердились в Северном Причерноморье и завязали регулярные связи с местными племенами. В погоне за наживой предприимчивые эллинские купцы забирались далеко в глубь Скифии. Их легкие ладьи поднимались вверх по Южному Бугу, бороздили воды Днепра (по крайней мере до порогов), не раз видели их и меловые кручи на берегах Дона (Танаиса), считавшегося у древних границей Европы и Азии. И все же трудно отделаться от ощущения, что эллины довольно смутно представляли себе положение вещей не только за пределами Скифии, но даже и в ее центральных и северных областях. Варвары относились к чужеземцам враждебно, ревниво следили за чистотой и незыблемостью древних обычаев и верований, оберегая их от какого-либо влияния извне.
Отдельные попытки скифской знати приобщиться к миру эллинской культуры часто заканчивались плачевно. Даже цари Скифии при всем своем могуществе не могли безнаказанно бросить вызов освященным веками традициям. Трагическая история скифского царя Скила, воспринявшего эллинские обычаи и посвященного в таинства культа Диониса (Вакха), долго служила грозным напоминанием для всех вероотступников. Когда Скил вернулся в свои владения из Ольвии, где он в собственном дворце проводил время в пирах и забавах, скифы отлучили его от престола и предали мучительной