ассирша может выдать приз: куколку, шоколадку или подобную мелочь. Но призы, видимо, мало кого интересуют.
Новички задают наивный вопрос: «Ну а дальше-то что?» Да ничего! Просто времяпрепровождение. Скучно? Для кого как. Пачинко не пустуют, иногда около кассирши даже выстраивается очередь…
А вот рекламные щиты зарубежных фильмов. Супергерой нескончаемой серии боевиков Джеймс Бонд, прижав одной рукой полуобнаженную красотку, между делом от кого-то отстреливается. С другого щита в прохожего целится этакая «белокурая бестия» в лихо заломленной шляпе. Не нужно разбирать иероглифов, чтобы понять: здесь крутят вестерн.
Ну, а что предлагает японская кинематография?
…Маленький прокуренный зал. Лениво пережевывая резинку, зрители равнодушно взирают на очередную историю «из современной жизни». Ловкие дельцы в погоне за выгодными контрактами подсовывают богатым клиентам своей фирмы специально подобранных молоденьких сотрудниц в мини-юбчонках. Девицы оказываются тоже не промах: пускаются в ловкий шантаж и заполучают довольно кругленькую сумму с тех, кто боится огласки своих тайных похождений. Хэппи-энд сводится, таким образом, к старому: «вор у вора дубинку украл».
Нет, это не Курасава и не Синдо, создавшие своими работами всемирную славу японской кинематографии. Да и вряд ли стоило ждать каких-то глубоких, интересных мыслей от авторов такого фильма: их задача сводилась к показу нескольких скабрезных сцен.
В Японии нам говорили, что бизнес все больше губит истинное искусство. Не так-то просто даже известному режиссеру найти средства для съемки серьезного фильма. Гораздо охотнее дельцы вкладывают деньги в производство бандитских, шпионских или любовных лент.
Конечно, было бы в корне неверно представить дело таким образом, будто только низкопробная продукция определяет лицо сегодняшнего искусства Японии. В том же Саппоро зал был переполнен во время выступления симфонического оркестра крупнейшей японской радиотелевизионной компании Эн-Эйч-Кей. С трудом удалось достать билеты на гастроли национального театра Кабуки, которому была отдана сцена Косей Ненкин Кайкан — огромного общественного здания, построенного в период подготовки к XI Белой Олимпиаде за счет все тех же 180 миллиардов иен, которые правительство Японии, префектура Хоккайдо и городской муниципалитет выделили на реконструкцию Саппоро.
Ведущий свою историю с XVII века, этот театр, созданный, по преданию, уличной танцовщицей О-Куни, отличается от европейского и мизансценами, и декорациями, и символическим гримом артистов. Короче говоря, общее лишь то, что действие происходит на сцене. Собственно, действия-то как раз предельно мало. Актеры на протяжении почти всего спектакля предпочитают сидеть, по японскому обычаю подложив под себя пятки, и обмениваются репликами. Произносятся они особо, с непривычными модуляциями голоса. Условностей в этом театре значительно больше, чем в европейском. Скажем, жесты должны строго соответствовать давно выработанной канонической системе. Например, актер, играющий роль слуги, сделал плавное движение веером над чашей своего господина, и даже мы, не посвященные в таинства Кабуки, поняли, что сосуд уже полон…
Все необычно. Но интересно ли? Безусловно, как и Ноо — театр масок, который давал представления в том же Косей Неикин Кайкан. А всего в нескольких кварталах совсем иные представления предлагала Барсучья улица.
Подобные контрасты в Японии встречаешь часто, и каждый раз они просто поразительны. Примеров сколько угодно.
Отношение японцев к природе прямо-таки трогательное. Сначала не догадываешься, зачем рядом с деревьями у домов в Саппоро поставлены высокие шесты, к которым подвязаны ветви. Выясняется: чтобы во время сильного снегопада (а они здесь не редкость) ветви не обломились. Потом с интересом разглядываешь небольшой водопад около шоссе. Наверное, при прокладке дороги самым простым было отвести поток по кратчайшему пути в протекающую поблизости реку. Но его аккуратно расчистили, поставили каменную ограду, чтобы брызги не летели на дорогу, а под ней проложили трубу, из которой вода попадает в ту же реку, но тем путем, каким она текла века. Наконец, узнаешь, что некоторые огромные сооружения для олимпийских соревнований в окрестностях Саппоро были снесены после окончания Игр, так как оказались на территории национального парка. После этого уже не решишься сломать прутик бамбука, торчащий из-под снега в березовом лесу, чтобы просто убедиться, что видишь действительно бамбук, столь теплолюбивое растение.
Но вот парадокс: как-то вечером телеэкран показал, во что превращаются моря у японских берегов из-за отходов химических и нефтяных предприятий, какие свалки мусора стихийно растут там, где совсем недавно были нетронутые уголки природы, во что может превратиться популярная туристская тропа. Потом во весь экран показалась труба, изрыгающая тучи дыма, и другая, из которой в море лился грязный пенистый поток… Тут, конечно, виноват капиталистический способ производства, алчная погоня за прибылями, заставляющая не останавливаться ни перед чем.
— А вот другие «почему», невольно возникающие при посещении японских домов. Речь идет не об «одноэтажной Японии». Здесь, пожалуй, все объяснимо: веками люди строили небольшие дома и жили в них так же, как их предки. И хотя в наше время островное положение страны уже вряд ли позволяет сохранить традиции, японские города, даже Токио, в основном застроены по-прежнему одно-двух этажными домиками. Но все больше и больше их теснят современные здания. Однако вновь сталкиваешься с парадоксом: внутри они точные копии все того же старого японского дома.
Квартиру делят деревянные, затянутые бумагой перегородки, которые можно раздвинуть и превратить две комнаты в одну. В ванной комнате, правда, вместо бочки появился квадратный чан. Рядом — пластмассовые доски. Для чего? Чтобы, забравшись в него, прикрыть чан, оставив снаружи только голову, как это практиковалось издавна. Утверждают, что нет большего удовольствия для японца, чем попариться таким образом. Впрочем, оно и не удивительно, если учесть, что печей в старых домах не клали, да и в современных не повсюду есть отопление, а помещения обогреваются жаровнями с углями.
По-прежнему чуть ли не все население страны спит на циновках, лишь немногие жители предпочитают кровать. В банке, в оффисе не увидишь японца, сидящего на плоской подушке, но дома или в ресторане он предпочтет сесть так, как его предки. Оказывается, как сказал нам один японец, от сидения на стуле можно… устать.
Разумеется, несерьезно было бы обвинять японцев в излишнем пристрастии к традициям: каждый сидит или спит, как ему нравится. Столь же неверно бросить им упрек в консервативном пристрастии к одноэтажным деревянным домикам. Кстати, их конструкция за века отработана столь умело, что хрупкие на вид строения вполне успешно противостоят землетрясениям. Но столь же уверенно выдерживают толчки и новые многоэтажные дома, даже небоскребы, все больше и больше нарушающие «горизонтальный» пейзаж японских городов. Многие жители с удовольствием, как нам говорили, переселились бы в современные здания, поменяв плохо греющие хибати и котацу с древесным углем на систему водяного отопления. И если они не справляют новоселья, то вовсе не потому, что жизнь в старом доме позволяет сохранить пресловутую «близость к природе». Какая уж тут близость, когда в больших городах дома чуть ли не вплотную лепятся друг к другу. Дело в стоимости жилья. На его оплату рядовой японец тратит приблизительно треть заработка. А для переселения в новую квартиру со всеми удобствами нужны миллионы. Вот и попробуйте подсчитать, за какой срок удастся собрать необходимую сумму при среднем заработке 70–80 тысяч иен в месяц.
Как нам сказали, молодежь уже предпочитает европейский образ жизни. Японская статистика утверждает: современный юный житель островов стал выше своего сверстника начала века на целых десять сантиметров. Объясняют это, в частности, более массовым развитием спорта, лучшим питанием…
Спорт в Японии в последнее время действительно сделал большой шаг вперед во многом благодаря двум Олимпиадам, прошедшим здесь впервые в Азии, — летней и зимней. В стране построено много первоклассных спортивных сооружений. Правда, осматривая их в Токио, мы были немало удивлены тем, что многие пустовали: арендная плата далеко не всем по карману.
Трудно судить, насколько лучше стали питаться жители Страны Восходящего Солнца, приходится верить на слово статистикам. Но, как и прежде, стол здесь во многом морской; видимо, не последнюю роль играет его дешевизна.
Признаться, до посещения Японии мне никогда не приходилось видеть, чтобы домохозяйка покупала всего 300–400 граммов мяса. Здесь такая покупка в мясной лавке весьма обычна. За обедом в ресторане можно наблюдать, что большинство присутствующих удовлетворяются лапшой или рисом. Таблица в одном из токийских журналов свидетельствует: хотя потребление мяса в стране выросло, японец за целый год съедает его не больше, чем европеец или американец за месяц. Зато что касается рыбы, соотношение обратное.
Европейцу, прежде чем отправиться в японский ресторан, где угощают дарами моря, следует отрешиться от некоторого недоверия к ним. Раздвинув легкую стенку, с улицы попадаешь сразу в небольшой зал, заставленный низенькими столиками, около которых на татами сидят завсегдатаи. Если вы предпочитаете стулья, вас подведут к стойке и усадят напротив длинной витрины, за стеклом которой морские растения, рыба, моллюски и многое такое, что не знаешь, отнести это к флоре или же к фауне. Стоит попробовать все подряд: и свежего тунца, и осьминога, и морскую капусту, и трепангов, и икру морского ежа. Главное — справиться с непослушными палочками для еды, выскальзывающими из пальцев…
Собственно, приезжему не обязательно осваивать столь необычный столовый прибор. В большом ресторане вам подадут нож и вилку. И при желании угостят японскими блюдами, но…