ых названий, но по какому-то недоразумению так и нет улицы, которая бы носила имя земляка, основоположника исторического романа Ивана Лажечникова, автора широко известных романов «Ледяной дом», «Басурман», «Последний Новик». Мы восхищаемся творениями зодчих Матвея Казакова (Путевой дворец), Ивана Львова (Дом дворянского собрания, в великолепном Колонном зале которого и ныне проходят разные конференции), а дать их имя какой-нибудь улице тоже еще не удосужились. Позабыты многие выдающиеся земляки: герой Шипки фельдмаршал Гурко и академик Обручев, писатели Эртель, Коринфский и Рябов, художник Гагарин, много сделавший на посту вице-президента Русской академии художеств, и педагог Максимович, основатель пединститута, ныне это университет. Сотни земляков достойны того, чтобы их имена горели золотом на скрижалях истории! Не я первый говорю об этом. Я уж не касаюсь парадоксов. Библиотеку, что ныне областная, создал Салтыков-Щедрин, а носит она имя Максима Горького, который тут ни разу не бывал. Ходатайства о переименовании остаются без внимания.
В городах есть старинные дома и церкви, которые вне поля зрения архитекторов и строителей, о чем не раз писали в газетах и говорили по радио. А древние парки? А сады? Всегда ли они в гармонии с новыми зданиями? Всегда ли художественно облагораживаются по законам искусства? Парки в Калинине, Торжке, Верхнем Волочке не подтверждают этого.
Память человека, память семьи, память коллектива, память народа — одно из самых возвышенных, самых благородных чувств! Любые памятники культуры, будь то художественные произведения, или старинные названия, или что другое, должны бережно сохраняться. Это в память о наших предках, это на радость нашим современникам и тем, кому суждено жить после нас.
Охранная грамота памятникам культуры — это не только официальная бумага или мемориальная доска, а прежде всего зов души, как духовное здоровье человека и общества. Честь имени человека, а тем более честь имени улицы, деревни и города — это достояние Отечества, достояние не сезонное, а на века!
В самом деле, что если бы без вашего согласия кому-то захотелось называть вас не вашим, а другим именем? Вряд ли вы сочли бы это нормальным явлением. Наверняка воспротивились бы! Нечто подобное происходит при переименовании улиц и городов без ведома тех, кто там живет, достоянием которых является первородное имя. Больше того, это было и достоянием тех, кого уже нет в живых; их не спросишь. Имя стало страницей истории, осталось в памяти людей как своего рода памятник. Недаром слова «память» и «памятник» одного корня.
Слов нет, гордиться той или иной знаменитой личностью — чувство благородное. Но при этом нельзя забывать, что биография личности лишь частица биографии населенного пункта и отчей земли, одна частица, строчка в летописи, а значит, опрометчиво ради одной личности менять большую память народа на малую — это, мягко говоря, несерьезно.
Вспоминаются поучительные слова Анатолия Васильевича Луначарского о Ленине:
«Владимир Ильич решительно выступал против какого бы то ни было возвеличивания его личности, восхваления его заслуг и всегда искренне негодовал, когда сталкивался с такими явлениями. Так, в сентябре 1918 года Ленин вызвал к себе нескольких руководящих работников и сказал им примерно следующее:
— С большим неудовольствием замечаю, что мою личность начинают возвеличивать. Это досадно и вредно. Все мы знаем, что не в личности дело. Мне самому было бы неудобно воспретить такого рода явление. В этом тоже было бы что-то смешное, претенциозное. Но вам следует исподволь наложить тормоз на всю эту историю».
Общая культура народа немыслима без любви к истории своего народа, без знания и почитания его творческого наследия. Тем непонятнее распространившееся с некоторых пор поветрие замены названий улиц, населенных пунктов, даже исторических названий, без которых полная биография Отечества немыслима. Приятно читать письма, в которых идет речь об уважении к прошлому, о любовном оберегании старинных названий. «У нас в Полтаве, — пишет мне председатель Совета ветеранов войны и труда Алексей Афанасьевич Комаров, — в новом районе есть переулок Заячий в память о том, что в былые времена здесь был лес, в котором водилось несчетное множество зайцев. А на западной окраине города название местности Сады (там были сплошные сады) сохраняется и поныне, напоминая о природе прошлых веков». На первый взгляд это может показаться мелочью, но только на первый взгляд.
Свои горестные раздумья прислал из города Калинина кандидат географических наук Василий Александрович Лавров.
«О произволе с географическими названиями, — пишет он, — свидетельствует Атлас СССР, в котором я прочел сорок два названия от слова «Калинин». Работая учителем географии в школе, мне стоило большого труда добиться осознанного понимания учениками путешествия тверского купца Афанасия Никитина в Индию из Калинина. Как не упрекнуть людей науки за произвольное переименование географических названий? Члены Высшей аттестационной комиссии долго не понимали изложенную мною эволюцию болот от калининского оледенения до современного их ландшафтного состояния по причине смещения геологического летоисчисления с календарным».
Экономист Игорь Васильевич Разживин считает, что «имя городу присваивается в момент его рождения, и, казалось бы, коль нарекли именем, изменять его никто не правомочен. Не случайно же многие мои знакомые величают свои родные села и города первородными именами. Скажу о себе: рос и учился я в Нижнем Новгороде, бывал не раз на знаменитой Нижегородской ярмарке, ездил по многим весям Нижегородского края, и для меня город, основанный Юрием Всеволодовичем в 1221 году, и поныне не Горький, а Нижний Новгород. Молодежь, после того как узнает историю родного края, с гордостью испытывает такие же чувства, как и мы, старики. Это очень отрадно».
Справедливая тревога в письме Ильи Андреевича Швеца: «Меняя исторически сложившиеся названия улиц, сел и городов, — сетует он, — мы тем самым затушевываем, перечеркиваем по частице исторический портрет своей Родины, будто речь идет не о биографии отчей земли, а о телефонном справочнике». Вряд ли можно не согласиться с этим утверждением.
Читатели из Одессы А. Возный, В. Щербинин, С. Мысоцкий, А. Федоров и их товарищи по работе выразили свои чувства и мысли такими справедливыми словами: «В названиях улиц, сел и городов — история отчего края. Это воспитывает чувство патриотизма, чувство высокой гордости за своих предшественников, живших в прошлом, живущих в памяти народа, в названиях улиц, скверов, библиотек, пароходов. Все это вдохновляет на добросовестный, творческий труд во имя любимой Родины».
Как бы дополняя это письмо, учитель Иван Митрофанович Посканный из села Великая Топаль Брянской области делает свое обобщение: «Ведь понятие Родины у каждого из нас конкретно, зримо, оно всегда олицетворяется в образе знакомых мест определенного населенного пункта, своей улицы, где вырос. Имена родных мест незаменимы, как незаменимо имя матери».
Что сказать в ответ? И чувства благородные, и слова точные!
Письмо из Калининского музыкального училища — коллективное, — его подписали сто семьдесят шесть учащихся и преподаватели— С. Ковалев, А. Горбачева, И. Медведева, Д. Жуков, А. Максимов, И. Филиппова, Г. Сафонова и другие. «Комитет ВЛКСМ музыкального училища, — говорится в письме, — за возвращение городу Калинину его прежнего имени Тверь. В знак подтверждения посылаем подписи учащихся и педагогов…»
«…Мы за возвращение городу названия Тверь. Это название охватывает всю многовековую славную историю города и всей отчей земли. Слово Тверь стало гордостью и твердью духа русского народа». Эти слова из другого коллективного письма, которое подписали Колесниченко, Мешков, Кравцов, Меркулов, Румянцев, Киселев, Вельская и другие сотрудники Калининского филиала Всесоюзного научно-исследовательского института вагоностроения; всего семьдесят восемь подписей.
Читая письма с укором в адрес людей, равнодушных к историческим названиям (есть еще такие), мне вспомнилась одна маленькая досадная история, которая продолжалась несколько лет. Получил я письмо из своего родного села Тюнино, что в Брянской области. Гляжу: на конверте новый почтовый штемпель с ошибкой: Тюнено. Узнал, как это случилось. Оказывается, при замене старых штемпелей машинистка, печатавшая заказ в штемпельную мастерскую, ошиблась. Несколько раз пришлось мне писать разным начальникам связи. Тщетно! Это, мол, пустяк; кое-кто даже упрекал: взрослый человек, а завел переписку о ерунде. А для меня и моих односельчан это не мелочь, не ерунда. Село наше древнее, оно помнит еще время небезызвестного, богатого и славного Кочубея (было в его владениях). Из поколения в поколение село называют без звука «е». И вдруг не Тюнино, а Тюнено. Одолеть равнодушие связистов удалось только с помощью областной газеты «Брянский рабочий», напечатавшей мое негодование. Штемпель заменили. Да, это не шутка — равнодушие, мириться с ним нельзя, где бы оно ни проявлялось — в большом деле или в малом.
В моей почте сотни писем на эту большую тему. Еще больше их в почте журнала «Наука и жизнь». И в каждом письме — любовная забота о прошлом Родины во имя ее настоящего и будущего, что убедительно говорит о нравственном здоровье общества, которое год от году становится лучше. Исполать нашей эпохе и ее новым переменам!
Сейчас уже нельзя встретить такие злонравные поступки, какие были раньше, когда кое-кто считал вроде как бы своим долгом уничтожать памятники культуры прошлого. Примеров много на тверской земле: памятник белого мрамора поэту-пахарю Спиридону Дрожжину в Завидове продали «налево»; монумент городскому голове Алексею Головинскому, построившему в Твери Земляной вал, который спасал город от наводнения, снесен и переделан в памятник другим людям; памятник известному поэту поры декабристов Федору Глинке замуровали с булыжными камнями в фундамент склада, что рядом с Желтиковским кладбищем. Огорчительно все это и не забывается.