Летучие рыбы — обитатели преимущественно теплых вод. Своим массовым появлением они свидетельствовали о том, что мы распрощались с холодным Канарским течением. На всем протяжении плавания в тропиках летучие рыбы были нашими постоянными спутниками. Без них невозможно представить тропический океанский пейзаж. Они оживляют океан так же, как наши леса и луга оживляют певчие птицы и бабочки.
Летучие рыбы питаются мелкими рыбками и беспозвоночными животными. У них очень много врагов… На них охотятся тунцы, золотые макрели, дельфины. Природа снабдила летучих рыб своеобразным способом защиты от врагов — умением летать. Но и этот способ не всегда помогает: некоторые рыбы успевают настичь их и во время полета. В воздухе же они становятся добычей фрегатов и альбатросов.
Океан изменился. Вода стала ярко-синей. Под нами были глубины свыше двух тысяч метров. Температура воды резко подскочила вверх и уже достигла 25 градусов. Стало душно, и в соответствии с изменившимся климатом мы облачаемся в короткие брюки — шорты. Многие стригутся наголо и покрывают головы белыми чепчиками. Теперь со стороны команда «Успенского» похожа на мальчиков и девочек из образцово-показательного детского сада. Начал работать холодный душ — сегодня первый день, когда хочется охладиться.
После душа продолжаем наблюдения за океаном. Над ним порхают штормовые ласточки, к которым мы испытываем такие же нежные чувства, как к летучим рыбам. Физалии, как и следовало ожидать, исчезли. Вместо них появились во множестве маленькие фиолетовые медузы. В воде изредка можно увидеть каких-то странных животных. Они представляют собой длинные и широкие студенистые ленты. Похоже, что это венерин пояс (Cestus veneris). Так называется своеобразное животное, относящееся к гребневикам, входящим в обширный тип кишечнополостных, представителями которого являются гидроидные полипы, кораллы, медузы.
Из воды выскакивают совсем крохотные создания и, пролетев меньше метра, исчезают под водой. Мы долго не можем сообразить, что это такое, но в конце концов решаем, что это молодь летучих рыб. Значит, летучие рыбы начинают летать уже «с пеленок».
Вдали виден мощный всплеск — возможно, это всплеск гигантского ската…
Наступает тусклый закат — типичный для зоны пассатов. В пассатной зоне устойчиво дующий ветер поднимает в воздух громадное количество водяной пыли, которая создает мглу, закрывающую горизонт и ухудшающую видимость.
Сегодня — первый за время рейса душный вечер. В каюте температура, как и на воздухе, 28 градусов, но поскольку судно идет полным ходом, то, открыв настежь двери, можно создать сквозняк. Многие сделали из картонных коробок «ветроловы» и выставили их в иллюминаторы. В каютах с «ветроловами» совсем прохладно. Впервые с начала плавания спим, не укрываясь, но к утру все-таки замерзаем и натягиваем простыню до подбородка.
27 июля. «Успенский» находится недалеко от устья Сенегала. Погода резко изменилась. Стоит полный штиль. Облачно. Странно, почему так быстро окончилась пассатная зона. Ведь до зоны экваториальных штилей еще как будто бы далеко?
Солнце изредка проглядывает из-за облаков, и тогда печет неимоверно. Теперь ясно, почему возвращающиеся из рейсов в тропики не поражают жителей Крыма сверхъестественным загаром. Более того, по сравнению с загоревшими на Керченском пляже наши «африканцы» выглядят обычно довольно бледно. Это объясняется просто. Во-первых, под жгучими лучами тропического солнца трудно находиться долго, не прикрывая тело одеждой. Во-вторых, даже если такой охотник найдется, то он скорее сожжет кожу, чем загорит.
Последние приготовления к работе закончены. В лаборатории стол накрыт клеенкой, расставлены кюветы, банки, разложены пинцеты, препаровальные иглы, скальпели, установлены бинокуляр и сушильный шкаф. Мы, как в поликлинике, готовы к приему первых посетителей.
Снова открылся берег. «Успенский» находится где-то чуть севернее Зеленого Мыса. У самой воды широкой лентой тянется ослепительно белый песок. За полосой пляжа виднеется небольшая пальмовая роща. Вправо и влево от нее разбросаны редкие одиночные деревья, между ними проглядывает зеленый ковер. По-видимому, там растет высокая трава. Несомненно, это саванна. Раскинувшаяся на огромных пространствах Африки саванна занимает значительно большую площадь, чем тропические леса. По саванне кочуют стада антилоп и жирафов, в ее высокой траве слышится грозный рык львов… Я смотрю на такой удивительно близкий берег, и мне чудится, что за ним я вижу всю Африку.
Вдоль берега на большом расстоянии от нас скользят темные продолговатые африканские пироги. Но подробно мы их не успеваем разглядеть, так как неожиданно становится темно. Солнце закрывает огромная черная туча, которая взялась неизвестно откуда, и вот уже с неба низвергаются гигантские потоки воды. Такое впечатление, что палубу поливают сверху из тысячи брандспойтов. За плотной завесой ливня ничего не видно. Все мы разгорячены жарой, но купаться под таким бешеным дождем никому не хочется: струи воды секут, как розги. Тропический ливень кончился так же внезапно, как и начался.
Едва прекратился ливень, пускаем первый, на этот раз уже не пробный, трал и идем с ним около получаса. Когда трал подняли, он оказался пустым.
Снова отдаем трал.
Вскоре возле «Успенского» появляется острый плавник довольно крупной акулы-молота. Длина рыбы явно превышает два метра. Но наше внимание долго не задерживается на ней. Вокруг разворачивалось зрелище, которое захватывает нас целиком: океан усеяли стаи дельфинов. Стай так много, что сосчитать их невозможно. Они занимают все пространство, которое в состоянии охватить взгляд. В бинокль видны темные спины животных на расстоянии нескольких километров от «Успенского». Стаи шли на юг.
Дельфин — млекопитающее животное, относящееся к подотряду зубатых китов. Они населяют все моря и океаны. Наиболее обычный для океана дельфин-белобочка (Delphinus delphis) обитает и в Черном море. Его у нас знают даже курортники. Однако в Черном море дельфина промышляют, ежегодно вылавливают десятки тысяч голов, поэтому у нас они очень пугливы. Другое дело — океан. Несметные скопления этих животных еще совершенно не используются промыслом. В океане они не боятся человека и почти всегда устремляются за кораблем. Трудно понять, чем корабли привлекают дельфинов. Эти большие симпатичные звери почти никогда не упускают случая догнать судно или поспешить ему навстречу. Они легко перегоняют корабль и долго идут перед самым форштевнем или около борта, время от времени выскакивая из воды.
Вокруг «Успенского» сейчас разыгрывался спектакль, и нам, неискушенным зрителям, видевшим его впервые, происходящее казалось неправдоподобным. Одни дельфины свечой взмывали вверх и так же отвесно, хвостом вниз, падали в воду. Другие врезались в воздух штопором и, сделав сальто, штопором же входили в воду. Третьи кувыркались в воздухе и что есть силы шлепались о воду то одним, то другим боком. При этом каждый дельфин делал подряд несколько прыжков. Наконец, четвертые — видимо, претендующие на звание чемпионов — подскакивали метра на четыре и, описав длинную дугу, ныряли в воду на расстоянии шести — семи метров от того места, с которого начинали прыжок.
За прыжками дельфинов с борта «Успенского» наблюдали десятки людей. Люди метались от борта к борту, сопровождая наиболее отчаянные прыжки громкими возгласами. А дельфины, как будто их подбадривали крики людей, расходились вовсю. Их скачки становились все выше, все замысловатее.
В течение рейса почти каждый день дельфины показывали нам свои акробатические номера, которые нельзя было смотреть без восхищения. Дельфины, так же как летучие рыбы и штормовые ласточки, стали для нас живым символом океана.
Но в воздух стремятся не только дельфины. Из воды выскакивает какое-то существо, похожее на длинную зеленую палку. Хвост его едва касается воды, тело на мгновение застывает в воздухе, а затем плашмя ударяется о воду. Тут же происходит новый скачок. Так повторяется несколько раз подряд. У «зеленой палки» длинное рыло. Это хищная рыба марлин (Tetrapterus) — близкий родственник меч-рыбы, которую мы повстречали еще в Мраморном море. Его скачки носят явно выраженный «практичный» характер: ударяясь о воду, он глушит мелкую рыбу. От своего более северного собрата марлин отличается меньшей высотой тела, более коротким мечом, менее развитым спинным плавником. Да и длины никогда он не достигает такой, как меч-рыба.
Я начинаю понимать, в чем неповторимое своеобразие океанического пейзажа в низких широтах. Не может пройти и пяти минут, чтобы на глазах не произошло что-нибудь из ряда вон выходящее. Мне кажется, что буйное проявление жизни в океане может сравниться только с буйством жизни в тропическом лесу.
Второй трал приходит с рыбой. Правда, ее немного — всего несколько центнеров, и сардины нет совсем. Но для меня этот трал — целый музей. На палубу вываливают множество диковинных рыб. Мы отбираем представителей всех видов, пойманных во время траления. Их больше десятка. Володя знает почти всех, как он выражается, «в лицо». Сыплются латинские и русские названия, которые я записываю для себя в блокнот, чтобы запомнить. Мной овладевает отчаяние. Мне кажется, что я никогда не разберусь в многообразии тропической ихтиофауны. Наиболее интересные экземпляры мы фиксируем, чтобы привезти в Керчь.
В институте создается музей тропической фауны, поэтому одна из наших задач — собрать в океане коллекцию рыб и беспозвоночных. Часть рыб. мы фиксируем формалином. Им залиты вместительные оцинкованные ящики, специально изготовляемые для хранения зафиксированных животных. У ихтиологов такие ящики известны под названием «гробов». Наиболее ценные экземпляры фиксируются в смеси спирта и глицерина.
Некоторые виды рыб имеют очень плотную чешую. Формалин может не пропитать как следует их мышцы и внутренности. Таким рыбам Володя делает инъекцию формалина в брюшную полость и мышцы. Наконец, самые маленькие и нежные рыбы, а также небольшие крабы и другие беспозвоночные (их оказалось в трале немало) помещаются в стеклянные банки с особым раствором, в котором они не должны обесцветиться.